Когда вы кого-то любите - Сьюзен Джонсон

Подстегиваемый жгучим вожделением, возможно, более буйным и неутолимым, чем у его партнерши — ему никогда прежде не приходилось так долго сдерживать свои желания, — он плюнул на дальнейшие размышления насчет ее готовности и рывком вошел в нее.

И тут же оказался в тупике.

— Не останавливайся, — взмолилась она, задыхаясь. — Пожалуйста, не надо.

— Я должен, — пробормотал он, раздираемый сомнениями.

— Нет! — Она крепче ухватилась за его плечи. — А теперь сделай то…

Захваченный врасплох, он резко подался вперед, не дав ей закончить фразу, прорвав хрупкую преграду.

Ее тело сотрясла дрожь, на глазах выступили слезы.

— Прости меня, правда, прости, — прошептал Дарли, чувствуя себя настоящим скотом. Но дальше он не двинулся.

— Но зато с этим покончено, — прошептала она дрожащим голосом. — И я рада, что это был ты.

Он не знал, что ответить. Он должен был почувствовать себя польщенным, хотя для него это была весьма сомнительная честь.

— Скоро тебе станет легче, — просто сказал он, ибо никакой манерный ответ не пришел ему в голову в столь щепетильных обстоятельствах. — По крайней мере, я надеюсь на это, — добавил он со слабой улыбкой.

— А я даже больше, чем ты, — тихо сострила она. Сейчас Дарли был вознагражден, ее игривое замечание предвещало лучшие времена.

— Не надо торопиться, — прошептал он, тихо устраиваясь рядом. — Я готов ждать столько, сколько потребуется.

— Теперь, когда ты… — она слегка поддала бедрами, — здесь.

Он улыбнулся:

— Я не рекомендую тебе делать это снова, пока не пройдут неприятные ощущения. Я ждал этого два дня.

Она тихо фыркнула:

— А я двадцать шесть лет. Он усмехнулся:

— Значит, мне следует проявить терпение.

Он был невыразимо теплым, сильным, настоящим мужчиной и не просто блаженно близко, но в данный момент просто частью ее самой, подумала она удовлетворенно, провела ладонями по его спине и остановилась на основании хребта, чувствуя, словно сам рай земной был у нее в руках.

— У меня такое ощущение, что это не затянется надолго, — промурлыкала она, чувствуя, как горячая дрожь и трепет зарождаются внутри ее.

Он тоже почувствовал их, судорожная волна пробежала по его телу, ее дыхание обрело знакомый возбужденный ритм.

— Сейчас? Уже можно? — спросил он, отважившись чуть двинуться.

— У-м-м-м…

Услышав знакомый восторженный вздох, он скользнул чуть дальше, поначалу медленно, постепенно увеличивая амплитуду движений, проникая все глубже и глубже, пока она не стала непроизвольно вскрикивать, не зная почему.

Он-то знал почему — ему был хорошо знаком этот высокий, на грани визга, молящий зов.

Она уже почти достигла грани.

Обхватив поудобнее руками ее попку, он приподнял ее во время следующего толчка.

Она задохнулась, крепко зажмурившись от ошеломляющего, нестерпимого наслаждения.

Ее крик эхом отозвался в комнате, когда первый оргазм сотряс все ее тело.

Потом они лежали, тяжело дыша, он опирался на локти, она почти в полном изнеможении под ним. Пережив наивысшие, невероятные ощущения, или — на языке сибаритов — купаясь в волнах радости и счастья, могла она дышать или нет, в данный момент было не столь важно.

— Если ты… скажешь… мне… что это… всегда… бывает… я никогда… не вернусь… домой, — выдохнула Элспет, просияв солнечной улыбкой.

Он ухмыльнулся.

— Именно так и бывает… а потому оставайся. — Странно, но он действительно этого желал.

Он подмигнула:

— Если… только… Он взглянул на часы:

— У нас еще полно… времени. Ты успеешь насладиться не меньше дюжины раз.

— Ты самый… восхитительный мужчина… в мире, — задыхаясь, выдавила Элспет.

— А ты самая горячая… штучка… которую я видел в жизни. — И это не было ложью. Она заводила его, как ни одна женщина в мире. Нет, Дарли не был склонен к самоанализу, просто прелести момента были очевидны. — А как твои ощущения там? — шепнул он.

— О-о-о… да! — Ее веки вновь сомкнулись от пронизавшего все тело утонченного ощущения, она с силой поддавала бедрами под ним, желая еще большего, и спустя несколько мгновений они снова слились в экстазе.

Затем он раздел ее, все запреты и условности были отброшены, вынес ее наружу, и они занялись любовью на прохладной зеленой траве под крышей беседки. Запах примятой травы заполнял их ноздри, тепло прорвавшихся солнечных лучей согревало их кожу, чувственное наслаждение сладострастной любовной игры, обжигающей страсти захватило их.

Затем Дарли, невзирая на ее протесты, подхватил Элспет на руки и понес в спальню, в которой их уже ждали горячая вода и полотенца, а также чай на столе.

— Как ты мог все знать заранее? — спросила она, когда он поставил ее на ноги.

— Я не знал. Это было сделано на всякий случай, — солгал он, тот самый мужчина, за которым женщины гонялись с отроческого возраста. — Позволь мне сначала смыть все следы, а дальше нас ждет чай и херес.

— И клубника, — добавила она, окинув взглядом красиво накрытый стол с расшитой скатертью, с цветами и креманками с клубникой.

— И клубника, — согласился он.

Дарли привнес новую степень очарования даже в столь обыденное дело, как ее туалет, мягко обмыв ее распухшее лоно, поцеловав его для полноты счастья.

Поразительно, но именно поцелуи оказались самым нужным для нее, словно ей не было известно о существовании подобного способа получения удовольствия.

— Ты балуешь меня, — шептала она чуть позже, запустив пальцы в его шевелюру, в то время как его язык нежно ласкал ее.

Он взглянул на нее снизу, чуть подмигнул и, не откладывая надолго, побаловал еще раз.

Когда несколько мгновений спустя он поднес бренди и клубнику к постели, Элспет смотрела на него из-под полуприкрытых век, ее глаза светились блестящей синевой, в них отражалось обожание, которое он внушал ей. Нет, она, конечно, осознавала, как глупо было влюбиться в мужчину вроде Дарли, человека, славившегося своим распутством. И все же… как уязвима была она перед его неотразимым шармом.

— Откройся, — приказал он, подойдя к постели.

Ее тело послушно среагировало.

И только тут, заметив клубнику у него в руках, она разомкнула губы.

Стоило ему отдать команду, как она тут же охотно повиновалась, ощущая ни с чем не сравнимое наслаждение.

Он скормил ей клубнику со сливками также и другим, присущим ему способом, вознаграждая за каждую проглоченную ложку энергичным толчком, таким образом, пока не кончилась клубника, сама она успела достигнуть оргазма несчетное количество раз. И далее они предпочли другую игру. В тот вечер они также сидели за столом, пили чай и херес, несли приятную чепуху, спорили о лошадях, находя, в обществе друг друга, массу удовольствия.