Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От неожиданности происшедшего и услышанного её лицо опять вспыхнуло жаром, а звонкий шлепок по голой жопе выбил из Зорьки всю спесь и гонор в один момент и заставил стрелой влететь на свой лежак, заваленный горой каких-то тряпок.
Он опустил занавеску и судя по спокойно удаляющемуся голосу, вполне доброжелательному, Зорька поняла, что он уходит. Но как только она сообразила и поняла смысл того, что он говорит, очередная волна паники окатила её с ног до головы и руки опять задрожали. А он просто, как бы само собой разумеющиеся выдал:
— Разберёшь барахло, приведи себя в порядок. Оденься получше. Сегодня я буду тебя показывать народу.
Потом он ещё что-то пробубнил себе под нос, но Зорька уже не разобрала. Ей хватило того, что услышала «…буду показывать тебя народу».
Разве могла эта мразь знать, что подобное девке говорить нельзя ни при каких обстоятельствах. Любая доведёт себя до истерики, зная, что её будут выводить на показ, а ей не в чем блеснуть. Любая доведёт себя до белого каления в бесчисленных попытках хоть как-то стать красивее и привлекательнее, чем есть. Зорька не стала тратить время на доведения себя до истерики и разрыдалась сразу. Перебирая груду различных нарядов и вытирая слёзы о каждую тряпку, она плакала по поводу своей никчёмности и того, что ей просто нечего на себя надеть, не в чем себя показать. Все эти яркие тряпки были красивые, но абсолютно непонятные. Она попыталась в одной из них разобраться, но тут же вновь залилась горькими слезами, расписавшись в своей беспомощности. Только где-то под конец этой кучи, она обнаружила нечто знакомое. Нарядную верхнюю рубаху речных баб. С виду она была новая, но сшита не на неё, а на взрослую бабу, но это было единственное одеяние, которое она знала, как одевать и как носить. Поэтому недолго думая Зорька напялила рубаху, пытаясь уменьшить её сборками и мало-мальски аккуратными складками. В конце концов, не выходить же ей голой, а свои рубахи где-то возле бани валяются грязные, их ещё стирать и стирать. Но тут ей под руку попало удивительно красивое зеркальце и костяной гребень, очень тонкой, мастерской работы, что её значительно успокоило, так как позволило заняться привычным девичьим занятием — разглядыванием себя любимой и наведением на ней красоты.
Она даже не заметила, как пролетело время, и он снова вернулся. Зорька затихла. Атаман прошёл, улёгся на лежак и как-то устало проговорил:
— Утренняя Заря, ну ка покажись.
Зорька встала. Она была спокойна. С каким-то полным безразличием вышла из-за занавески и предстала перед хозяином кибитки и только тут почувствовала всю несуразность своего наряда, одёргивая расползающиеся складки и пытаясь собрать их обратно.
— Да, — протянул он, — а что аровы платья тебе не понравились? Там же много красивых.
Он сел и с какой-то глубинной тоской разглядывал её ободранные коленки, сверкающие над красивыми светлыми сапожками. Зорьку вновь за горло схватила обида и опять захотелось разреветься, но сдержав накатывавшие на глаза слёзы, призналась:
— Я всё это не умею одевать, у меня не получается.
— Да, — задумчиво констатировал атаман, — как-то об этом я не подумал. Ладно. Что-нибудь придумаем.
Ободрил он её, резко вскакивая и доставая из-под лежака груду золотых украшений. У Зорьки аж в глазах засверкало. Столько золота она отродясь не видывала. И тут он её добил:
— Это тебе. Сейчас пришлю баб, они помогут одежду подобрать.
Для бедной девочки это был как раз тот самый рубеж, на котором она окончательно сдалась на милость победителю. Дальше пошёл радужный туман, звёздный фейерверк в глазах, полное непонимание того, что происходит вокруг. Бессонная ночь. Вымотавшие все силы переживания, глубина которых была такова, что она за всю жизнь столько не пережила, сколько за один день и ночь. Её голова от перегрузки, просто отключилась, заявив напоследок: «Всё! С меня хватит!». Она смутно помнила, что происходило дальше. Сначала она тупо перебирала и кажется даже любовалась золотыми прелестями. Затем явились две бабы. Ощупали её, раздели, золотые игрушки отобрали. По очереди перебирая тряпки в куче выуживали различные одеяния и прикладывали их к Зорьке то спереди, то сзади. Потом одна куда-то ушла. За ней пропала и другая. А Зорька, как стояла на одном месте, так и продолжала стоять, покачиваясь, как пьяная. В голове гул, в ушах звон, в глазах песок и слёзы. Ноги руки, как чужие. Ей ужасно хотелось спать, и она рухнула на лежак, на котором просидела всю ночь и заснула ещё до того, как коснулась ложа. Потом помнит сквозь сон, что её толкали, тормошили, кажется били по щекам, пытаясь привести в чувство. В конце концов её обрызгали водой, и она кое как выбралась из сна и то не полностью. Опять перед ней замельтешила баба. Одела её во что-то. Долго крутилась вокруг, то и дело дёргая и подтягивая в разных местах. Наконец, она усадила невесту на лежак и занялась её волосами, от чего Зорька опять уснула. Сидя. Тут же, по крайней мере так ей показалось, её опять сильно начали тормошить и брызгать в лицо водой. Она на этот раз, почему-то не сидела, а уже лежала. Встала и кажется проснулась. Её буквально выволокли из кибитки, накинули на голову большое покрывало, из-под которого были видны только собственные ноги, предварительно как-то хитро смотав на голове косу. Согнули руки в локтях. Тоже чем-то накрыли и куда-то повели. Находясь между сном и явью, она покорно семенила туда, куда её под обе руки вели сопровождающие, но услышав многоголосый гомон впереди, начала приходить в себя, полностью прогоняя сон. И когда до неё дошло куда её ведут и ужас предстоящего показа табуном пробежал по её позвоночнику, проснулась окончательно. Толи от осознания происходящего, толи от того что проснулась, ноги стали заплетаться и сгибаться в коленях, но её вели крепко под оба локтя. Вдруг, как-то резко, один локоть отпустили и человек его державший побежал вперёд. Зорька поняла это по удаляющимся от неё шагам. Вместе с пониманием, она чуть было не потеряла равновесие, с трудом удержавшись на ногах, лишь сильно качнувшись в сторону. С другой стороны, женский голос монотонно, на одной ноте зажурчал прямо в ухо:
— Тихо, тихо, тихо. Всё хорошо. Идём. Сейчас будет небольшой спуск. Смотри под ноги.
Зорька сильно наклонила голову вперёд. При этом втягивая грудь, так хоть что-то видела под ногами и мелкими шашками продолжала следовать куда ведут. Наконец, ведущая остановилась и заставила Зорьку развернуться. Она так и замерла сгорбившись, как и шла. Вокруг стояла полная тишина и это ужасно напрягало. Она с ужасом осознала, что закупорена с ног до головы и изрядно вспотела. По лбу поползла мокрая дорожка и Зорька уже привычно запаниковала. А тут ещё вдруг где-то совсем рядом спереди громыхнул громкий мужской голос. Чужой, незнакомый.
— Прежде чем мы увидим твоё лицо и примем решение достойна ли ты быть женой нашего атамана, ты должна ответить нам люб он тебе или нет. И не идёшь ли ты в жёны по силе или другому принуждению.
Зорька даже как-то мимо ушей пропустила эту тираду, лишь сначала вздрогнула от неожиданности громкого голоса. Она даже не думала о том, что этот вопрос адресован ей. Она была абсолютно уверена, что обращаются к кому-то другому и была занята лишь мыслями, как утереть намокшее лицо. Не будешь же махать руками. Громовой голос вновь заставил её вздрогнуть.
— Мы не слышим твоего ответа.
И тут в ухо зашипела рядом стоящая баба:
— Люб, люб, проснись, дура!
И только тут Зорька поняла, что опростоволосилась и то что спрашивали оказывается её! Она так быстро испугалась, что тут же заревела и сквозь слёзы торопливо прокричала:
— Люб, люб. Я сама хочу…
С неё медленно стянули покрывало и к лицу прикоснулся спасительный прохладный воздух. Руки, как-то сами собой, безвольно опустились, и она увидела перед собой огромную толпу молодых мужиков и пацанов. Все эти люди с восторгом и обожанием рассматривали именно её, маленькую, зарёванную и взмокшую Зорьку. Она не понимающе озиралась по сторонам, поражаясь такому большому количеству людей и в один прекрасный момент вдруг наткнулась на взгляд своего будущего мужа. Таким несчастным она его раньше никогда не видела. Непонятно почему, но ей его стало очень жалко, захотелось прижать его к себе, обнять. Зорька протянула к нему руки не то в надежде дотянуться, не то в попытке хоть на кого-нибудь опереться, чтоб не грохнуться прямо тут на траве. Голова кружилась. И она защебетала, всем своим видом и тоном прося поддержки:
— Я испугалась, прости меня, но я очень сильно испугалась. Я сейчас упаду…
В конце концов он подхватил её за руки и начал целовать, что-то шепча на ухо, но Зорька уже ничего не была в состоянии понять. Она лишь продолжала щебетать всё о том же.
— Прости. Я просто испугалась. Я сама хочу. Ты, правда мне люб.
- Святая Русь. Книга 1 - Дмитрий Балашов - Историческая проза
- Жозефина и Наполеон. Император «под каблуком» Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Святая Русь. Книга 2 - Дмитрий Балашов - Историческая проза
- Золотой истукан - Явдат Ильясов - Историческая проза
- Кровь богов (сборник) - Иггульден Конн - Историческая проза
- Дом Счастья. Дети Роксоланы и Сулеймана Великолепного - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Старость Пушкина - Зинаида Шаховская - Историческая проза
- Мария-Антуанетта. С трона на эшафот - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Держава (том третий) - Валерий Кормилицын - Историческая проза
- Святая Русь. Книга 3 - Дмитрий Балашов - Историческая проза