Увлечения доктора Травена (ЛП) - Гурницкий Веслав

Паук медленно обошел две стены и начал приближаться к Травену.

Вид лохматого монстра вызвал истерический страх, ненависть и отвращение. Травен потерял контроль над криком. Крик прогремел сквозь стены, отразившись стократным эхом. Паук на мгновение остановился, а затем вдруг прыгнул, как ястреб, на поверхность воды. Его когти впились в плывущую крысу. Молодые паучки, словно подгоняемые невидимой пружиной, прыгали с живота матери к плавающим рядом крысам. Вода стала красной. В пропасти, словно кладбищенский колокол, раздался предсмертный прерывистый писк.

Пауки поплыли к излучине, неся в лиловых глотках белые трупы крыс и разбрасывая мохнатыми лапками воду. Для них вода не была врагом.

Вскоре после этого в пропасти появились две чудовищные стрекозы. Их крылья, большие, как у кондора, были сплетены из ослепительной золотой сетки. Плоские бирюзовые головы и змеиные тела длиной в полтора фута плавали в полумраке пропасти, как в видениях Босха. Затем из-под воды, уже приближавшейся к ногам Травена, высунулась едва заметная склизкая голова какого-то подземного существа, не имевшего желания переходить к подводному образу жизни. Голова немного напоминала пасть хищной рыбы, немного на гигантского дождевого червя, но больше всего на червеобразные головы допотопных динозавров. Существо фыркнуло, создав фонтан воды, а затем направилось к повороту.

А затем на скале появился еще один, еще более крупный и волосатый паук. В его зияющей малиновой глотке можно было увидеть что-то вроде клыков или зубов. Через дыру в стене Грота вода снова хлынула, унеся с собой еще одну группу крыс и клубок безголовых прозрачных тварей, которые мгновенно затонули, оставляя за собой цепочки серебристых пузырей. Сухой кокос с грохотом упал с вершины расщелины. Через несколько минут появилось еще одно похожее на динозавра животное, на этот раз очень близко к Травену. Это был рост большой собаки и длина коровы; на тонкой изогнутой шее красовалась маленькая шаровидная голова с крохотными глазками. Ярко-красный язык длиной в фут высунулся из тонких, плотных, чешуйчатых губ. Тело животного было безволосым и блестело от слизи. Огромные лапы с желтыми сухожилиями неуклюже царапали воду.

Травен пришел к выводу, что он попал в такое место, где эволюция животного мира шла иными путями, чем на остальной части земного шара. В детстве он однажды прочитал роман о загадочном острове — возможно, Верна, а может быть, Конан Дойля. Теперь он видел тот же пейзаж собственными глазами. Трещина в скале, вероятно, образовалась всего несколько сотен лет назад. Видам, отрезанным от внешнего мира, пришлось приспосабливаться к новым условиям. Те, кто не смог, просто вымерли.

Но чем питались все эти невообразимые существа? Кого бы ели мохнатые пауки, если бы вокруг не было слепых белых крыс? Из чего почвенные динозавры получали белок? Все указывало на то, что должен быть выход из пропасти - к солнцу, пролившему свои смертоносные лучи на зеркало убийцы, к джунглям, давшим массу растительности, насекомых, фруктов.

Да, а что, если бы все было наоборот? Ведь эта туша, закованная в мартагон, погрузилась в бездонную пропасть. Кто знает, нет ли там, внизу, на следующих друг за другом этажах подземелья, совсем другого мира? Если бы законы эволюции были частично деформированы в трещине, они с таким же успехом могли бы быть приостановлены в подземном царстве. Безголовые ящерицы, слепые крысы и особенно эта белая гигантская змея показали, что это не так уж и неправдоподобно.

Люди, построившие дворец на этом месте, должно быть, не только прекрасно знали законы физики, поскольку они умели рассчитывать фокусное расстояние, отливать линзы и придавать бронзовому зеркальному диску идеальную параболу. Они, должно быть, знали химию, если смогли использовать бесчисленные поколения змей для охраны подземного мира. Должно быть, они были знакомы с геологией, поскольку построили дворец прямо на склоне пропасти и использовали естественный водоем в качестве барьера от незваных гостей. Они были мастерами строительного искусства, потому что знали, как просверлить скалу на глубину нескольких этажей, закрепить потолки и лестничные туннели, а также закрепить подпорную стену весом самого камня. Они обладали незаурядным знанием простых машин – рычаг, пружина, клин, веревка и полиспаст не имели для них секретов. Мумия свидетельствовала, что они неплохо разбирались в анатомии, а расположение зеркала наводило на мысль, что астрономия им также чужда. Должны ли мы предположить, что они также открыли, за сотни лет до Дарвина, законы эволюции? Понимали ли они, что с течением времени в отрезанной от мира пропасти разовьются чудовищные разновидности живых существ, настолько ужасные, что смельчак, заставивший у входа живой шквал змей, благополучно гулял среди крыс и летучих мышей, пережил пожар и избежавший смерти в Гроте, должен ли он потерять всякую надежду при виде этих непонятных животных? И были ли это действительно люди, о которых в истории не сохранилось никаких следов, или это были легендарные пришельцы из космоса, воплощение сказаний Дэникена?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Несмотря на полутьму, воздух пропасти прогрелся, паровая влага хорошо наполнила камень. Травен снова набрал воды. Он увидел, что она уже моет ему ноги. С каждой минутой он слабел от голода и усталости. Теперь у него не будет сил даже пересечь те двести ярдов воды, которые отделяли его от пролома. Даже если бы не было безумных цветов с фиолетовыми шипами, растущими внизу.

Он тупо смотрел на поднимающуюся воду. На его поверхности покачивались серебристые амфоры, выброшенные потоком из камеры. Травен подумал, что, возможно, содержимое амфоры спасет его. Он притянул ее ближе. Но даже это казалось невозможным. Контейнер был сделан из легкого, но очень твердого металла. На нем не было следов пайки, выступов, зазубрин или соединений. Что бы ни пролилось внутрь амфоры, это не могло помочь Травену.

В тусклом жарком небе раздавался монотонный гул. Травен поднял голову и, глядя в небо до слез, увидел крошечное пятнышко пролетающего самолета. Должно быть, он летел из Бангкока в Дели или Пекин; пассажиры читают газеты, стюардессы разносят еду. Ни один прибор в кабине не указывал на умирающего дантиста из Нью-Йорка, оказавшегося в допотопном мире, из которого нет выхода.

Травен опустил голову и почувствовал, что за кусок хлеба и мяса он отдаст остаток своей жизни. У него больше не было с собой ни одной питательной таблетки. У него не было спичек. У него не было ни контейнера с препаратом Бричера, ни какого-либо оружия. У него не было ни документов, ни денег, ни лекарств. Помимо рваной, обгоревшей рубашки, потрескавшихся брюк и мокрых ботинок, у него было всего два предмета: оригинал карты храма из рукописи номер 13, висевшей в водонепроницаемом мешке на груди, и электронный компас на правом запястье.

Он посмотрел на компас. Его цифры менялись несколько раз в секунду, как будто Травен кружился по кругу. Это указывает на то, что черные камни вокруг трещины создают сильное магнитное поле. Это не неслыханное явление. Даже небольшие концентрации так называемой железной лапши, а также болотные руды с несколько более высоким содержанием железа отклоняют стрелки компаса. Этот чувствительный и точный прибор в его руке не мог среагировать иначе. Но затем Травену пришло в голову, что причина компасного безумия могла быть совершенно иной. Он где-то читал, что землетрясению всегда предшествуют сильные изменения магнитного поля. Как узнать, закончилось ли движение камней, вызванное Травеном? Возможно, проектировщики дворца решили заставить недра земли похоронить дерзкого незваного гостя, если все остальные средства окажутся безуспешными?

Травену даже показалось, что он услышал внутри камня слабую дрожь, похожую на ту, которая предшествовала растрескиванию стены в камере. Но у него уже не было сил слушать. Голова его упала на грудь, обожженная рука безвольно повисла. Гарольд Травен уснул.

Он не видел лысого, отвратительного стервятника с изогнутым клювом, кружившего над пропастью.