Спаси нашего сына (СИ) - Магдеева Гузель

Устроив меня на кресле, мужчина подцепил ремень безопасности и перегнулся через меня, чтобы его застегнуть, а я украдкой погладила рукав его пальто, не сдержалась, но он ничего не заметил. Выпрямился, закрыл дверь и обошел машину спереди.

В теплом салоне снег, забившийся мне в сапоги, намочивший колготки, начал таять, я ощущала одновременно жар и холод, слегка знобило. Так вот, какое, оказывается, это чувство — совершенно ни с чем не сравнимое, и то, что я еще днем испытывала к знакомому мальчику, кажется смехотворным и совсем не серьезным.

Не то, что творится сейчас в моем сердце, отчего оно, глупое, готово выскочить из грудной клетки и шлепнуться на колени к этому незнакомому взрослому мужчине.

— Как тебя звать, чудо? — обратился он ко мне, а я ответила:

— Ева.

— Ева, — мужчина повторил мое имя, и от этого мурашки побежали по позвоночнику, — что ж ты, Ева, по сторонам не смотришь, когда дорогу переходишь?

— Это судьба, — ответила я тихо, но вряд ли он услышал.

Глава 25. Ева

Мы действительно поехали в травмпункт.

Я сидела рядом с этим незнакомым мужчиной, разглядывала втихаря его мужественный профиль, и, кажется, медленно сходила с ума.

Может, это гормоны, может, химия тела, не знаю, но я чувствовала себя такой живой рядом с ним, сознание плыло, как после бокала шампанского, и собственное тело казалось невыносимо легким, как воздушный шарик.

Боль отошла на второй план, мне хотелось смеяться и плакать одновременно, а еще — дотронуться до его руки, уверенно сжимающей руль. На нем был черный

свитер, рукава слегка приподняты, обнажая запястье с часами и предплечье, увитое запутанными линиями вен.

За дорогой я не следила, смотрела только на эти руки. Мне было все равно, куда мы едем, главное, что из-за снега и уборочных машин наш автомобиль двигался медленно, то и дело останавливаясь.

А я хотела — еще медленнее, хотела, чтобы мы и вовсе встали на месте, вдвоем, посреди заметенного снегом ночного города. Только он, я, белая тишина за окном.

Я подумала, что странно это — влюбиться в человека, чье имя тебе неизвестно.

— Как вас зовут?

Он посмотрел на меня, ровно на секунду отвернувшись от дороги. Его лицо, подсвеченное красными стоп-сигналами впереди стоящего авто, выглядело как выточенное из камня, а взгляд… Помани он меня в ту секунду за собой, я бы пошла хоть на край света, только бы глядеть в эти темные, бездонные глаза, сводящие с ума.

— Егор.

— Очень приятно, — не подумав, ляпнула я, а он усмехнулся. Странно, неловкости в тот момент я не испытывала, мне не казалось, что он смеется надо мной.

Мы свернули во двор, проехали шлагбаум, Егор, казалось, думает о чем-то своем. Я молчала, хотя понимала уже — никакой это не травмпункт и не больница, жилой дом, дорогой, и скорее всего, тут и живет Егор.

Меня не смутило, что он приехал к себе домой.

— Егор, — позвала я его, напоминая о себе. Он моргнул, словно выходя из оцепенения, посмотрел на меня, в окно и чертыхнулся:

— Блин… Я на автомате, вторые сутки без сна. Прости, сил везти тебя в больницу нет, теряю концентрацию за рулем. Могу вызвать тебе такси, если что-то серьезное, пришлешь выписку от врача, поговорим о компенсации.

Я молчала, пытаясь придумать, за что же зацепиться, чтобы не ехать никуда на такси. Егор меня не отвезет — это понятно, он не похож на тех людей, которые сказав слово, меняют его на другое.

— Хочешь о деньгах сейчас поговорить? — приняв мое молчание за желание подзаработать, спросил он, — даю пять тысяч сейчас и закрываем вопрос. Ты, Ева, шла по середине дороги, нарушая правила, так что на большее не рассчитывай.

— У меня голова кружится, — сказала я. Разговоры о деньгах мне совсем не нравились, к чему это все?

— Черт… Пойдем, поднимемся ко мне, если станет хуже, вызовем «Скорую», если все нормально, напою тебя чаем и отправлю домой.

Внутри все ликовало и пело. Я не шла — я плыла за ним легким воздушным шариком, забыв про боль в бедре. Мы вошли в светлый подъезд, подошли к лифту. И только сейчас я озадачилась мыслью — а как я выгляжу в его глазах?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сегодня Алена собирала меня и даже накрасила, но от кудрей не осталось почти и следа — снег сделал свое дело, и теперь они лишь слегка вились. Я сняла капюшон, стянула шапку, незаметно поправляя волосы, стоя за спиной Егора.

На меня он не смотрел совсем.

Первым вошел в лифт, развернулся, нажимая на восьмой этаж. А потом повернулся ко мне и поднял удивленно брови.

— Что? — спросила я его.

— Ничего, — он разглядывал меня сейчас совсем иначе. Не как помеху в его планах, случайную неприятность. Я видела интерес в его глазах, мужской, и от это взгляда краснели щеки, дыхание сбивалось.

В квартиру он пустил меня первой. Помог снять пуховик — Аленкин, она как знала, притащила мне его. Я сняла обувь и застыла, не зная, что делать дальше.

— Покажи, где ударилась?

— Вот здесь, — коснулась бока, он отдавался болезненной пульсацией. Егор подошел ближе, спросил:

— Можно? — и я кивнула, забыв, что дышать умею.

Его пальцы легко дотронулись до юбки, уколов статистическим электричеством.

— Колитесь, — прошептала я, и он ответил так же тихо:

— Совсем нет. Очень болит?

— Только от прикосновений.

Мы молчали, а воздух вокруг сгущался, и хотелось оттянуть ворот блузки, чтобы дышать нормально. Только вряд ли рядом с Егором мне это удастся.

— Надо посмотреть. Ты не против?

Я покачала головой. Было страшно. И хотелось, чтобы руки его коснулись меня не только через ткань юбки, а напрямую, кожа к коже. Его пальцы потянули осторожно вверх край блузки, заправленной в юбку, я стояла прямо, вытянувшись по струнке, и следила за его смуглыми пальцами.

Он посмотрел на меня снизу вверх:

— Если хочешь, то можешь дальше сама.

Я сглотнула, кивнув. Уцепилась негнущимися пальцами за молнию на юбке, расстегнула ее на пару сантиметров и оттянула резинку вниз, обнажая косточку на бедре.

— Синяк огромный, — Егор провел подушечкой указательного пальца по наливающейся фиолетовым коже, и я застонала, — так больно?

Было совсем не больно. Было… жарко, горячо, кожа ощущалась как кипяток. Я покачнулась, понимая, что колени стали мягкие, как желе, и если сейчас не присесть, то я растекусь возле ног Егора.

— Эй, эй, Ева, только не падай, — он подхватил меня мягко на руки, — пойдем, напою тебя крепким чаем, а потом вызовем врача.

Пока он нес меня до кухни, я слушала, как часто бьется его сердце, — также, как и мое собственное. Он волновался, этот красивый до умопомрачения мужчина, только виду не подавал.

Но этот ритм сердца — слишком быстрый для нормального — говорил о многом.

Егор опустил меня на диван, занимавший дальнюю стену, подоткнул подушку мне под голову, помогая устроиться удобнее.

— Ну и что мне делать с тобой, Ева? — спросил, вроде как в шутку, но голос был слишком серьезным.

А я зажмурилась и сказала:

— Поцелуйте меня.

Глава 26. Ева

— Поцелуйте меня. Пожалуйста.

Я сказала это Егору и зажмурилась от собственной смелости.

Никогда раньше я не вела себя так, как сейчас. Мне привычнее было оставаться в тени, надеяться, что на меня посмотрят сами, но никогда не предпринимать первых шагов.

А здесь я и сама задыхалась от того, что говорила и делала, и мне казалось, что Егор сходит с ума вслед за мной.

Он не обозвал меня, не засмеялся в ответ, не накричал, хотя мысленно я была готова ко всем этим вариантам.

Напротив, взгляд его потемнел. Он наклонился ближе, и я могла вдоволь разглядывать его красивое лицо, только касаться все еще не смела первой.

— Ева, — сказал Егор, в его голосе было предупреждение. О том, что если я сейчас продолжу, то назад ходу уже не будет.

Я это понимала. Боялась чертовски, каждый шаг как по тросу над бездной, и все — без страховки. Только повернуться уже не получится, поздно слишком.