Тридцать лет спустя - Аркадий Иосифович Хайт

и одну синенькую.

Ой, ну что делать?.. Взял я эти бабки и пошел на санэпидемстанцию. Вхожу в кабинет, а там сидит такой дяденька: толстый, рыжий и тоже с усами. Я стою и думаю: “А вдруг он не берет?” А он говорит:

— Ну, выкладывай, с чем пришел.

Я говорю:

— Как, прямо сразу выкладывать?

— А чего тянуть? Вон очередь какая.

— И что, все сразу выкладывают?

— Конечно. Кому охота с тараканами жить!

— Ладно, говорю, сейчас выложу. Они у меня в кармане.

Он говорит:

— Стой! Ты мне что, тараканов сюда принес?

Я говорю:

— Не-ет… У меня там бабки.

А он смеется:

— Мы здесь бабок не выводим. Тебе в собес надо идти.

— Вы меня не так поняли. У меня другие бабки. Две бабки красненькие и одна — синенькая.

— Что, совсем синенькая?

— Ага, с двух сторон.

— И что же ты от меня хочешь?

— Чтоб вы ее у меня поскорее забрали.

Он говорит:

— Зачем мне твоя синенькая бабка? Я от своей не знаю, как избавиться.

— Это же другая бабка! Мне ее в получку выдали.

И кладу ему на стол пять рублей. Он как закричит:

— Это что такое?!

Я говорю:

— Это она… Деньга.

Тут он еще сильней закричал:

— Ты что?! Мы здесь взяток не берем!

А потом шепотом говорит:

— Правда, если хочешь, чтоб быстрей сделали, надо дать. Только не мне, а дяде Васе.

Я говорю:

— Кто это, дядя Вася?

Он говорит:

— Тс-c… Давай мне, а я ему передам.

Ой, ну что там говорить… Конечно, я нехорошо сделал, что деньги дал. Но я же не один такой. Другие тоже дают… А что вы так притихли, будто первый раз об этом слышите? Дают, дают. И не только за тараканов.

Но я вот что думаю: может они берут, потому что мы все время даем?.. А если мы договоримся и не дадим! Давайте хоть попробуем. Я знаю, многие не хотят, только некоторые боятся, что тараканы замучают.

Вы не бойтесь! Я такое средство знаю. Наше, отечественное. Лучше любого импортного. Вот послушайте. Надо в столовой, где я работаю, взять полпорции суточных щей. На ночь разбрызгать по всей квартире, и к утру от вас не то что тараканы, все соседи уползут. Честное кулинарное слово!..

ИДИОТ

Врач. Следующий!.. (Входит пациент.) Ну, на что жалуетесь?

— Понимаете, доктор, меня посылают на овощную базу. А мне туда нельзя. Я огурца от помидора не могу отличить.

— У вас что, со зрением плохо?

— Со зрением нормально. У меня с головой плохо.

— В каком смысле?

— В прямом. Понимаете, доктор, я — идиот. Самый настоящий идиот.

— Ну-ну, бросьте! Идиоты такие не бывают. Они наоборот: всегда думают, что они самые умные.

— А вот у меня такой клинический случай: я мало, что идиот, я еще это признаю.

— Признаете?

— Ага.

— Ну что ж, проверим. Давайте с вами, голубчик, проведем небольшой опыт. Я буду говорить какие-нибудь слова, а вы — их противоположные понятия. Например: зима — лето, жара — холод… Поняли?

— Конечно.

— Тогда начнем. Значит, день — ночь, сестра — брат, жена?..

— Дура

— Нет ошибаетесь.

— Ничего не ошибаюсь. Что я своей жены не знаю?

— Голубчик, речь идет не о вашей жене.

— А что, о вашей?

— Да нет же, мы просто ищем противоположные понятия. Ну, напрягитесь. Жена — му-у… му-у…

— Даже неудобно сказать. Неужели, корова?

— Да мне безразлично, какая у вас жена. Я спрашиваю о другом. Если она жена, то он?..

— В командировке.

— Ладно, я вижу этот пример вас тяготит. Давайте возьмем другое понятие. Начальник?..

— Осел!

— Да нет же!

— Козел!

— Неправильно! Начальник — это кто? Руководитель. А козел кто?

— Заместитель.

— Ладно, оставим живых людей в покое. Возьмем какое-нибудь нейтральное понятие. Суша — вода, небо — земля, чердак — подвал, потолок… Ну, потолок?..

— Протекает.

— Где?

— У меня. Второй год починить не могут.

— Послушайте, вы понимаете, о чем я вас спрашиваю? Если вверху потолок, то внизу?..

— Лужа.

— Да черт с ней, с этой лужей. Пропади она пропадом! Давайте наоборот. Внизу у вас пол. Значит, пол… пол…

— Литра.

— Какие пол-литра? Они тут совершенно не к месту!

— Доктор, пол-литра всегда к месту.

— Логично. Но сейчас речь не об этом. Я вас спрашиваю противоположные понятия. Ну, давайте еще разок, с разгона. Продавец — покупатель, водитель — пассажир, врач… Врач?..

— Не принимает.

— Почему, почему не принимает?

— Не знаю. Говорят, талонов нет. Я уже третий раз прихожу.

— Но я же вас принял, принял! И спрашиваю только одно: враач?..

— Принял.

— Что — принял?

— Не знаю. Вы тут все около спиртов третесь.

— Ну вот что: я все понял, вы мне просто морочите голову. Или отвечайте, или подите вон! Последний раз спрашиваю: утро?!

— Вечер.

— Та-ак. Мужчина?..

— Женщина.

— Ну вот, прекрасно.

— Отвратительно.

— Нет, вы не поняли. Я говорю, хорошо.

— Плохо.

— Я сказал: до-ста-точно!

— Давай е-ще.

— Вы что, смеетесь?

— Плачете.

— Да что ж это такое? Сестра!

— Брат!

— Молчать!

— Кричать!

— Послушайте, что вы ко мне прицепились? Что я вам сделал? Я — старый…

— Молодой.

— Лысый…

— Волосатый.

— Целый день на ногах.

— На бровях.

— Вы не смеете со мной так разговаривать! Я — врач!

— Коновал.

— Доктор медицинских наук!

— Профессор кислых щей.

— Кретин!

— Академик!

— Тупица!

— Капица!

— Идиот!.. Вы меня поняли? Вы — самый настоящий идиот.

— Доктор, так я вам с самого начала говорил, что я идиот.

— Правильно говорили! Вот вам справка, и чтоб я вас больше не видел.

— Ну вот, другое дело. Раз я идиот — пойду домой. А был бы умный — сидел бы целый день на овощной базе.

СКАЗКИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО

Однажды вечером, когда некто Петров возвращался домой, он заметил у подъезда маленькую бездомную собачонку. Шерсть ее свалялась от грязи, глаза слезились на ветру, лапы дрожали от холода. Петров был добрый человек. Взял он эту собачку в дом, накормил, обогрел и спать уложил. Да не куда-нибудь, а в чистую постель. Рядом с собой.

А утром, когда Петров открыл глаза, рядом с ним лежала женщина такой красоты, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И хотя Петров был человек холостой, он все равно задрожал от страха.

— Не бойся, — нежным голосом сказала красавица. — Это злой волшебник заколдовал меня в собаку. Но твоя любовь превратила меня опять в женщину.

И стали вместе жить, поживать да добра наживать.

Узнал об этом сосед Петрова Сидоров, и в душе его поселилась