Она - Эмилия - Маханенко

уже мне родные… Они чуть отодвинулись от моего лица, и я увидела их необычный разрез, длинные темные ресницы, четко обводящие их контур. Но все остальное тонуло в темноте. Тёплая, медовая радужка его глаз успокоила меня и вглядевшись в зрачки, я почувствовала, что внутри них заиграла улыбка.

Лири… Он со мной. Я видела так близко в пустоте его черные ресницы, обводящие глаза четкой линией, изогнутые темные брови, высокий лоб с откинутыми назад тёмными волосами, прямой нос, красивый рот и мужественный, твердый подбородок. Это был он, сейчас, со мной.

— Лири, помоги мне — шептала я ему — что со мной? Где ты?

Но он мне не ответил, а его лицо начало туманиться, становиться все более нечетким.

— Подожди! Прошу тебя, не уходи, мне страшно!!! Помоги мне!!! — шептала я..

Его глаза стали печальными, улыбка в них погасла и он исчез. Я осталась одна. Холодная пустота просачивалась в моё сознание медленно и неотвратимо. Пришло отчаяние. Но ненадолго… На смену моему безразличию пришли гнев и тоска, обида на подаренную мне чужую жизнь.

Сознание возвращалось ко мне какими-то рывками. Пришедших ко мне было не разглядеть. Меня крепко ухватили за ладонь и повели за собой. Ногами я ощущала ступеньки и начала подниматься. Подъём был тяжелым, на каждой ступени мои ноги дрожали и я отчаянно цеплялась за воздух, боясь сорваться вниз, во всепоглощающую пустоту. Ещё одна ступень и я ощутила свежий, прохладный воздух.

Я открыла глаза и тотчас же закричала от боли, настолько больно было смотреть на свет. Меня начало рвать, выворачивало наизнанку, спазм шёл один за другим. И я сидела с трясущимися руками над лужей собственной рвоты, не в силах подняться.

— Поставьте её сюда — услышала я голос старшей из ан.

Мне завели руки назад и защелкнули наручники, дрожащие ноги тоже закрепили чем — то.

— Ана Лия, не тратьте наше время, будьте ответственны перед Союзом, иначе вам будет больно.

Через минуту на голову надели что-то похожее на наушники.

И в голове зазвучал мерзкий звук, который причинял мне резкую боль. Этот звук будто пронизывал меня всю, медленно вытягивая все сухожилия. Одновременно я почувствовала, что мне вкололи что-то в вену моей левой руки и ощутила прилив жара под кожей…

— Координаты базы на Протоне — звучал в голове резкий голос аны.

Меня затошнило и я с трудом обрела контроль над собой, стараясь дышать ровно и утихомирить бешено колотящееся сердце. Перед глазами все темнело от боли. Последнее, что я успела запомнить, была яркая вспышка, взорвавшаяся перед глазами.

32

Мои муки продолжались, казалось, им не будет конца. Моё лёгкое платье пропиталась пОтом и ещё я то и дело сплевывала кровь, сочащуюся из десен. Тело пронзали судороги боли, трудно было не стиснуть зубы до хруста, чтобы сдержать крик, не дать этим животным победить над собой. От мерзкого звука кровь шла носом, а ещё, в эти моменты мне казалось, что кто-то пытается "залезть" мне в голову.

Боль и нервное напряжение не давали мне свалиться с ног, но я почти не слышала вопросов, поэтому молчала.

Тут был кто-то третий. Она пристально глядела на меня своим холодным и пронзительным взглядом, задавала непонятные мне вопросы о координатах кратко и чётко, в её голосе звучал холодный, металлический тон, от неё веяло холодом. "Снежная королева", — подумала я и рассмеялась, а я "Каин".

Они "копались" в моей голове, виски будто подмораживало. Как бы мне не превратиться в ледышку!

Зачем я согласилась на этот полёт? Отпустят ли меня? Когда все это закончится? Они не посмеют отнять у меня жизнь, мою жизнь, мне подаренную! Посмотрим, что будет дальше!

— Она пустая абсолютно, — сказала одна из ан — Я в этом почти уверена. Она просто-напросто не понимает, что нам нужно. Думаю, её травма привела к потере воспоминаний прошлых лет.

Мои мышцы в тот момент скрутила судорога. Тело скрючило, язык — забил гортань. Может потому и стала от ужаса орать так громко, хотела горло освободить?

— Возможно, ты окажешься права, — сказала немолодая. Я стала задыхаться.

— Ты чего медлишь? — рявкнула она третьей.

— На чувствах у неё блоки стоят, хорошие такие, не пробиться. Кто устанавливал?

Мне всадили иглу и выдавили всё содержимое шприца в руку. Я ослабла. Дыхание вернулось.

— Очень приятно было с вами познакомиться. Не скучайте без нас, надеюсь, скоро мы продолжим знакомство.

Что ещё мне они говорили, я уже не слышала, мои глаза окончательно закрывались и сознание уползало в черную яму небытия.

— Идём — толкнули меня чьи-то руки. Я не сразу смогла разлепить веки, их будто что-то удерживало. Коснулась пальцем и почувствовала на лице засохшую корку. Еле раскрыв глаза, пыталась разглядеть окружающую обстановку.

Передвигаться приходилось мелкими шажками, голова сильно кружилась.

Из темноты слабоосвещенного коридора шагнули двое ан.

— Может она что и помнит, но говорить не станет. Доставьте её.

Нужно молчать. Всегда молчать. Неизменно. Молчать и делать вид, что нигде не болит и что моя воля не сломлена.

Сложности

На открытое пространство перед домом из флайера выскочили две фигуры в темно-синих одеждах совета. Взяв чье-то безвольное тело за руки и за ноги, кинули на траву у дома.

На газоне, под раскидистой кроной большого дерева лежала молодая Госпожа.

Я не заметил, как выбежал к ней, практически не чувствуя ног. Опустился перед ней на колени.

— Госпожа! Госпожа! — я звал её, но она не слышала меня.

Госпожа лежала на боку, неловко подвернув левую ногу.

Тёмные волосы покрыли лицо и я осторожно пощупал её руку. Жива! Странным мне показалось то, что губы, нос и её подбородок были со следами запекшейся крови. Я взял себя в руки, подхватил госпожу на руки и поспешил в дом. Смотреть на неё, неподвижную и беспомощную, было больно и страшно. От мысли о том, что потеряю её, возник холод в груди, а конечности сделались непослушными.

Дрожащими руками я осторожно раздел её, почти бесчувственную, и бережно отнёс в медика-капсулу. Пока медик работал, поставил температуру в бассейн. Надеюсь, теплая вода успокоит и расслабит Госпожу.

Время, пока Госпожа была в капсуле, я провел, как на иголках, места себе не находил. Было ожидание чего-то неприятного. Чего я боялся? — А что делали с ней? Память улучшали? Теперь мне не все равно, во мне появилась надежда. Надежда выжить. Я не смогу создать семью и обрести потомство, но работать смогу, и встретиться с отцом.

Если