Солги ей - Ли Мелинда

Мэтт извлек их из лотка и прикрепил к доске улик рядом с фотографией Эвери Леджер.

– Похоже, Спенсер падок на особый типаж.

Все три женщины были лет двадцати пяти, стройные, с длинными темными волосами.

– А брат Спенсера, Джаспер, все еще остается у нас подозреваемым? – спросил Тодд.

– Пока да, – ответила Бри. – Но у нас нет доказательств его причастности к преступлению. Как, впрочем, и его связи с братом.

Тодд указал на экран ноутбука:

– У нас есть его компьютер и его мобильный телефон. Техники работают над тем, чтобы получить к ним доступ уже сегодня.

– Вскрытие назначено на половину двенадцатого, – Бри проверила время на телефоне. Было почти одиннадцать. – Мы с Мэттом поприсутствуем при нем, а ты, Тодд, покопайся в прошлом тех трех женщин, с которыми Спенсер встречался не меньше трех раз за последнее время. Посмотрим, получится ли исключить хоть одну из них, – взгляд Бри скользнул по доске улик. – Мотивов для убийства у нас достаточно. Теперь необходимы доказательства.

Глава тринадцатая

В одиннадцать тридцать Мэтт, облаченный в защитный костюм, замер в прозекторской, глядя сквозь прозрачный пластиковый экран на тело, лежавшее на секционном столе из нержавеющей стали. Вставшая рядом с ним Бри, скрестив руки, тоже постаралась сфокусировать свой взгляд на трупе. Медэксперт начала производить вскрытие раньше намеченного времени. И их глазам предстало уже обнаженное, не накрытое простыней тело Лафоржа; только голова оставалась все еще обмотанной полиэтиленовой пленкой. Татуировка, протянувшаяся от его плеча до кисти, не произвела на Бри впечатления – сборная солянка из разобщенных, заурядных чернильных наколок. Потолочные светильники горели ярко, немилосердно высвечивая все темные тайны покойного. Ничего нельзя было скрыть.

Мэтт не любил наблюдать за аутопсией. Но отталкивала его не запекшаяся кровь, а холодная, стерильная обстановка. Разумом Мэтт понимал: человек уже мертв, но при вскрытии ему до сих пор становилось не по себе. Каждое мертвое тело было еще недавно чьим-то то мужем или женой, братом или сестрой, чьим-то сыном или дочерью. Мэтт старался этого не забывать.

Однако узнать, как именно человек умер, можно было только таким способом. Доктор Джонс относилась к каждой жертве с должным почтением, но для того чтобы установить истинную причину, способ и механизм насильственной смерти, ей нужно было препарировать тело убитого.

– Вы немногое пропустили, мы пока еще производим наружный осмотр, – махнула рукою над трупом доктор Джонс.

Перед тем, как снять с тела одежду, его фотографируют с разных ракурсов и изучают на предмет наличия биологических следов других людей и посторонних веществ. Одежду жертвы отправляют для проведения дальнейших анализов в криминалистическую лабораторию. А обнаженное тело также изучают на предмет вещественных доказательств. С поверхности тела собираются подчас немаловажные «проводные» данные: волоски, волокна, мелкие фрагменты из пластика, краски или стекла, возможно, исходящие от орудия убийства или места преступления. Грязь, почва на теле или одежде тоже могут послужить ключом к фактическому месту убийства, если допускается, что жертву потом переместили. Лишь после наружного изучения тела медэксперт приступает к его расчленению и обследованию внутренних органов.

– Жертва – мужчина в хорошем физическом состоянии. При наружном осмотре я не обнаружила никаких признаков сексуального насилия, – доктор Джонс очертила пальцем в воздухе круг над тазобедренной зоной. – Как мы уже обсуждали на месте преступления, эти ожоги – следы от применения электрошокера, с целью сделать жертву неспособной к сопротивлению.

Мэтт кашлянул:

– Лафоржа ударили током три раза.

– Что объясняет, почему следы связывания такие бледные, – сказала Бри.

– Он практически не сопротивлялся, – доктор Джонс указала на левый локоть жертвы. – Синяки и ссадины на левой части тела, скорее всего, получены в результате падения и удара о твердую, шероховатую поверхность после обездвижения, – медэксперт указала на царапину на нижней стороне челюсти жертвы.

– Ей могла быть брусчатка патио? – спросил Мэтт.

– Да, – вооружилась ножницами доктор Джонс. – Я собираюсь разрезать полиэтиленовую ленту и аккуратно размотать ее слой за слоем. Это лучший способ определить способ намотки и сохранить возможные следы на каждом слое.

Медэксперт разрезала пленку снизу доверху и осторожно развела края в стороны. В прозекторской воцарилась гробовая тишина. Жертвой действительно оказался Спенсер. Мэтт запомнил его лицо по фотографии на водительском удостоверении. Рот Лафоржа был залеплен куском клейкой ленты. Но не это стало самым большим потрясением.

На лбу Спенсера было вырезано слово «лжец».

Мэтт сглотнул; в горле у него пересохло.

Бри откашлялась:

– Это сделано до или после смерти?

Доктор Джонс изучила внутреннюю сторону полиэтиленовой пленки:

– Здесь есть кровь. Так что, судя по всему, до смерти.

Если бы раны нанесли после смерти Лафоржа, крови было бы гораздо меньше. Когда сердце останавливается, кровь перестает циркулировать, а начинает скапливаться в самых низких частях тела.

– Края ран ровные и чистые, значит, наносили их остро отточенным лезвием, – констатировала доктор Джонс, продолжая разматывать полиэтиленовую пленку. – Видите – здесь влага? Это результат еще не прекратившегося дыхательного процесса.

Бри переступила с ноги на ногу:

– Значит, и полиэтиленовую пленку наматывали на Спенсера, пока он был жив и дышал?

– Скорее всего, – согласилась доктор Джонс. – Ее наличие поддерживает версию асфиксии из-за нарушения функции внешнего дыхания, как вероятной причины смерти. Удушение подтверждает и наличие цианоза, – дефицит кислорода в крови спровоцировал посинение кожного покрова. – А также петехиальные кровоизлияния на веках, – медэксперт указала на красные точки, появившиеся, когда кровеносные сосуды кожи лопнули из-за сильного давления; подобные кровоизлияния были типичны при смерти в результате удавления руками, повешения или удушения каким-нибудь предметом, закрывающим дыхательные отверстия. Дав своему ассистенту время, чтобы сделать фотографии, медэксперт сорвала со рта жертвы клейкую ленту. – Я наблюдаю множественные кровоизлияния в ротовой полости. А это что? – схватив лупу, доктор Джонс склонилась над полиэтиленовой лентой: – Похоже на шерсть какого-то животного, – ловко подцепив находку пинцетом, она двинулась к микроскопу в другом конце комнаты. Подставив кончики пинцета под линзу, медэксперт сказала: – Не ловите меня на слове. Надо отправить этот образец на экспертизу ДНК, но кошачий волос обычно тоньше собачьего или человеческого. Этот похож на волос длинношерстной черной кошки.

Положив волосок в пакетик, доктор Джонс взяла скальпель и подошла к телу Спенсера с боку. Теперь ей предстояло сделать Y-образный разрез и приступить к изучению внутренних органов жертвы.

Мэтт отступил от секционного стола в сторону. Перехватив его взгляд, Бри кивнула: «На выход!» Похоже, они оба подумали об одном – побыстрее убраться из прозекторской. Мэтт остался бы на вскрытии до конца, если бы посчитал, что это поспособствует раскрытию преступления. Но аутопсия – зрелище неприятное, а расследование ограничено во времени.

– Спасибо вам, док, – поблагодарила Бри.

– Я извещу вас, если обнаружу еще что-нибудь интересное, – доктор Джонс приставила кончик скальпеля к ключице жертвы.

Мэтт повернулся к выходу. В несколько шагов он пересек предбанник; Бри вышла следом за ним. Не успели двери прозекторской закрыться за ними, как до ушей донесся пронзительно-высокий вой пилы.

– Кошачий волос мог взяться откуда угодно, – сорвала с лица маску и защитный экран Бри. – Если держишь домашних животных, их шерсть повсюду. Я нахожу шерсть Милашки и Вейдера в самых неожиданных местах. Даже чаще, чем блестящие безделушки Кайлы.

Мэтт бросил спецкостюм в контейнер с соответствующей надписью: