Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман - Виталий Трофимов-Трофимов

Очевидно, раньше ночлежка являлась каким-то заведением для проведения тренингов, что-то вроде курсов по личностному росту. Основатели Антарктиды думали, что южный континент станет второй Кремниевой долиной или новым Сколковым – местом, где нет дураков и нищих. Но жизнь вносит свои коррективы, и там, где есть высокоразвитая инновационная среда с большими деньгами, есть и паразиты общества, потому что качественное расслоение в человеческом обществе принципиально неизбежно.

Ночью магазин не работал, поэтому Мухаррам поставил будильник нейролинка на восемь утра, притушил импровизированный костер и уснул, прислонившись спиной к одной из чердачных стен.

Вместо будильника его разбудил трансконтинентальный звонок. Агент практически сразу догадался, кто это, но все же, стоило только в трех метрах от него появиться проекции Игоря Ратникова, Шухрат сделал вид, что удивился. По его собственным наблюдениям, это давало начальству понять, что он погружен в оперативный процесс и совершенно не ожидал, что его будут отвлекать.

– Игорь Валерьевич! – воскликнул Мухаррам, слегка приглушая голос, чтобы не разбудить дремлющего этажом ниже вместе с бомжами администратора ночлежки. – Надеюсь, вы мой отчет получили?

– Ты, хишрак, совсем слетел с катушек, кажется! – не то что выкрикнул – прорычал Ратников. Мухаррам спешно убавил громкость. – Я понимаю твое состояние, Кашмир – отвратительное местечко. Да, читал психопрофиль. Но это еще, твою мать, что такое? Улетал из Кашмира – проник на борт гуманитарного самолета. Один хирург заметил, так ты ему чуть голову не проломил. Совсем ополоумел? В Сиднее наклюкался – попал в руки полиции. Дюран уже наказан за то, что за моей спиной в игры играет. Да, я знаю, что именно он тебя вытаскивал. Думали, не узнаю? Приехал в Антарктику – тут же вляпался по самые жабры. Не успел сойти с поезда, уже попался охранной фирме. Использовать незасвеченные документы ума не хватило? Хорошо, что и им черепушки не повскрывал…

Любая организация – сложная гидравлическая машина. Как в стимпанке. Есть котел, в котором закипает вода. Он ничего не делает, кроме того, что кипятит воду. Но своими действиями он запускает механическую реакцию и давит на устройства, которые рассредотачивают давление за счет перераспределения нагрузки. В конечном счете находится в системе клапан, что должен спускать пар. В рамках UNISS – это Мухаррам. Поэтому Шухрат сидел спокойно, надвинув на уши капюшон и слушая, как Ратников поносит его направо и налево. Уши в таком деле не нужны, нейролинк передавал сигнал прямо в мозг. Технологическая шизофрения.

– Я нашел человека, он выведет меня на посредника, который состоит в той группе, что прячет Воронова, – произнес наконец Мухаррам.

– Тебе не кажется, что это как-то сложно?

– Сложно? Я его почти нашел!

Возле Ратникова появилась проекция, на которой он набрал несколько виртуальных кнопок.

– Нашел-то может и нашел. По мне, так еще доказать надо. Нашел и отметил спуском трех тысяч на баб и наркоту?

– Я не пил. Сделал покупки.

– Что за покупки?

– Купил новую флейту…

Мухаррам поднялся с пола и, чтобы не выдать себя выражением лица, повернулся к проему в крыше. До восьми часов утра оставалось пять минут. Магазин откроют в восемь, как и заведено в остальном мире. Хотя такой распорядок выглядит очень странно и непривычно, ведь в Антарктике день длится полгода, ежесуточной ночи тут нет, и жизнь города течет постоянно, не прерываясь на дискретные циклы дня и ночи. Наверное, это дань европейскому прошлому Берингеров.

– Ты про флейту пой своей сестре. Кому ты решил мозги полоскать? Я знаю, это или наркота, или оружие! Где твой табельный пистолет? Да что тут спрашивать, скорее всего, потерял в Кашмире! Одно дисциплинарное взыскание ты себе уже заработал. Немедленно предоставить мне отчет о покупках. Ляжет на стол комиссии по этике. Хишрак, лишь бы это было что-то легальное!

– Я не принимал никогда.

– Кому ты рассказываешь? Я помню каждый факт, каждый твой отчет и все, что мне про тебя сообщали.

Шухрат осекся.

– Мы все следили за твоей карьерой в Южной Азии, – продолжал Ратников. – Я хлопотал перед Арчибальдом, чтобы тебя и лейтенанта Марию Кроиц не выгоняли из Управления после того, как вы накуролесили в Шринагаре. Я сам надеялся, что ты реабилитируешься и приведешь мозги в порядок. Тебя понизили до категории «Ангел А/2». Тебе что, и этого мало? Смотри, я тебя предупреждаю. Если до вас доберется Арчибальд – запросто намотает кишки на люстру зала Генеральной Ассамблеи…

– Да все в порядке, кинем ему Воронова – и он, может, даже премию выпишет…

– Что-то ты вообще не осознаешь всей сложности ситуации, – ответил Игорь Ратников. – И этот отчет о состоянии здоровья… Какая-то подделка! Я просил тебя пройти полное обследование в нашей клинике. Почему ты не прилетел в Женеву, а поперся в Австралию? Эту ерунду вы с Дюраном вместе написали? Хорошенький вы нашли способ поблагодарить Кроиц за то, что она пожертвовала собой ради такого недоумка, как ты!

Но внимание Шухрата было привлечено не к проекции начальника, а к дороге. По улице довольно быстро для своих лет шел похожий на престарелого ученого мужчина. Он нервно оглядывался по сторонам и держал руки в карманах, словно что-то пряча там. Ошибиться на его счет слишком сложно. Мухаррам отпрянул от окна, быстро переодел куртку с оранжевой на зеленую сторону и бегом помчался по пожарной внутренней лестнице, позабыв отключить канал связи. Проекция осталась на чердаке, сохранялась только аудиальная связь с Ратниковым.

Глава UNISS продолжал что-то кричать, и, только уже находясь на улице, Мухаррам понял, что именно.

– Я взял след. Включайте позиционирование и шлите ориентировку в «A-Security». Если сбежит, считайте, что все пропало…

– Ты чего? Офанарел? Не звони мне, пока не поймаешь хотя бы одного подозреваемого! Или дезертируй на хрен, хишрак. Чтоб я о тебе больше не слышал, – послышалось в ответ.

Но Мухаррам не обращал на начальника внимания. Главное сейчас – не дать сбежать связному. И не только сбежать – не дать спуститься в подвал, откуда наверняка вел запасной выход. Поэтому, максимально мобилизовав всю свою физическую форму, он бросился бегом к ближайшему углу фахверкового домика «Берингер и сыновья», а когда добежал, перевел дыхание, отер со лба выступивший пот и быстрым шагом прошел вдоль стены ко входу.

Саманта не успела дойти до дверей, чтобы перевесить табличку на «закрыто», а когда Мухаррам появился в проходе, уже поздно было его выставлять. Поэтому хозяйка пригласила Шухрата присоединиться. Спуск на этот раз шел медленнее обычного. Первым спускался старик, за ним Мухаррам, Берингер замыкала процессию.

Пока престарелый посетитель с трудом покрывал высокие ступени винтообразной лестницы, Шухрат расстегнул ремень с автоматической пряжкой, вынул его из петель штанов и пристегнул под свитером на уровне груди: если охранники приедут раньше, чем планировалось, можно рассчитывать на то, что удастся спрятать оружие на уровне лопаток. Ни в одной стране мира полицейские не обыскивали его в этом месте, а коммерческие службы безопасности и подавно.

На нижней площадке ему удалось рассмотреть старика: человек лет восьмидесяти с явными признаками продления жизни, и, учитывая некоторые особенности косметического вмешательства, эта процедура – не его личная инициатива, а корпоративная программа. Решение нанимателя, не желавшего терять ценный мозг из-за такой нелепости, как старение и смерть.

Человечество так и не вкусило плодов бессмертия. Технолиберальные настроения доминировали недолго. Сразу после начала операций по продлению жизни отдельные страны осознали, что приближают голод и перенаселение. Если к тридцатым годам мир находился в трех шагах от мальтузианской катастрофы, то к сороковым – в шаге. Первые последствия надвигающегося голода должны были проявиться к концу семидесятых, и никакие демографические меры не могли этому помешать.

Эскалация другого конфликта – социального – смела консервативные правительства Европы и Азии в тридцать шестом, когда ООН объявило мораторий на продление жизни. «Революция смертных». Те, кто не успели провести операцию, презирали тех, кто смог это сделать.

Острый политический кризис, расползающийся по всей Европе, вызвал кризис экономический. Потом распался Евросоюз, к власти вернулись технолибералы, отказавшиеся игнорировать мораторий на бессмертие. Их сменили левые либералы, которые пытались компенсировать запрет на бессмертие широкими свободами в других областях. На фоне чехарды в правительствах, эффективных акциях сепаратизма и нарастающего социального насилия заявила о своих правах католическая Церковь, которой удалось не только восстановить некоторые прежние владения, но и примирить общества гуманитарными акциями, а местами – и симметричным насилием своих новых адептов, набранных по программе экопоселений.