Скотский хутор - Джордж Оруэлл

Прибавилось много ртов, которые надо было кормить. Осенью почти одновременно опоросились четыре свиноматки, принеся тридцать одного поросенка. Молодое поколение сплошь было пегое, и поскольку на ферме был только один боров, Наполеон, имелись все основания предполагать его отцовство. Было объявлено, что позже, когда появятся кирпич и строевой лес, в саду начнется строительство школы. А пока поросята получали задания на кухне непосредственно от Наполеона. Они занимались в саду, избегая игр с остальной молодежью. Со временем стало правилом, что, когда на дорожке встречались свиньи и кто-то еще, другое животное должно было уступать свинье дорогу; и кроме того, все свиньи, независимо от возраста, получили привилегию по воскресеньям украшать хвостики зелеными ленточками.

Год выдался очень удачный, но денег на ферме по-прежнему не хватало. Были закуплены кирпичи, гравий и известь для строительства школы, но надо было снова экономить на оборудование для мельницы. Затем надо было приобретать керосин и свечи для освещения дома, сахар для личного стола Наполеона (он не давал его остальным свиньям под предлогом, что они потолстеют) и все остальное, как, например, инструменты, гвозди, бечевки, уголь, провода, кровельное железо и собачьи бисквиты. Были проданы на сторону несколько стогов сена и часть урожая картофеля, а контракт на поставку яиц возрос до шестисот в неделю, так что куры напрасно надеялись, что вокруг них будут копошиться цыплята. После декабрьского сокращения рациона последовало новое сокращение в феврале, а для экономии керосина было ликвидировано освещение. Но, похоже, свиньи не страдали от этих лишений и, несмотря ни на что, прибавляли в весе. Как-то в февральский полдень из маленького домика за кухней, где стоял забытый Джонсом перегонный аппарат, по двору разнесся незнакомый теплый и сытный запах. Кто-то сказал, что это запах жареного ячменя. Животные жадно вдыхали его, предполагая, что, может быть, ячмень жарят для их похлебки. Но горячей похлебки никто так и не увидел, а в следующее воскресенье было объявлено, что впредь ячмень предназначается только и исключительно для свиней. Ячменем уже было засеяно поле за садом. А затем разнеслась новость, что теперь каждая свинья будет ежедневно получать пинту пива, а лично Наполеон - полгаллона, каковая порция, как обычно, будет подаваться ему в супнице из сервиза "Кроун Дерби".

Но эти отдельные трудности в значительной мере компенсировались сознанием того, что теперь они ни перед кем не склоняют шеи, как это было раньше. Они имели право петь, говорить, выходить на демонстрации. Наполеон распорядился, чтобы раз в неделю устраивались так называемые стихийные демонстрации с целью восславить достижения и победы Скотского Хутора. В назначенное время животные должны были оставлять работу и, собравшись во дворе, маршировать повзводно - сначала свиньи, затем лошади, а дальше коровы, овцы и домашняя птица. Собаки сопровождали демонстрацию с флангов, а впереди маршировал черный петух Наполеона. Боксер и Кловер, как обычно, несли зеленое знамя, украшенное рогом и копытом и увенчанное призывом "Да здравствует товарищ Наполеон!" Затем читались поэмы, сочиненные в честь Наполеона, Визгун произносил речь, как обычно, упоминая о былых лишениях. Гремел салют из револьвера. С наибольшей охотой спешили на стихийные демонстрации овцы, и если кто-нибудь жаловался (порой кое-кто из животных позволял себе такие вольности, если поблизости не было свиней и собак), что они только теряют время и мерзнут на холоде, овцы сразу же заглушали его громогласным блеянием "Четыре ноги - хорошо, две ноги - плохо!" Но большинству животных нравились эти празднества. Они считали, что такие шествия напоминают им, что, как бы там ни было, над ними нет господ и что они трудятся для собственного блага. И поэтому, когда звучали песни, шла демонстрация, Визгун зачитывал список достижений, грохотал салют, развевались флаги и кричал петух, они забывали о пустых желудках.

В апреле Скотский Хутор объявил себя республикой, и посему возникла необходимость в избрании президента. На этот пост претендовал только один кандидат, Наполеон, который был избран единогласно. В эти же дни стало известно, что обнаружены новые документы, раскрывающие детали связей Сноуболла с Джонсом. Выяснилось, что Сноуболл не только, как ранее думали, готовил поражение в битве у коровника, маскируя это, якобы, стратегией, но открыто сражался на стороне Джонса. На самом деле это именно он вел в бой силы людей, участвуя в сражении с кличем "Да здравствует человечество!" А рану на спине Сноуболла, которую кое-кто еще смутно помнил, нанесли зубы Наполеона.

В середине лета на ферме после нескольких лет отсутствия неожиданно появился Мозус, ручной ворон. Он совершенно не изменился, по-прежнему отлынивал от работы и рассказывал те же сказки о леденцовой горе. Взгромоздившись на шест, он хлопал черными крыльями и часами рассказывал истории каждому, кто был согласен его слушать. "Там, наверху, товарищи, торжественно говорил он, указывая в небо своим огромным клювом, - там наверху, по ту сторону темных туч, что нависли над вами, - там высится леденцовая гора, тот счастливый край, где все мы, бедные животные, будем вечно отдыхать от трудов наших!" Он утверждал даже, что, поднявшись в небо, побывал там лично и видел бесконечные поля клевера и заросли кустов, на которых росли пряники и колотый сахар. Многие верили ему. Жизнь наша, считали они, проходит в изнурительном труде и постоянном голоде; так, наверно, где-то существует более справедливый и лучший мир. Единственное, что с трудом поддавалось объяснению, было отношение свиней к Мозусу. Все они безоговорочно утверждали, что россказни о леденцовой горе - ложь и обман, но тем не менее, разрешали Мозусу пребывать на ферме и даже с правом выпивать в день четверть пинты пива.

После того, как копыто зажило, Боксер еще с большим пылом взялся за работу. Правда, в тот год все работали как рабы, из последних сил. Кроме обычной работы на ферме и восстановления мельницы, в марте началось строительство школы. Порой изнурительная работа и скудный рацион становились непереносимыми, но Боксер никогда не падал духом. Ни его слова, ни действия не позволяли считать, что силы его на исходе. Несколько изменился лишь его внешний вид: шерсть не сияла так, как раньше, а огромные мускулы стали чуть дряблыми. Кое-кто говорил, что, как только появится первая травка, Боксер воспрянет, но весна пришла, а Боксер оставался в прежнем состоянии. Порой, когда на склоне, ведущем к каменоломне, он напрягал все мускулы, пытаясь противостоять весу огромного камня, казалось, что его держит на ногах только огромная сила воли. И в эти минуты губы его складывались, чтобы произнести слова: "Я буду работать еще больше", но у него уже не было сил произнести их. Не раз Бенджамин и Кловер предупреждали его, что он должен подумать о своем здоровье, но Боксер не обращал внимания на эти слова. Настало и его двенадцатилетие. Но он решил не уходить на отдых, пока не соберет достаточно материала для восстановления мельницы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});