Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Солонин

Единой штатной структуры для единственного танкового полка не было; были варианты и 2– и 3-батальонного состава; из 17 танковых дивизий, сосредоточенных к 22 июня 1941 г. на Восточном фронте, 8 имели танковый полк 2-батальонного состава (в среднем по 154 танка в дивизии). К полному 3-батальонному штатному составу (именно он представлен в Таблице 5) приближалась лишь одна-единственная, 17-я танковая дивизия (2-я Танковая группа, Группа армий «Центр»).

Никто из военных теоретиков (за исключением к.и.н. Исаева) и, что гораздо важнее, практиков не усмотрел ничего хорошего в этом вынужденном сокращении танкового ядра дивизии. Самый, наверное, знаменитый и успешный практик вермахта Гейнц Гудериан, назначенный в 1943 г. генерал-инспектором бронетанковых войск Германии, подготовил для Гитлера подробный доклад, в котором обрисовал положение и наметил необходимые меры для его улучшения. По поводу структуры танковой дивизии было сказано следующее:

«Полностью боеспособной танковая дивизия считается в том случае, когда число ее танков находится в соответствующей пропорции к остальным боевым средствам и машинам… Если число танков станет значительно меньше 400, то обслуживающий аппарат (количество людей и колесных машин) не будет соответствовать подлинной ударной силе дивизии… Лучше иметь немного полноценных дивизий вместо большого количества плохо оснащенных соединений. Последние требуют для оснащения несоразмерно много автомашин, расходуют много горючего и живой силы без должного эффекта (выделено мной. — М.С. ) , затрудняют управление и снабжение и создают на дорогах заторы». Далее Гудериан предложил вернуться к довоенной схеме, когда в составе танковой дивизии было 4 танковых батальона. [59]

В 1956 г. вышла в свет ныне хрестоматийно известная специалистам книга Э. Миддельдорфа (в годы войны — боевой офицер, затем референт по обобщению тактического опыта в Генеральном штабе сухопутных войск Германии) «Русская кампания: тактика и вооружение», где были подведены такие итоги:

«Хотя немецкие бронетанковые войска в период последней войны произвели революцию в методах ведения боевых действий, их организация не была передовой. Еще в 1940 г. бронированные машины составляли лишь небольшую часть танковой дивизии. В то время на 300 танков приходилось около 3000 небронированных колесных машин, не способных двигаться вне дорог. Вместо того чтобы перед нападением на Россию усилить танковое ядро дивизии, Гитлер настоял на сокращении численности танков в дивизии до 200 единиц. В 1944 г. делалась попытка исправить эту ошибку…» В противовес этому Миддельдорф высоко оценивает организационные структуры танковых войск Красной Армии: «Особенностью организации русских бронетанковых соединений является наличие сильного танкового ядра… Русская танковая дивизия при численности личного состава в 10 тыс. человек имела в два раза больше танков, чем немецкая танковая дивизия, насчитывавшая около 15 тыс. человек». [60]

Практики не случайно столь часто вспоминают про «колесные машины, не способные двигаться вне дорог». Из 17 танковых дивизий Восточного фронта 3 вовсе не имели ни одного бронетранспортера пехоты. Большая часть (12 дивизий) имела одну мотопехотную роту на БТР. Одну роту из двенадцати. Заметное количество полугусеничных бронетранспортеров было лишь в 10-й танковой дивизии (один мотопехотный батальон из четырех) и 1-й танковой дивизии (два батальона на БТР). [61] Автомобили, на которых перемещалась мотопехота танковых дивизий вермахта, вовсе не были трехосными «Студебеккерами», тем паче — сегодняшними дизельными «Уралами»; на восток катилась лавина разномастных автомобилей, включая трофейные французские автобусы и хлебные фургоны. Даже летом 1941 г., после первого же дождя (или без дождя, но на песчаных лесных дорогах Белоруссии и Литвы) мотопехота отставала от танкового авангарда, что крайне затрудняло организацию взаимодействия в бою.

Вернемся теперь к Таблице 5. Типы немецких танков размещены в ней по единственному критерию: калибру пушки и весу осколочного снаряда [22]; при этом речь вовсе не идет о том, что по другим критерия Pz-IV можно приравнять к Т-34 и т. п. Как видим, по числу танковых «стволов» советская танковая дивизия штатного состава превосходит немецкую в 2,4 раза (321 против 136). Вследствие того, что «трехдюймовых стволов» в советской дивизии гораздо больше (273 против 30), по весу совокупного залпа танковых пушек она превосходит немецкую в пять раз . И все это — еще без учета 56 бронеавтомобилей БА-10, вооруженных 45-мм пушкой.

Разительное превосходство танковой дивизии Красной Армии по числу и калибру танковых пушек делает понятным и логичным отсутствие в ее структуре противотанкового артиллерийского дивизиона. В танковой дивизии вермахта был противотанковый батальон стандартного 3-ротного состава (36 пушек калибра 37 мм, к началу вторжения в СССР в некоторых дивизиях одна рота 37-мм «колотушек» была заменена на 9 пушек калибра 50 мм). В советской же дивизии дивизион буксируемых 45-мм ПТО странно бы смотрелся рядом с 273 гораздо более мощными 76-мм пушками, укрытыми танковой броней. Что же касается моторизованной дивизии — советского аналога танковой дивизии вермахта, то в ее составе был стандартный противотанковый дивизион (18 «сорокапяток»), еще 12 пушек ПТО было в составе двух мотострелковых полков дивизии. Кроме того, к отражению танковой атаки противника можно было привлечь 8 длинноствольных 76-мм пушек из состава артполка моторизованной дивизии, четыре 76-мм зенитки, 18 бронеавтомобилей БА-10.

Единственным параметром, по которому огневые возможности немецкой танковой дивизии были выше, является соотношение численности артиллерийских полков. В танковой дивизии Красной Армии два дивизиона (12 122-мм и 12 152-мм гаубиц), в артполку танковой дивизии вермахта три дивизиона (24 105-мм и 12 150-мм гаубиц). Стволов у немцев в полтора раза больше, но с учетом разницы веса снарядов 105-мм и 122-мм гаубиц (15 и 22 кг) превосходство в совокупном весе артиллерийского залпа становится минимальным (876 и 744 кг). Едва ли эти две цифры могут служить разумным основанием для утверждения о «недогруженности советской танковой дивизии артиллерией». Впрочем, и мизерное превосходство исчезает вовсе в тех случаях, когда в составе тяжелого артдивизиона немецкой дивизии четыре 150-мм гаубицы заменялись четырьмя 105-мм пушками.

Средства противотанковой обороны

Соотношение численности, вооружения и бронезащиты новых советских танков (КВ и Т-34) и лучших немецких (последние модификации Pz-III с 50-мм пушкой) оставляли немцам мало шансов на успех в танковой дуэли; совсем не случайно командиры Красной Армии в своих отчетах единодушно отмечают: «танки противника в бой с нашими танками не вступают». Безумство храбрых в вермахте не поощрялось, и танковые войска использовались — по меньшей мере во всех тех ситуациях, когда немцы имели возможность навязывать свою инициативу противнику, — для решения главной задачи («танки являются средством прорыва и деморализации тылов и флангов» ).

С другой стороны, мехкорпуса Красной Армии — хотя в теории и в предвоенных планах именно они считались главным инструментом нанесения контрудара по прорвавшимся танковым соединениям противника — в большинстве случаев сражались с немецкой пехотой. В частности, из пяти мехкорпусов, оснащенных значительным количеством танков новых типов (3 МК, 6 МК, 4 МК, 8 МК, 15 МК), три разбились вдребезги после столкновения с пехотой вермахта; во встречном танковом сражении участвовал (с тем же результатом) один только 3 МК. Для понимания хода и исхода этих боев необходимо подробно рассмотреть возможности противотанковой обороны пехоты периода начала 2-й МВ.

Прежде всего, следует уточнить конкретный смысл многократно использованного выше термина «противоснарядное бронирование». Снаряды бывают разные. Снаряд 122-мм советской пушки А-19 на километровой дальности пробивал броневую плиту в 180 мм (в два раза толще лобовой брони «Тигра»). И пушка калибра 122 мм отнюдь не является пределом возможностей ствольной артиллерии — на тяжелых крейсерах и линкорах были «стволы» калибром в 250–350 мм, обладающие умопомрачающими энергетическими характеристиками. Однако линкоры с танками, как правило, не воюют. Соответственно, под «противоснарядным бронированием» танков понимается их способность выдерживать прямое попадание снарядов вполне определенного перечня артсистем.

Каких именно? Есть два, взаимно дополняющих подхода к определению этого перечня. Самый распространенный, простой и понятный: любых артсистем, стоящих на вооружении пехотной (стрелковой) дивизии противника — и не более того. Логика здесь вполне очевидная — за то время, пока командир дивизии запросит и получит поддержку корпусной или армейской артиллерии, танки «раскатают» его дивизию и уйдут в оперативную глубину обороны.