Морскому льву здесь не место - Майкл Коуни

— Она очень мне помогла, спасибо. Я всего лишь…

— Простите. Мое имя Джаспер Сойлент. А ваше?

— Грег… э-эээ, Грег Поттер. — Грег ощутил крепкое пожатие холодной руки.

— И какой у вас бизнес, мистер Поттер?

— Ну, сказать по правде, я пока учусь в школе. А сейчас вот на каникулах.

— О, студент. Сту-дент… — Холодная хватка стала чуть жестче. — Какое совпадение! Прошлой ночью, мистер Поттер, произошла странная история. Двери нашей фабрики взломали и отключили сигнал тревоги. Полиция предполагает, что преступники тоже были студентами. Кажется, им известно, КТО они. Дело, по-моему, только за отпечатками пальцев.

— Отпустите мою руку!

— Что вы тут делаете, мистер Поттер?

— Он пришел купить немного рыбы, мистер Сойлент.

— Рыбы? Какой рыбы, мисс Бауэ?

— Рыбьи отходы. Он сказал, что ему нужны отходы.

— О, отходы. И большой заказ?

— Послушайте, я всего лишь хотел достать рыбы, чтобы накормить морского льва. Наверное, ошибся и пришел не туда. Мне надо бы обратиться на ваш консервный завод.

Джаспер Сойлент задумался.

— Итак, Грег Поттер, вам всего-навсего нужен корм для морского льва. Но почему же это КОЕ-КОГО так задевает?

Черт, он разговаривал со Слейдом! ПОТТЕР ВАШ, СОЙЛЕНТ. ДЕЛАЙТЕ С НИМ ЧТО ПОЖЕЛАЕТЕ. Нет, нет, быть того не может. Да и Слейд не мог с уверенностью утверждать, что морской лев живет у них в доме. Тогда зачем все выбалтывать Сойленту? И станет ли он слушать? Что делать? Продолжать игру? А если он все выложит начистоту, не запрет ли его Сойлент здесь, в морозильнике?

Нет, хотя бы потому, что есть свидетель — Белинда. Но ведь Сойлент может засадить сюда их обоих. МОЛОДАЯ ПАРОЧКА ЖЕЛАЛА УЕДИНИТЬСЯ. ВЫ ПРЕКРАСНО ЗНАЕТЕ, КАК ЭТО БЫВАЕТ, ОФИЦЕР. ДУМАЮ, ДВЕРЬ САМА ЗАХЛОПНУЛАСЬ. ТРАГИЧЕСКИЙ, НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ. ДА, ТРАГИЧЕСКИЙ.

Не будь трусом!

— Вы интересуетесь морскими львами, мистер Сойлент?

— Не совсем. Мне кажется, интересуетесь вы.

— М-мм… м-мм… — Думай, думай. Скорее! — Мистер Слейд интересуется. Вот!

Сойлент, не выпуская его руки, другой обнял мальчика за плечи и мягко, но настойчиво стал подталкивать к двери.

— Ловкая выдумка насчет мистера Слейда. Браво! А теперь я прошу вас подождать немного, пока я вызову полицию. О, простая формальность. Но на ручке двери остались отпечатки пальцев, и я думаю, полиция желает отсеять невинных людей…

Он резко повернулся, подошел к столу Белинды и поднял трубку.

В мгновение ока Грег оказался на велосипеде. Он вертел педали как сумасшедший. Ракетой пролетев мимо окон фабрики, он мельком видел, как Сойлент со спокойной улыбкой провожал его взглядом.

Глава седьмая

Ни Фрейн, ни Грег не могли понять, почему Пятнышко так панически боится оставаться в просторном проволочном загоне. Стоило ее запереть, как она начинала пронзительно кричать и биться о сетку, а когда открывали воротца, бедняжка одним махом выпрыгивала наружу, как прыткая скаковая лошадь со старта.

— Для нее это тюрьма, — утверждал Фрейн. — Не забывай, Грег, она дикое животное.

— Ты просто рада нас видеть, правда, малышка? — не соглашался с отцом Грег.

На самом деле они оба ошибались. Проволока загона Пятнышку напоминала сеть, а сеть — смертельную ловушку…

МАМА!

Я ТУТ.

НО ЧТО-ТО БЫЛО НЕ ТАК. ГОЛОС МАТЕРИ КАЗАЛСЯ СТРАННЫМ. В НЕМ ЗВУЧАЛИ И ЛЮБОВЬ И ПЕЧАЛЬ. ПЯТНЫШКО КИНУЛАСЬ ВПЕРЕД, РАСТАЛКИВАЯ БОКАМИ СУЕТЯЩИХСЯ РЫБ. И ВДРУГ РЕЗКО ОСТАНОВИЛАСЬ. ЧТО ЭТО? ЧТО-ТО ВРЕЗАЛОСЬ ЕЙ В НОС, НЕ ПОДПУСКАЯ К МАТЕРИ. НИТИ. ТЕПЕРЬ МАМА НОСОМ ДОТРАГИВАЛАСЬ ДО ЕЕ НОСА, НО ЧТО-ТО НЕ ДАВАЛО ИМ СОЕДИНИТЬСЯ, БЫТЬ СОВСЕМ ВМЕСТЕ. И ГЛАЗА МАТЕРИ, ПЕЧАЛЬНО ГЛЯДЯЩИЕ НА НЕЕ. И МЫСЛИ ТОЖЕ ПЕЧАЛЬНЫЕ.

Сеть. Безнадежность.

МАТЬ ПОДНИМАЛАСЬ К ПОВЕРХНОСТИ, ПЛОТНО ОКРУЖЕННАЯ ПЛЕЩУЩИМИСЯ РЫБАМИ. ПЯТНЫШКО ПЛЫЛА РЯДОМ, ВНУТРЕННЕ НАПОЛНЕННАЯ ПЛАЧЕМ. МАТЬ И ПЯТНЫШКО ОДНОВРЕМЕННО ОКАЗАЛИСЬ НА ПОВЕРХНОСТИ. НО МАТЬ, ЗАКУТАННАЯ В СЕТЬ, ПРОДОЛЖАЛА ПОДНИМАТЬСЯ. СБИВШИЕСЯ В КУЧУ РЫБЫ СУДОРОЖНО РАСКРЫВАЛИ РТЫ. МАТЬ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛА. ОНА РАСКАЧИВАЛАСЬ В НЕБЕ И ВДРУГ ИСЧЕЗЛА В ЖИВОТЕ ОГРОМНОГО СОТВОРЕННОГО ЛЮДЬМИ КИТА. ЕЕ НЕ СТАЛО.

Она больше не вернулась.

Однажды кто-то забыл запереть загон. Ничего не подозревавшая Пятнышко просто так подтолкнула носом задвижку, и воротца неожиданно распахнулись.

Свобода!

Вскоре она* добралась до дороги, откуда видны были деревья и заросли кустов. Она втянула ноздрями свежий морской воздух и оживилась. Ее провозили уже здесь в коляске, и в нос ударили знакомые запахи. Не задумываясь, Пятнышко кинулась через дорогу в кусты. Внезапно она почувствовала страшный голод. С самого раннего утра, когда Грег наполнил кормушку, она ничего не ела. И еще один запах пощекотал ее нос. Не рыбий, но вкусный, похожий на еду. Она устремилась туда.

Вынырнула из кустов около дома. Он был слишком ярким, как и все человеческие вещи, от этих непривычных цветов у нее болели и слезились глаза. Но тут явно была еда, она это чувствовала. Рядом с дверью стояла миска. Она замерла, стараясь уловить волны чужих мыслей или звуки.

Ничего. И никого вокруг. Она заскользила по высокой траве и сунула нос в миску. Еда была странной, но не противной.

— Гав! — В этом бессловесном звуке слышалась ярость. Проснувшийся зверь внимательно приглядывался к Пятнышку. Они молча обменивались мыслями. — Ты кто?

— Я морской лев. А ты кто?

— Я собака. Ты трогаешь мою еду. Это большая обида. — Он направился к ней, раскачиваясь на кривоватых ногах и разинув большую, как ковш, пасть. Шерсть на загривке вздыбилась, и от этого он казался еще крупнее.

Пятнышко встречалась с чудищами и пострашнее.

— Если в тебе нет дружелюбия, отойди.

— Нет, уходи ты. Это мой двор.

— Я знаю одного самца морского льва. Он тоже всегда хотел казаться грозным, как и ты. Но я его не боялась, как и тебя. Ты не посмеешь меня укусить, потому что опасаешься ответного укуса. Я такая же большая, как и ты, но вдвое свирепее.

Собака притормозила.

— Для непрошеного пришельца ты слишком болтлива. Не выказываешь уважения. Нарушитель границы чужого двора не должен быть так строптив. Отверни голову, морской лев. Покорно повернись боком и позволь тебя обнюхать. Если мне понравится твой запах, я, может быть, позволю тебе остаться.

— Не хочу, чтобы ты меня обнюхивал. Ты охотничья собака, по-человечески — лабрадор?

Кажется, это ему очень не понравилось. На нее накатили волны его раздражения.

— Я был всегда английским бульдогом, воплощением мужества и цепкости, но теперь люди считают меня просто старым псом. Они глядят на меня с презрением, и говорят, что я и гроша ломаного не стою, и гонят прочь, когда я чешусь. Как же я низко пал в глазах людей!

— А не все ли равно, что о тебе думают люди?

— Как же! Ведь они мои хозяева!

— Хозяева над тобой большие собаки.

— И они тоже. Иногда мне кажется, что все сильные — мои хозяева. Но люди хозяева по-иному. Они купили меня и заботятся обо мне, кормят. Они дали мне имя Полевой Маршал.

— Слишком длинное имя.

— Но так меня обычно не зовут. Это боевое имя, которое придумал хозяин. Моей хозяйке оно никогда не нравилось. Она говорила, что так можно называть трактор, а не собаку. Когда хозяин умер, я очень опасался, что хозяйка переменит мне имя. Иногда она и впрямь зовет меня по-другому. Наедине кличет Брехуном. Если она когда-нибудь назовет меня Брехуном при всех, со мной как с настоящим псом будет покончено навсегда.

— Она не станет, — уверенно сказала Пятнышко. — Разве ты не заметил, что наедине с собой человек ведет себя совсем не так, как среди других? Хотя это смешно.

— Совершенно нормально. Мы, собаки, поступаем так же. С хозяевами мы покорны, будто они самые главные на свете. Но с другими собаками… — Он вздохнул, в его голове промелькнули картинки прошлого. — Я был когда-то в собачьей стае. Веселое времечко! Оказавшись вместе, мы мгновенно забыли обо всех хозяевах. Сплотились и стали словно бы одной большой и сильной сверхсобакой. Мы носились в поисках наших собачьих забав. Приятнее всего было охотиться за другими животными. Кошки. Овцы. За всеми, кто попадется. Даже за другими собаками, если они из чужой стаи. Но люди разогнали стаю. Им не нравились наши забавы. Мы убили немало овец. А мне всегда было не по себе, когда оказывался дома, на цепи или взаперти. — Он вдруг гордо распрямился. — Но сверхсобака всегда тут, во мне, и люди ничего не смогут с этим поделать. Пусть выводят домашнюю породу, тренируют! Под шкурой мы, собаки, всегда принадлежим себе, и только себе!

— Мне бы тоже хотелось ощущать себя чем-то большим, чем просто морским львом. Но сверхзверем я себя никогда не чувствовала.

— Это потому, что ты никогда не охотилась в стае. — На какое-то мгновение его выпученные глаза остановились на ней, на морде появилось хитрое выражение. — Послушай, а почему бы нам с тобой не объединиться в стаю? Прямо сейчас! Нас будет двое. Ты мне кажешься подходящим морским львом.