Сто удач и одно невезение - Татьяна Алюшина

– Не слабо! – смеялся Захар. – И часто так случается?

– Постоянно, с разной степенью травматизма и ущерба для попавших под раздачу.

– Тяжело ей, наверное, живется с такой фатальной невезучестью? – искренне посочувствовал Захар Игнатьевич.

– Да что ты! Ритка считает себя самым везучим человеком на земле. На каждое сетование и переживание родных о ее невезучести она начинает цитировать Книгу рекордов Гиннесса, раздел самых нелепых смертей или раздел самых нелепых травм. Например, случай с одним путешественником, совершавшим кругосветное одиночное плавание. Вот представь: плывет себе мужик один в бескрайнем океане, погода чудная, никаких штормов, и ему прямо в темечко попадает метеорит. И насмерть. А Ритке всего лишь приходится участвовать в ликвидации последствий спровоцированных ею несчастий с другими, и то не в одиночку, а со всей семьей.

– Зинуль, ты не обижайся, но звучит это неправдоподобно, – осторожно высказал свое мнение Захар, – комично, не спорю, но гротесково, как рассказы Зощенко или Ильфа и Петрова.

– А представь, как мы все хохочем, когда вспоминаем, что случилось. Потом, конечно, после всех переживаний и экстренных мер по устранению. Вот так мы и живем: попадаем с Риткиной нелегкой руки, ликвидируем, а потом хохочем часами до слез и икоты. Да у Ритки вся жизнь – сплошной гротеск!

– А у тебя? – неожиданно спросил он.

– У меня…

И Зинаида задумалась, как сформулировать. А какая у нее жизнь?

Она не задумывалась раньше над таким, казалось бы, простым вопросом – какая?

Замолчала. И Захар не торопил, молчал. В полной, не нарушаемой вмешательством темноте и тишине, обострившей все чувства, неожиданно для себя, она осознала и поняла, какая у нее жизнь!

– Не поверишь! – веселым, но совсем тихим шепотом поделилась с ним выводами. – Радостно-свободная! Не в том смысле полной свободы от всего. Для такой свободы надо на острове каком-нибудь жить, и то полно ограничений и в передвижении, и в рационе, и в общении, да и в образе жизни. Я о другом, о свободе выбора своих решений. Всякая жизнь была, и трудная, и сложная, всякая, но свободная. Наверное, меня этому невольно Ритка научила.

В тот момент, когда она в свои семь лет сделала первый осознанный выбор, сев за парту с Риточкой и почувствовав, еще не поняв до конца, в силу возраста, а почувствовав интуитивно, что ничьи мнения, навязываемые даже из самых благих намерений, не могут повлиять на ее решение, – она стала свободной!

Но силу привычки и годами повторяемые «аксиомы» поведения не так-то легко перебороть, и не в одночасье. Порой, когда Зиночка по привычке старалась делать правильно, как учили и как положено, Ритка одним замечанием, каким-нибудь незначительным высказыванием, сама не осознавая того, возвращала ее в это состояние свободы от мнения других.

У каждого из нас есть основная, одна-единственная, главенствующая жизненно насущная потребность – быть любимыми!

Быть любимыми всеми!

И каждый ищет для себя путь к этой недосягаемой любви. Не будем брать крайности типа жертвы: «Вот я какая, все стерплю, перенесу ради вас – любите меня за это!» И ее противоположность – палач, скажем, маньяк-убийца: «Я заставлю вас меня любить!» Ну, такие это извращенные формы требования и ожидания любви.

По большей части обыкновенные, нормальные люди свое желание и потребность быть любимыми проявляют по-другому, изо всех сил стараясь стать хорошими для всех, в той мере, в которой каждый индивидуум научен пониманию, что значит «хороший».

Мы так сильно стараемся соответствовать образу правильного во всех отношениях, идеального человека, образу, который придумал, закрепил и навязывает нам социум. А уж он-то точно, до запятой знает, как именно надо правильно жить, поступать, действовать, говорить. Вот мы и поступаем, из всех натужных сил стараясь, чтобы нас похвалили, в пример ставили, уважение выказывали и любили! Много любили. Все!

И забываем насовсем, а как хотим и что мы сами? И позволяем себе изредка побыть самими собой втайне, за закрытыми дверями и желательно в темноте, а чтобы никто не узнал, что я не соответствую! А вдруг разлюбят?

И детей учим: чтобы тебя любили и принимали, ты должен поступать по принятым правилам, ты должен это, и это, и это… учись, запоминай, повторяй, как мы! И будешь хорошим и всеми любимым!

В один растянувшийся во времени момент маленькая Зинулечка познала это счастье – свободу от мнения других, от навязываемых стереотипов поведения, и жила с этим дальше, а если забывала, Ритка напоминала. Всенепременно!

Ну, например.

Как-то зимой, во втором классе, девчонки шли к Ритуле домой после школы и к ним подошел какой-то пожилой дядечка. Про чужих дядечек и тетечек, которые заговаривают с маленькими девочками на улицах, им давно и подробно объяснили родные, но без особых страшилок и фанатизма, предполагая, что Риткино жизненное кредо и само девчонок защитит, но объяснили и инструкции дали.

Дядечка был любезен, улыбался приветливо.

– Таким двум симпатичным девочкам по конфете! – радостно сообщил он и протянул каждой по большой вафельно-шоколадной конфетке в бумажном фантике.

И стал радостно смеяться, когда недоумевающие девчонки развернули пустые обертки.

Пошутил так.

– Дядечка, вы дурак! – сообщила ему Ритка.

– Ритуля, так нельзя говорить со взрослыми! – тут же припомнила правила «хорошего» поведения Зиночка.

– А почему? – искренне удивилась Риточка.

Зина призадумалась, действительно: а почему?

Если он на самом деле дурак? Потому что взрослых надо уважать и они всегда правы? Правило такое, как закон, по которому в тюрьму сажают. И кто его придумал, это правило? Взрослые, чтобы наказывать детей?

Она прислушалась к своим ощущениям и поняла, что это неправильное правило, глупое! Если взрослый плохой, которого в тюрьму сажают, или дурной, как вон этот дядечка, то и уважать его нечего и слушаться тоже! Осмыслив выводы, слушая продолжающийся хохот веселящегося дядьки, Зиночка ответила подруге:

– Наверное, взрослым так легче, когда дети их всех должны считать правыми.

– А почему это им должно быть легче, а нам труднее? – выясняла Ритуля.

– Не знаю, они так придумали, – призналась в неведении Зинуля.

– Знаешь, что я тебе скажу, Зиночка, – вынесла свой вердикт жизни Ритка, – вот они придумали, так пусть они с этим и носятся, а дядька этот дурак!

– Да! – радостно согласилась подруга простоте решения. – Не очень умный!

И они вдвоем посмотрели критическим взглядом на дядьку, в тот момент вытиравшего с глаза слезу, выступившую от смеха.

– Девочки, это же шутка такая! – разъяснил он, увидев две серьезные, неулыбающиеся мордашки, и пояснил: – Это смешно!