Эй, там, на летающей соске! - Мария Романушко

Я вспоминаю свои детские дружбы. Они тоже все распались. “Ничего страшного”, – сказал ты. Но моё сердце грустит и никак не соглашается с тобой…

– А мы завтра переезжаем, – говорит Вика. – Мы наконец-то обменялись.

– Далеко?

– Далеко.

Она называет улицу. Это – на другом конце Москвы.

– А телефон нам оставишь?

– Там нет.

– Тогда хотя бы сама звони нам иногда. Пожалуйста! Я буду по тебе скучать.

– Хорошо, – говорит она.

И я, глядя в её печальные жёлтые глаза, понимаю, что она – не позвонит…

* * *

– А это вообще возможно – найти свою половинку? – говоришь ты. – Это реально? Ведь столько людей вокруг! А твоя половинка, может, где-нибудь в Австралии обретается… Я не твою, мамася, половинку имею в виду. Ты-то свою нашла, как я понимаю. Но ведь это – чистая случайность!

* * *

“Послушай, и как ты ему позволяешь ездить на электричках?” – изумляется подруга. Ещё недавно она меня спрашивала с тем же изумлением: “Зачем ты ему разрешаешь лазать по деревьям? Ходить одному в лес. Неужели ты не волнуешься?”

Это я-то не волнуюсь?! Одному Богу известно, как я не волнуюсь…

– Но как же я могу ему не позволить?

– Запрети – и всё.

Я смеюсь в ответ на это. Я же не генерал, а он не солдат, чтобы мне отдавать, а ему выполнять приказания! Я не начальник, а он не подчинённый. Я никогда не приказывала ему, даже когда мой мальчик был малышом. Мы всегда были друзьями. И мой долг, как друга, но и не только долг, а и потребность, желание: ПОНЯТЬ ЕГО.

И я его понимаю. Я понимаю, что мой сын живёт свою жизнь. Да, полную риска… Но он не может не лазать по деревьям! Он не может не ездить на электричках. Потому что он – ЭТО ОН. С ЕГО потребностями, ЕГО желаниями, ЕГО страстями. Которые совсем не обязательно должны совпадать с моими; да они и не могут, и НЕ ДОЛЖНЫ совпадать с моими, материнскими: чтобы был рядышком, на виду, в безопасности… Я его принимаю таким, какой он есть. Со всеми его интересами, со всеми его устремлениями… Всё равно он будет жить свою жизнь. Но я не хочу, чтобы он таился от меня, что-то скрывал. Мы всегда были открыты друг другу.

И потом: Господь даровал нам свободу. Каждому из нас. Как же я могу лишить этого Дара своего сына? Даровал – Господь, а я, человек, посягну? Какое я имею право?

– Но ведь так с ума можно сойти: где он? что с ним?

– Можно сойти. Я бы и сошла давно… Но тут одно средство: и чтобы с ума не сойти, и чтобы с ним ничего не случилось. Молитва…

Вот за ним закрывается дверь, помашу с балкона и – пока не вернётся – молюсь.

БРАТ И СЕСТРА

“Мама, она посмотрела на меня таким умным взглядом!…”

ПОЖАР НА СОСНЕ

Господи, да неужели они сильнее тебя? Те, которых не любили в детстве. Да, они могут сломать твой дом на сосне. Могут даже сжечь его… Но неужели они властны и над твоей душой, мой мальчик? Неужели они могут вовлечь тебя в свой хоровод? “Возлюби врага своего”. Как же это трудно, когда тебе четырнадцать. В любом возрасте трудно, знаю по себе. Не ответить на злобу, ненависть – тем же. Не раздражиться. Не впасть в отчаянье. Но – пожалеть…

…Ты строил свои замки на ковре, и я бережно обходила их, стараясь не разрушить. Хотя это было и непросто – в нашей однокомнатной квартире. Твой город на ковре, посреди комнаты, стоял не день и не два – а несколько лет! Твой город, твой мир – это для меня всегда было самое дорогое. Я могла в сердцах уничтожить свою рукопись, но – не выстроенную тобой башню!

Я думала: любовь укрепляет, даёт силы на всю дальнейшую жизнь. Неужели я ошибалась?…

* * *

“Наверное, вам сейчас не до того”, – пишет моя подруга. Её письмо – о том, как отвратительно устроен наш мир. Но сейчас, когда у нас появилась малышка Ксюша, и мы в блаженных хлопотах у её кроватки, моя подруга полагает, что нам не до устройства мира…

* * *

…Потом ему было плохо. Его страшно рвало и он лежал на своём диванчике зелёный.

– Думаешь, это из-за “Гулага?” – говоришь ты с сомнением.

– Я не думаю, я просто уверена в этом. Он столько всего перечитал за последний год: и Шаламова, и “Крутой маршрут”… Столько всего! Я даже и не знаю, что. Ведь вы прячете от меня эти книги: то ждала Ксюшу, теперь кормлю Ксюшу… Мне – нельзя. А ему – ребёнку – можно?! Ему – с ещё не устоявшейся психикой и такой хрупкой нервной системой! Разве ему – МОЖНО?!

– Но ведь… нужно? – неуверенно говоришь ты.

– Зачем?! Зачем ему это нужно? Нужно тем, кто ничего НЕ знает. Кто СПИТ. Тем – нужно. Чтобы проснулись. А наш мальчик и так знает. Прадед сидел, дед сидел, другой дед сидел… А “Гулаг” – это… Не каждый взрослый это выдержит.

– Но для нас в семидесятые это было как глоток свежего воздуха, ты же помнишь, – говоришь ты.

– Нам в семидесятые было всё-таки за двадцать. А он ребёнок ещё…

– А я второй том принёс.

– Спрячь, пожалуйста. Пока что… Пусть лучше отца Александра читает, пока не окреп. “Сына человеческого”. Ребёнка вначале взрастить надо, а потом уже взваливать на него крест…

НОЧНОЕ ЗАСТУЛЬЕ

– Я боюсь за наших детей. Нам жилось легче: у нас были иллюзии. У наших детей иллюзий нет. И надежд тоже нет. И мечты… Ты заметил? Современные дети не мечтают. О чём может мечтать ребёнок в нашем обществе? Разве о том, чтобы переделать его. Но ведь не каждый рождается революционером или политиком. А о чём может мечтать ребёнок с естественными или гуманитарными наклонностями? “Вот, напишу книгу, и её издадут”? Но наши дети уже знают: не издадут!

– Но, может, всё не так ужасно, как тебе сегодня кажется?

Ты пробуешь улыбнуться.

– Твой оптимизм меня иногда убивает.

– Ну, вот…

ПОЖАЛУЙСТА, УЛЫБНИСЬ ЕЙ

– Улыбнись ей.

– Не могу.

– А мне ведь можешь?

– Тебе – это естественно.

– А ей?

– Ну, ей я тоже ведь иногда улыбаюсь…

Ты ушёл. Я осталась с твоей сестрой на руках, мне хотелось плакать…

И опять я пишу тебе письмо. Опять мысленно разговариваю с тобой. Ты придёшь вечером из лесу, и я расскажу тебе своё письмо, не успев, как всегда, его записать к твоему приходу. Но ведь когда-нибудь запишу!

Вот как раз этим уже и занимаюсь…

ГРЕМИТ ПОГРЕМУШКА, ГРЕМИТ ЭЛЕКТРИЧКА…

* * *

– Порой мне кажется, что ты стал относиться к своему раннему детству… как-то презрительно, что-ли… Несколько высокомерно. Вот, был маленький, слабенький, ничего-то не умел, какой кошмар, ни на дерево залезть, ни подтянуться. И что это была за жизнь?… А я тебе напомню: прекрасная была жизнь! Не надо попирать своё детство. Это – несправедливо. Это грустно и очень больно.

– Кому больно?

– Мне.

РАЗБИРАЯ ЯЩИК СО СТАРЫМИ ИГРУШКАМИ

Он стоял под креслом уже много лет, и я всё время хотела его разобрать, всё время надеялась: вот выпадет свободная минутка, я вытащу его на середину комнаты – и покайфую…

Ящик, доверху набитый твоими старыми игрушками…

Но эта свободная минутка так и не наступила.

Зато наступили совсем другие минутки…

И всё же я вытащила этот ящик на середину комнаты, и поставила рядом таз с водой – для омовения этих, ни с чем не сравнимых, драгоценностей… И пока посапывает в кроватке Ксюнчик, а ты – тут же, рядом, за компьютером, – я предаюсь блаженству. Блаженству воспоминаний о том времени, когда ты был маленький…

Наверное, я похожа сейчас на археолога. С трепетом сдуваю пыль с осколков того волшебного времени, и даже эта пыль кажется мне драгоценной.

Россыпь разноцветных кубиков… – Ты строил город, города на ковре посреди комнаты. – Стройматериал твоего детского мира.

Россыпь деталей пластмассовых конструкторов… Самых разных. Их тут, наверное, разновидностей десять, или даже больше. Мне предстоит их рассортировать и разложить по коробкам – пусть теперь дожидаются Ксюшу… Помнишь, как ты обожал делать часы? Самые фантастические! Конечно, это не были часы в нашем, бытовом, понимании. Это были – самые разнообразные удивительные конструкции, которые ты называл почему-то “часами”. А вот, кстати, те самые “светозажигательные часики”, которые ты мне подарил когда-то. Тебе было четыре года. Помнишь?… Не можешь не помнить. Наверное, целый год ты мечтал быть часовым мастером. Вернее – ты был им! Ты даже написал объявление и прикнопил его на нашу входную дверь со стороны лестничной клетки, так что соседи могли с удивлением прочесть: “Чисавой марстер. Время работы – всегда”. Была зима, и ты целыми днями трудился над конструкцией “летающих часов” – ты хотел улететь на планету Маль… На твою планету. Чтобы мы вместе туда улетели. Ты жил этой мечтой не один год…