Новогодний P.S. (СИ) - Монакова Юлия

Церемония награждения накануне затянулась: когда они с мужем вернулись домой, было уже за полночь. Даша лениво возлежала на диване в гостиной, смотрела старый добрый рождественский фильм "Один дома" и поедала шоколадные конфеты, Алина же мирно сопела в своей кроватке, разбросав кулачки в разные стороны и сладко улыбаясь во сне. На секунду Галинка даже испытала укол не то обиды, не то ревности: дочка, похоже, не сильно-то и переживала из-за материнского отсутствия… Главное — чтобы вовремя давали молоко, меняли памперс и окружали теплом и заботой.

— Как всё прошло? — спросила она у Даши на всякий случай. — Сложности были?

— Абсолютно никаких, — пожала плечами та и беззаботно улыбнулась, шурша очередным конфетным фантиком. — Ребёнок накормлен, выкупан и развлечён. Ну, а про ваши успехи не спрашиваю… я смотрела онлайн-трансляцию премии. Немного обидно, пап, что главная мужская роль тебе так и не досталась, но в любом случае, поздравляю с успехом спектакля!

— Спасибо, — Белецкий благодарно приобнял старшую дочь. — У тебя попа от такого количества конфет не слипнется?

— Фу, как некультурно, — покачала головой Даша. — А ещё взрослый интеллигентный человек!

— Ты, наверное, устала? — озабоченно спросила Галинка. — Дальше мы сами справимся… твоя комната свободна, можешь идти к себе и отдыхать. Уже поздно.

— Нет, я домой поеду, — отказалась та. — Сейчас такси вызову.

— Уверена? — Белецкий чуть нахмурился. — Час ночи…

— Ай, брось, мне не пятнадцать лет. Да и Женьке я обещала, что вернусь ночевать!

Женькой звали Дашиного мужа-программиста, который работал дома и, преимущественно, ночами. Белецкий скептически усмехнулся.

— Ни в коем случае не хочу ставить под сомнение ваше безграничное семейное счастье, но, боюсь, он даже не заметит до утра твоего отсутствия… если, конечно, электричество не отключат и комп не вырубится. Вот тогда, быть может, Женька немного отвлечётся от своей работы.

— Папенька, вы занудный старикашка, — Даша показала ему язык. Белецкий ахнул в притворном шоке:

— Это я старикашка?! Ну, спасибо тебе…

— Откровенно говоря, милый, ты сам напросился, — засмеялась Галинка и повернулась к девушке:

— А может, всё-таки останешься, Даш?

— Нет-нет. Я предпочитаю засыпать в своей постели.

Как только Даша уехала, Галинка отправилась в душ. Стоя под тёплыми расслабляющими струями, она намыливала плечи, грудь, руки, живот… и робко думала: а может быть, всё не так ужасно? Может быть, она не такая уж и уродина? Нынешним вечером она услышала столько комплиментов в свой адрес… не могут же они все до единого быть фальшивыми.

Но, когда Галинка вышла из душевой кабины и нечаянно бросила взгляд в висевшее над раковиной зеркало, то разочарованно вздохнула. Даже запотевшее стекло не могло скрыть всех масштабов катастрофы. Она была жирной и страшной… во всяком случае, сама искренне верила в это.

Запахнув на себе поплотнее полы банного халата и намотав на мокрые волосы чалму из полотенца, она вышла из ванной комнаты. Муж уже спешил ей навстречу с похныкивающей дочкой на руках.

— Вот… только что проснулась. Может быть, проголодалась?

— Да, пора бы, — кивнула Галинка, — сейчас мы это решим, давай её мне.

Присев на краешек кровати, она устроила ребёнка на специальной подушке для кормления. Грудь уже ломило от прибывшего за вечер молока, и Галинка с невероятным облегчением приступила к выполнению своих прямых материнских обязанностей.

Уставшие ноги гудели, и Галинка вытянула их на пуфик, чуть заметно поморщившись от боли в икроножных мышцах.

— Что случилось? — заметив её гримасу, спросил муж. Она смущённо улыбнулась, не ожидая, что он заметит.

— Немного отвыкла ходить на каблуках за столько месяцев…

— Бедняжка. Когда покормишь Алину — я заберу её, сам укачаю и уложу. А ты отдыхай. Как освобожусь, сделаю тебе массаж, если ты ещё не заснёшь.

— Спасибо, Саша, — Галинка растроганно заморгала, — ты такой милый…

Она не сомневалась, что муж отлично справится с укладыванием. Он души не чаял в дочке, и наблюдать за ними обоими было порою весьма умилительно. Белецкий был готов на что угодно, чтобы вызвать улыбку Алины, смешил и тормошил её, бережно прихватывал крошечные пальчики губами, бесконечно целовал малышку и не спускал её с рук. Иногда Галинке казалось, что он любит дочку больше, чем её саму…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот и сейчас, лёжа в постели с закрытыми глазами и прислушиваясь к тому, как он носит Алину по спальне, убаюкивает и укачивает, что-то нежно напевает и шепчет в малюсенькое ушко, она едва не почувствовала себя лишней.

Наконец, девочка заснула. Галинка уже сама почти уплывала в сон, когда почувствовала, что муж присел на кровать.

— Я не сплю, — пробормотала она. — Если ты ещё не передумал и если это звучит не слишком эгоистично, то от массажа я не откажусь.

Одна его ладонь легла Галинке под поясницу, приподнимая её, а вторая аккуратно потянула вниз резинку её свободных пижамных штанов. Ах, да — массаж же делается на голое тело…

— Перевернись на живот, — шепнул он ей. Галинка повиновалась.

Его руки обхватили щиколотки жены, нежно их поглаживая, скользнули выше — от икр к коленям, затем продолжили пока ещё деликатные, осторожные, неторопливые касания. Галинка снова закрыла глаза, полностью отдаваясь приятным ощущениям. Ноющие ноги отзывались на эти разогревающие прикосновения с благодарностью. Затем сильные пальцы мужа принялись растирать её ноги более напористо, пощипывали, разминали — и это снова было безумно приятно, Галинке хотелось, чтобы массаж продолжался бесконечно.

— Может, тебе стоит пройти полный курс оздоровительного массажа для всего тела? — спросил он обеспокоенно. — Ты ужасно напряжена, мышцы как каменные.

— Я не против. А массажист будет таким же сексуальным и нежным, как ты? — лениво мурлыкнула Галинка: вопреки его словам, она чувствовала себя в данный момент просто прекрасно. Белецкий хмыкнул.

— О боже, надеюсь, что нет.

Она окончательно размякла и вскоре погрузилась в сладкую расслабляющую дремоту, на грани между сном и реальностью, а затем вдруг почувствовала, как рука мужа плавно легла ей на бедро и скользнула по крутому изгибу.

Через мгновение он перевернул жену обратно на спину и, дразня, пробежался пальцами по её животу, как пианист по клавишам инструмента… по самым её “проблемным”, самым несовершенным местам. Вспомнив об этом, вместо прилива желания Галинка испытала приступ паники и сразу же привычно напряглась и застыла. Хотя в спальне было темно и Белецкий всё равно едва ли мог что-то разглядеть… Однако муж, будто не замечая её скованности, улёгся рядом, продолжая гладить её бёдра мягкими, успокаивающими движениями. Затем притянул жену к себе, и они оказались лицом к лицу. На ней всё ещё был надет “верх” от пижамы, но даже через ткань Галинка чувствовала жар его обнажённого торса. Его горячая ладонь нырнула под одежду, коснулась её груди… и вот тут тело, отбросив неловкость и смущение, наконец-то отозвалось на его ласки. Галинка почувствовала, как внутри зарождается такое знакомое, хоть и подзабытое слегка, смутное томление. Остро предвкушая каждое новое прикосновение, она ещё теснее, ещё крепче прижалась к мужу и ощутила, что он почти уже на грани. Белецкий обхватил её лицо, нашёл её рот губами, и они несколько минут просто с упоением целовались, как не делали уже очень давно. Сейчас же возникло полное ощущение того, что они снова безумно влюблены и счастливы — как тогда, в Крыму. Первый поцелуй… первая близость, такая желанная и пугающая одновременно…

Он не спешил переходить к активным действиям, давая ей возможность окончательно расслабиться и почувствовать себя хозяйкой положения, хотя — это было очевидно по его прерывистому дыханию — сам уже едва справлялся с желанием. Галинка осмелела, нащупала в темноте его руку и положила себе на грудь…