На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии - Синдаловский Наум Александрович

По предложению супруги Николая I императрицы Александры Федоровны, бывшей шефом полка, полковым маршем кавалергардов стал марш из оперы французского композитора Ф. А. Буальдье «Белая дама». Напомним, что на гвардейском жаргоне «белой дамой» называли холодное оружие. Между тем, согласно кавалергардской полковой легенде, привидение в образе некой дамы в белых одеждах появлялось в полку всякий раз, как только в стране назревали какие-нибудь важные события. Так, если верить фольклору, «Белая дама» появилась перед караулом кавалергардов в Зимнем дворце перед Первой мировой войной. Затем ее видели в солдатских окопах накануне отречения императора Николая II.

До XIX века кавалергарды в Петербурге жили на частных квартирах. Только в 1803 году в Литейной части по проекту архитектора Л. Руска для них был выстроен комплекс казарменных зданий, занимавший целый квартал между Шпалерной, Захарьевской и Потемкинской улицами. Ныне в них размещается Высшее военно-инженерное училище.

Как вЛЭТИшь, так и выЛЭТИшь

Корпуса широко известного не только в Петербурге, но и за его пределами Электротехнического университета находятся по адресу: улица Профессора Попова, 5. Университет был основан в 1886 году как Техническое училище почтово-телеграфного ведомства. Сегодняшний университет еще совсем недавно имел статус института и обозначался короткой и звучной аббревиатурой ЛЭТИ (Ленинградский электротехнический институт). Аббревиатура удачно эксплуатировалась вузовскими пересмешниками. Образцы этого искрометного юмора долго не задерживались в стенах аудиторий и в короткое время становились достоянием всего города: «Если некуда идти, поступайте к нам в ЛЭТИ»; «Как вЛЭТИшь, так и выЛЭТИшь»; «Ах, ЛЭТИ, ЛЭТИ, мать твою ети»; «ЛЭТИ, ЛЭТИ, но не выЛЭТИ».

В начале 1960-х годов, в благословенные времена знаменитой хрущевской оттепели, имя Ленинградского электротехнического института неожиданно оказалось на устах всех без исключения ленинградцев. В институте силами студенческой самодеятельности был поставлен спектакль «Весна в ЛЭТИ», после которого ему дали прозвище «Спортивно-музыкальный вуз с небольшим электротехническим уклоном». По яркости, остроте, раскованности и откровенности как текста, так и исполнения в то время ему не было равных. Тогда родилась новая расшифровка привычной аббревиатуры ЛЭТИ: «Ленинградский Эстрадно-Танцевальный Институт».

Как с Московского вокзала

Петербург, расположенный на берегу Финского залива, с самого начала своего существования был щедро одарен всеми признаками европейского портового города; проституция была неотъемлемой и естественной его принадлежностью. За тысячи лет мировой цивилизации технология спроса и предложения человеческого тела ничуть не изменилась.

В Вавилоне ли, в Риме, Париже или Петербурге проституция всегда занимала соответствующее место в социальной иерархии. И если в сословных иерархических списках ей отводилось последнее место, то это вовсе не значит, что она ютилась на городских окраинах и задворках. Так, наиболее доступные питерские проститутки с демонстративным достоинством знатных леди предлагали себя в самом центре города, на тесном «Пятачке» — так называемом «Минетном углу» Невского проспекта, что находится у входа в Гостиный двор со стороны Перинной линии. Раскрашенные красавицы в определенных кругах так и назывались: «Пятачковые». О них ходили частушки весьма фривольного свойства:

В Петербурге, ты поверь, Ходят девки на панель. Дело их артельное — Строительство панельное.

Как известно, после революции публичные дома были законодательно запрещены. Проституткам приходилось терпеливо ожидать делового приглашения в номера гостиниц для иностранцев. Как анекдот рассказывают будто бы подлинный случай, имевший место на автобусной остановке у интуристовской гостиницы «Карелия». Здесь на фонарном столбе длительное время висело объявление: «Продаются щенки боксера — рыжие девочки». Какой-то доморощенный знаток, не лишенный юмора, жирно зачеркнул «щенки боксера» и приписал: «И не только рыжие. Обращаться в „Карелию“». И, добавим от себя, не только в «Карелию». Как говорится в фольклоре: «Таких и в Питере полно дурочек».

У Петровского причала, Там, где сфинксов парапет. На общественных началах Девки делают минет.

К сожалению, имидж Петербурга, как портового города со всеми легко доступными удовольствиями, поддерживается до сих пор. Вот анекдот, придуманный в Ленинграде. Заспорил грузин с ленинградцем, где эхо лучше — в Грузии или в Ленинграде. Поехали в Грузию. Пошли в горы. Крикнули: «Бляди-и-и-и-и…» И в ответ услышали многократное: «Бляди… бляди… бляди…» Вернулись в Ленинград. Встали посреди Исаакиевской площади: «Бляди-и-и-и-и…» И через мгновение услышали со стороны Московского вокзала: «Идем…»

В другом анекдоте из знаменитого цикла «Армянское радио спросили…» приоритеты расставлены еще более определенно: «Что будет, если у всех б… в стране начнут светиться глаза?» — «Везде будут белые ночи, как в Петербурге».

У питерских «камелий» есть свои прозвища, которые более похожи на изящные эвфемизмы, придуманные специально для обозначения «шикарных проституток»: «Невские ласточки», «Дамы из Гостиного», «Евы с Галерной гавани». Однако есть и другое. Так, об опустившейся, грязной «дешевке» говорят: «Как с Московского вокзала», а о девицах, промышлявших в парке имени В. И. Ленина вблизи Петропавловской крепости, в советские времена говорили: «Парколенинские промокашки».

Как у Берда, только труба пониже, да дым пожиже

В 1792 году заезжий английский инженер Чарлз Берд, обучавшийся в свое время на пушечном заводе в Великобритании, добивается права на строительство в Петербурге на Матисовом острове в устье реки Фонтанки частного механического и литейного завода. Постепенно разрастаясь и поглощая вначале Галерную верфь на западе, а затем и Новое Адмиралтейство на востоке, производство, основанное предприимчивым и энергичным британцем, превратилось в гигантское предприятие по строительству судов для торгового и кораблей для военного флотов.

Первое судно, движущееся с помощью пара, названное им «Елизавета», Берд, или Берт, как его часто называли в Петербурге, спроектировал и построил в 1817 году. Тогда же он открыл регулярное пароходное сообщение между Петербургом и Кронштадтом. Петербуржцы были в восхищении от нового вида транспорта и прозвали пароход: «Бердова машина».

Кроме судостроения, Берд развивал и совершенствовал литейное производство. На его предприятии были отлиты барельефы для Александровской колонны и решетки для сада Михайловского замка. Пролетные конструкции всех пяти висячих, или цепных, мостов, установленных в Петербурге в первой четверти XIX века, изготовлены на заводе Берда.

Предприятие Берда не только процветало, но и приобрело среди петербуржцев добрую славу и безупречную репутацию. На вопрос: «Как дела?» — они вполне серьезно, отдавая заслуженную дань успехам предпринимателя, отвечали: «Как у Берда. Только труба пониже да дым пожиже». Владельцы популярных среди простого люда дешевых лотерей во время общегородских гуляний на масленичной и пасхальной неделях, расхваливая свои нехитрые товары, считали высшим знаком качества упоминание завода англичанина Берда:

Серьги золотые, У Берта на заводе из меди литые, Безо всякого подмесу, Девять пудов весу. Еще, господа, кольцо золотое, Даже золотое, У Берта отлитое, Полтора пуда весом. Я записался рыболовом. Купил 50 сажень веревок, У Берта на заводе заказал крючок. На крючок посадил курицу-цыцарку И сбросил с Николаевского моста под арку. Вижу — идут два налима, Только мимо. Один налим одумался, да воротился, За курицу схватился. За налима схватилась щука. За щуку два карася, За карасей два окуня, За окуней два сига, За сигов два ерша, За ершей два язя — Тащить-то и нельзя.