Пешки - Татьяна Чернявская

Образчик редкостного холоднокровия прислушался к внутреннему голосу, вздохнул и обречённо активировал артефакт, тайком настроенный на его непутёвых подопечных. Представшая на плоскости картинка заставила длинную бровь мужчины нервно дёрнуться, а губы растянуться в подобии сардонической усмешки. Определённо, было что‑то приятное в том, что его предчувствия снова оказались близки к истине…. Но, чтоб они все провалились эти треклятые предчувствия!!!

В лёгкой подсветке артефакта, созданной специально для ночных съёмок, был схвачен лишь угол сего эпического, судя по всему, действа. В центре картинки распростёрлась в виртуозном прыжке крупная Мокрица, что уже само по себе казалось абсурдом, поскольку эти твари на прыжки не способны просто анатомически, а уж тем более под таким углом. Не менее виртуозно от её толстого тела отлетали человеческие фигуры, потешно раскинув в полёте покорёженные конечности. Наиболее целые из них выплетали чары, можно было различить два огненных шара и маленькую кособокую молнию. Лучше всего пропечатались искажённые ужасом лица и покусанный огурец, занимавший едва ли не треть картинки. Именно его кривоватый бок привлекал к себе наибольшее внимание, затмив собой и оторванную голову командира и, собственно, саму Мокрицу.

— Натюрморт, вашу мать: «Недоеденная закусь на фоне архаичного монстра и придурков», — прокомментировал мужчина, с трудом сдерживая желание расхохотаться от абсурдности увиденного. — Идиоты…

Резко его глаза ошарашенно расширились, от чего на лице на миг проступило совершенно детское изумление, никоим образом не вписывающееся в необходимый образ. На заднем плане, где нерадивые художники обычно зарисовывают свободное место куском полотна или собственным родовым гербом, из темноты отчётливо и реалистично проступали две женские задницы, удаляющиеся ползком от места баталии, притом явно потасканные и не закомплексованные. Во всяком случае, в одном варианте подол платья был вздёрнут едва не до талии, оголяя грязные, но весьма стройные ляжки.

— Меня окружают кретины, — с неподдельной печалью и толикой обиды в голосе констатировал очевидное мужчина, рассеянно переводя взгляд от голых женских ног на ополовиненную закусь и обратно. — Удивительно, как этот народ сподобился выиграть войну и захватить в своё время треть континента, если они умудряются Трухлец обратить в бордель…

Пока глаза выискивали в полутенях картины дополнительные пикантные детали грандиозного провала, их обладатель с меланхоличной отрешённостью выводил в уме новый текст экспериментального проклятья, который давно требовал испытания, но достаточно веских поводов не находилось. Тонкая струйка чёрных чернил потянулась из‑под указательного пальца, сворачивая кривоватые узоры — формулы с математическими расчётами прямо на белоснежной простыне за неимением бумаги.

— Sinjoro, — раздался из‑за двери дрожащий мужской голос с уродливым местным акцентом, — vi atendi maestro en кabineto.

С пальца сорвалась крупная капля и оставила на последнем слове живописную кляксу. Вымещая вспыхнувшее раздражение, мужчина одним движеньем оторвал сырое проклятье от простыни и безжалостно скомкал смертоносные буквы, растерев в пыль и отпустив маленькое грозовое облачко в камин. При наличии желания и усердия по месту доставки расшифруют и без излишеств в виде каллиграфии и грамматики.

Последний раз бросив тяжёлый взгляд на филейные части, отправившие его наработку в зад, человек поднялся с кровати.

* * *

Бздря-я-яньк…

— Когда масло подтопиться, можно добавить давленый чесночок, мускатную крошку и душистый перец, потом ме — едленно вводим ржаную муку со сливками и размешиваем, пока не начнёт загустевать…

Солнце стояло высоко и уже начинало припекать макушку, грозя новенькими замечательными ожогами нерасторопным путешественникам, не успевшим спрятаться в тень. Тени же на горизонте не было. Были редкие кустики, немногочисленные кочки, частые нагромождения полуразложившихся костей, обильные колонии серебристого мха, непередаваемое количество болотной жижи и… ни капли тени.

Бздря-я-яньк…

— А буженинку хорошо коптить на сосновых шишках, тогда кожица становится слегка тягучей, в волокна при расслоении делаются золотистыми…

От болота поднималась липкая испарина, превращающая в густую массу волосы и одежду. Возможные обитатели этих мест, наверное, всеми лапами увязли в такой благоухающей каше и не сподобились явить себя даже стайкой оголодавшей мошкары. Поэтому тишину пространства нарушало только урчание желудка…

Бздря-я-яньк…

— Курочка замечательно смотрится, обмазанная мёдом с хрустящей солоноватой корочкой и нежным мясом, когда сливовый соус…

— Немедленно прекрати!!! — заорала не своим голосом Алеандр и устрашающе замахнулась на соседку маслом, который отчаянно ковыряла последний час в надежде на маленькие крохи желанного костного мозга.

Яританна перевела на травницу лениво — апатичный взгляд, примерилась к размеру первобытного оружия и спокойно вернулась к своему занятию, но, почувствовав, как девушка целится ей макушку, всё же подала голос:

— Прекратить… что именно?

Духовник демонстративно потянулась грязным ногтем к острой щепе на боковине винтообразной кости, торчавшей из глазницы гигантского черепа. Её пальчик и без того подозрительной расцветки под слоем грязи выглядел корявым сучком. Скользнув по краю пластинки, он задержался на вершине, надавил и…. бздря-як!!!! Кусок уникального музыкального инструмента не выдержал издевательств и, шваркнув девушку по лицу, отлетел от кости.

— Всё! Вопрос снят, — проворчала Танка, стирая со щеки выступившую кровь и подбирая злосчастную пластинку, оказавшуюся весьма милой. — А что ты там чаруешь? Уже научилась создавать портативную машину времени и вдыхать жизнь в тлен?

Травница одарила убийственным взглядом сочившуюся ядом гадюку, по случайности оказавшуюся её лучшей подругой. Валент всегда отличалась от других травниц недюжим энтузиазмом по отношению к бытовому сопровождению своей жизнедеятельности и с неприкрытым воодушевлением отзывалась на суровые вызовы судьбы вроде покосившейся кровати или прохудившейся сковороды, вдыхая в них новую жизнь. Не всегда эта жизнь могла приносить пользу в своём прежнем применении, или новом способе использования, да и в качестве экстравагантной детали интерьера блистала не часто. Что никак не сказывалось, на тяге Эл ваять из чего‑то ненужного что‑то ненужное совсем. Единственной отличительной чертой любого такого изобретения было полное отсутствие чар. Эта маленькая деталь стала основой её внешней бравады против традиционных артефакторов и причиной глубоких внутренних комплексов. Поэтому Алеандр стоило больших усилий не впасть в смертельное оскорбление по поводу сказанного, а просто отметить, что кровь со щеки духовника успела перемазать новую игрушку и риск занесения столбняка возрос в разы. Мысль о новой противостолбнячной прививке заставила девушку улыбнуться и потерять нить разговора.

— Понимаешь… — Алеандр задумчиво уставилась на мосол в руке, будто видела его впервые и не могла связать с вопросом новой практики вакцинации с применением растительных заменителей вирусов. — Я тут прочитала в одном журнале о системе быстрорастворимых концентрированных настоек, ну такие, чтоб бросил в дистиллированную воду, помешал пестиком и готово. Там в основе система выпаривания…. Короче, мы с Юрией ещё хотели таким образом уменьшить объём переносимых лекарств. Ну, чтоб в сумке меньше места занимали и не требовали длительного приготовления на дому. А то каждый раз волочёшь на себе этих десять кило и бренчишь склянками, как пропойца возле бакалейной лавки. Честно, не представляешь, как это достаёт! Тут одна сложность с водой. Не всегда можно подобрать качественную. Допустим для лёгкого обезболивающего в основу можно положить любую воду, но для противовоспалительного — лучше из глубинных источников, чтобы было небольшое облучение и подходящий состав. Тут, конечно, мне везёт, что у меня с водой всё чики — пуки. Юрия, к примеру, со своей землёй может хоть головой об стену биться и ничего. Вот эту систему‑то можно как раз прогнать в обратном режиме, мы как‑то Лёле в похожей технике пытались растянуть усевшиеся после стирки штаны, было… печально.

Тан, на секунду отвлёкшаяся от ковыряния дырки в новом приобретении, припомнила рассказ одногруппницы про трёх девиц, пытавшихся на рынке продать чудесные безразмерные штаны в четыре метра в ширину. Насколько она могла судить, третьей и наиболее наглой из группы естествоиспытателей была Леанна, поскольку Юрия со своими манерами скорее пустила бы штаны вниз по Менке.

— … думаю, здесь будет достаточно воды, чтобы немного растянуть материю. Это не так сложно просто не слишком аппетитно, но я сейчас сожрала бы и дикобраза в розовых стрингах, если на то пошло. Хотя ты знаешь, как я отношусь к такому белью и дикобразам. Одним словом, жрать уж очень хоцца. Ты же не против костного мозга как такового? — девушка взглянула на подругу с надеждой на её категорический отказ от пищи. — Я помню, как тебя перекосило при виде жареных бараньих мозгов и… Тут, конечно, болото и воды достаточно, но мне не хочется как‑то чтоб разбухла вся кость…