Младший научный сотрудник 2 (СИ) - Сергей Тамбовский

так вот…

— Стой, а почему это ты вдруг программированием занялся? — притормозил мои объяснения он, — ты же, кажется, по специальности электронщик?

— В политехе нам программирование неплохо давали, вот и научился, — отговорился я, — к тому же сам знаешь, что пределов совершенствования нет — захотел и написал, тем более, что это совсем несложным оказалось.

— Ну ладно, — ответил Юра, — будем условно считать, что убедил — давай жги дальше.

— И теперь я хочу портировать эту игрушку, Тетрис она называется, на платформу IBM PC, вот и вся моя история.

— Тетрис-тетрис. — пробормотал он, — в журнале «Наука и жизнь» часто разные головоломки раньше печатали — пентамино, тетрамино, оттуда что ли название взял?

— Да, угадал, — ответил я, — именно оттуда. Самое тетрамино и есть, только подсократил немного, чтобы запоминалось лучше.

— Пришли, — сказал Юра, открывая дверь в последнюю комнату в этом коридоре, — заходи, будь как дома.

Помещение было завалено разным хламом чуть ли не до потолка, узенький проход вёл к окну, где на письменном столе стояла она самая — IBM PC, не АТ, упаси боже, и даже не ХТ, а самый первый кондовый вариант с чёрно-белым… точнее чёрно-зелёным терминалом и дисководом под 5-дюймовые флопари.

— Включить-то можно? — попросил я.

— Конечно, дорогой, нажимай на кнопочку и ни в чём себе не отказывай, — я так и сделал, машина, поморгав лампочками, взяла и загрузилась, высветив подсказку C:.

На команду dir она выдала содержимое жёсткого диска и его объём — ё-моё, аж целых 10 мегабайт дискового пространства… не тера- и не гига-, а просто мега-… ну ладно, пойдёт.

— Это вот Паскаль?- спросил я у Юры, показав пальцем на одну из директорий.

— Он самый, — подтвердил тот, — знаком с ним?

— Ну так, — повращал я руками в разные стороны, — общее представление имею. Кто тут работает-то вообще?

— Я, — гордо сказал Юра, — и ещё один товарищ из плазмы, ты его не знаешь. Кстати могу помочь с переносом программы, я Паскаль неплохо знаю.

— Помоги, — не стал упираться я, — я тебя не забуду, когда в этой теме плюшки появятся. Да, и ещё уж один вопросик, если можно…

— Можно, конечно, задавай…

— Никогда не связывался с нашей патентной системой?

— Патент на игрушку… — задумался тот, — смелое решение, но по сути правильное… есть у меня один знакомый в этой сфере, закину ему удочку. Но только не сегодня и не завтра, на неделе.

— Ну вот и договорились, — обрадовался я и собрался откланяться, но он поймал меня за рукав.

— Чего там у тебя с Ниночкой-то?

Ну да, слухами не только земля полнится, но и коридоры нашего богоспасаемого НИИ, зло подумал я.

— Всё хорошо у меня с Ниной — начальник же её поматросил и бросил, а я вот утешил бедную девочку, как смог.

— Ой, шустёр ты, парень, — погрозил он мне пальцем, — далеко пойдёшь, если милиция по дороге не остановит.

До конца дня я попеременно занимался профилактикой двух ДВК-шек, сбросили их нам для неизвестных целей, наладкой модуля вывода информации на цветной телевизор (назывался он ЦДР, как расшифровывается это я так и не понял, а телевизорик типа Шилялис-401 мне выдали под роспись, красивый, жёлтенький). И ещё внёс последние штрихи в Тетрис варианта PDP-11 — добавил ускорение после определённых промежутков времени и вывод ободряющей надписи на экран по достижении круглых цифр.

А вечером отпросился у Бессмертнова на часик раньше и рванул в больницу номер 40. И застал там как раз процесс определения мамы на постой…

— Не волнуйся, сынок, — сказала она после подписания соответствующих бумажек, — всё будет хорошо.

Хм… задумался я, это я её вообще-то успокаивать должен, а не на наоборот. А потом ещё и с тем самым врачом перекинулся парой слов — спросил, не нужно ли чего со стороны, лекарств там каких. Он ответил, что нет, всё у них имеется, операция на завтра назначена, на полдень, если что, то звони вот по этому номеру. И он начиркал шесть цифр на клочке бумажки.

Ну не надо и хорошо, уныло подумал я, переходя через улицу Красных партизан к остановке восьмого трамвая. Тогда я к Ниночке поехал — одному в пустой квартире ночевать это как-то…

Глава 16. Кулинария и жизнь

Кулинарию в жизнь

Жила Нина, как я уже говорил, в бараке времён первых пятилеток… ну может не совсем первых, а вторых-третьих. Это когда народ массово переселялся из деревни на большие стройки социализма, а жилья на всех не хватало. Вот Советская власть и нашла такой временный выход из ситуации — совсем уж землянки копать, это было как-то неправильно, поэтому строили ударными способами такие вот двухэтажные деревянно-щитовые домики. С минимальными удобствами, кое-где даже и сортиры на улицу выносили… и воду надо было из колонок наливать… и отопление печное устраивали, дрова, значит, с углем приходилось при таких вариантах из подвалов носить. У Нины всё же был не самый-самый эконом-класс в наличии был, хотя бы туалет и вода в квартире имелись. И даже газ был проведён, а от него и плита на кухне работала, и отопление питалось. Ванной комнаты вот не было.

— Привет, — чмокнула она меня в щеку, когда открыла дверь, — ну как там мама-то твоя?

— Определили в палату, операция завтра, — ответил я, выкладывая на стол принесённое, а именно: 200-граммовую баночку сметаны, кусок российского сыра, пару луковиц и пакет с белыми грибами, приобретённый у бабушки на остановке.

Ещё бутылку советского шампанского и коробку конфет «Пиковая дама», но это не главное, конечно, это сопутствующие товары.

— У тебя, надеюсь, найдётся подсолнечное масло? — спросил я у Нины, — а еще мука и соль.

— Куда ж они денутся, — ответила она, открывая скрипучие дверцы кухонного стола, — вот. А ты чего собрался делать, если не секрет?

— Не секрет — грибной жульен хочу сварганить, — ответил я, — никогда не пробовала?

Нина помотала головой в некотором замешательстве, тогда я продолжил:

— Ну вот заодно и попробуешь. А духовка у плиты работает?

— Всё работает, как часы, — подтвердила она и тут же добавила, — экий ты оказывается специалист в разных сферах.

— Я не специалист, — ответил я, начиная процесс приготовления, — а только учусь. Шёл от больницы к остановке трамвая, увидел бабулю, которая грибы продавала, сейчас же сентябрь, самое грибное время, вот и созрел такой план в голове. С тебя ещё две сковородки плюс одна большая и глубокая тарелка… или 2–3 тарелки поменьше.

Нина без слов вытащила и вручила мне всё по списку, а я в темпе начал готовить всё так, как научила меня тамбовская бабушка в своё время. Лук мелкими кубиками и на сковородку, предварительно политую маслом. На слабый огонь, а пока мыть и резать грибы. Грибы к луку на сковороду, посолить и оставить на 10 минут. Тут приходит черёд второй посуды и соуса — сыпем туда муку, греем до золотистой корочки, выливаем полбанки сметаны и мешаем, чтобы не было комочков.

— Ловко это у тебя получается, — заметила Нина, которая всё это время сидела рядом на табуретке и болтала ногой. — Где научился?

— В Тамбове, Ниночка, в Тамбове, — рассеянно отвечал я, — там, если жить захочешь, многому научишься.

А сам продолжил приготовление жульена… поджаренные грибы с луком выкладываем в тарелочки (они их две штуки мне нашла), заливаем сметанным соусом, трём сыр на тёрке и сыплем сверху. Ещё что-то… да, перец молотый… и в духовку.

— Теперь ждём 15 минут, а пока можно чай заварить — у тебя есть какой-нибудь?

— Да, — встрепенулась Нина, — индийский со слоном, достала тут по случаю.

— Ну и отлично, а пока завариваешь, расскажи про себя, а то ведь я ничего про тебя и не знаю.

— А чего там много рассказывать, — ответила она, перестав болтать ногой и занявшись приготовлением чая, — родилась здесь вот, всю жизнь в этом бараке прожила, мать умерла, когда мне 3 года было, отец неизвестно где, живу с отчимом. Закончила универ и в ИППАН пришла…

— У тебя с такой-то внешностью много поклонников должно быть, — заметил я, — этот момент ты как-то упустила.

— Да какие там поклонники, — махнула она рукой, — в наших бараках-то — смеёшься что ли? Тут алкаши одни и дети алкашей.

— А в универе?

— Ну была парочка… но как-то не сложилось у меня с ними.

— А Наумыч как на горизонте возник?

— Да так и возник — увидел меня, когда я первый раз в институт пришла, и запал… но как-то ненадолго — эта беленькая сука Олечка мне дорогу перебежала.

— Понятно, — вздохнул я, — в общих чертах.

— А теперь твоя очередь, —