Догма кровоточащих душ - Михаил Савеличев

- Сэцуке!

Ну все, сейчас ей устроят "растяжение резины". Папа так и скажет: "Резинщица". Что значит - любительница тянуть резину или попусту тратить время. Смачное словечко. Хотя "тормоз" - тоже неплохо. Но грубо. Почему-то. Вот кто объяснит - почему "резинщица" звучит лучше, чем "тормоз"? Или "тормознутая", "заторможенная"? Одинаковые слова, не имеющие прямого отношения к человеку. То есть, к ней, Сэцуке.

А пахнет здорово. Папа - волшебник. Он волшебно готовит тосты. Точнее, готовит их тостер, но для папы тостер готовит поджаренный хлеб гораздо вкуснее, чем для Сэцуке. Проверено. Стоит Сэцуке взяться за приготовление тостов, чтобы сделать приятное папе, взвалить на себя, так сказать, бремя домашних обязанностей, как женщине (ха-ха, "женщине"! Сопливой девчонке!), как маленькой хозяйке большого дома (да, да, именно хозяйке, хоть и маленькой!), так тостер наотрез отказывается нормально работать. Хлеб то подгорает, и приходится срезать неаппетитную корку ножом, то противная машинка отплевывает его слишком рано, и тогда приходится обходиться вообще без тостов, намазывая масло на обычный хлеб. Что гораздо полезнее.

Резинщица. Сэцуке вскочила с пола, подцепила на бегу тапки, влетела в ванную комнату и пустила воду. Долой пижаму! Да здравствуют водные процедуры! Кипяток? Долой! Нам нужны холод, бодрость, здоровье!

Сэцуке сжимается, зажмуривается и поворачивает кран с холодной водой. Ха, холодной. Ледяной - будет правильнее. На тело обрушивается стылый поток, ее сжимает в объятиях космический холод, и Сэцуке кричит, вопит, но рука упорно доворачивает ручку. Как же холодно! Раз, два, три, четыре... Я умру от холода! Пять, шесть, семь... Это насилие над человеком! Восемь, девять, десять... Чтобы я еще раз... Одиннадцать, двенадцать, двадцать... Почему "двадцать"?! Хватит... Хватит... Хватит! Уф. Ух. М-м-м. Теперь - горяченькой, теперь - кипяточку. Как же я замерзла!

2

Такаси Итиро стоял у окна спиной к господину канцлеру и разглядывал город. С самого верхнего этажа "Стереомы" мир-город как-то скрадывал, чуть ли не застенчиво прятал хаос и нагромождение улиц, уровней, ярусов, переходов и прикидывался почти упорядоченным единством расходящихся концентрических районов.

Самый дальний пояс - Асия, коричневый цвет индустриальной периферии, приземистые блоки заводов, фабрик, хранилищ, с возвышающимися терминалами аэропортов и неуклюжими, похожими на колоссальных улиток, излучателями анима-коридоров. Железное подбрюшье Хэйсэя. Почти такой же мертвый, бездушный мир, как и техиру, мир господства чадящих механизмов и големов, лишь по недоразумению все еще считающими себя людьми. Мир изнурительного труда, одаривающего мегополис своими сомнительными подарками.

Затем - Ецира, красный слой добропорядочных служащих и их семейств, мир белых воротничков, с презрением поглядывающих на синие спецовки рабочих. Бухгалтера и мелкие клерки, крошечные начальники и рядовые инженеры, их жены и дети, пребывающие в регулярности благоустроенных домов, чистеньких улиц и садов. Сонный мир, если бы не соседство туземцев Асии, нередко совершающих набеги на местные магазины и бары. Упакованные в кожу подонки с цепями, палками, кастетами и ножами - бодрящее наказание для растительной жизни.

И вот - Брия, синяя Брия, мнящая себя центром мира, чующая близость Бессердечного Принца и уверенная в его благоволении. Высшая аристократия пирамиды власти, наследственные руководители банков и корпораций, бароны и князья. Раскрытие сути любви Бессердечного Принца, потому что Бессердечный Принц любит бессердечных людей, таких, которые лишены анимы не в силу наказания или по прихоти рождения, а потому, что для них иметь душу - самая тяжкая, а главное - излишняя обязанность. Они здорово научились прикидываться живыми. Они почти неотличимы от настоящих людей. Хотя, где они - эти настоящие люди? Где их искать в умирающем мире?

Терпение господина канцлера иссякает и он повторяет:

- Император требует продолжения работы над проектами.

Итиро слегка поворачивается к господину канцлеру и цитирует:

- Император является символом государства и единства народа, его статус определяется волей народа, которому принадлежит суверенная власть.

Господин канцлер морщится, как от зубной боли.

- Принц, вы прекрасно осведомлены, что состояние Императора внушает вполне обоснованное опасение. Сейчас особенно важно не допустить возможности хаоса...

- Имперский трон является династическим и наследуется в соответствии с Законом об императорской фамилии, - возвещает Итиро и возвращается к созерцанию мир-города.

- Я и сам прекрасно знаю Конституцию, Ваше высочество, - цедит господин канцлер. - Я ее, если вы помните, и писал. Под вашу диктовку. Но времена изменились. Все мы изменились. То, что казалось разумным тогда, теперь превращается в дорогу к разрушению, гибели. Императору как никогда нужны ваша поддержка и одобрение, Принц.

Господин канцлер умолкает. В колоссальном зале "Стереомы", который Принц почему-то упорно называет рабочим кабинетом (хотя тут нет даже завалящего стула, тут вообще ничего нет!), чертовски неудобно и неуютно. Хорошо что господин канцлер стоит очень далеко от окна, опоясывающего круглый зал. Что только Принц находит в разглядывании Хэйсэя?! Ну да, его город, его столица, его резиденция, его тайна и источник могущества (честно признаемся - Принц - самый могущественный человек в мире), но господин канцлер многое бы дал за то, чтобы взглянуть в глаза Такаси Итиро. Что в них? Отблески каких чувств? И есть ли у него вообще человеческие чувства?

- Император осуществляет только такие действия, относящиеся к делам государства, которые предусмотрены Конституцией, и не наделен полномочиями, связанными с осуществлением государственной власти. Император может поручать кому-либо осуществление своих действий, относящихся к делам государства, - вновь размеренно процитировал Итиро.

- Ваша блестящая память делает вам честь, Ваше высочество, - сказал господин канцлер. - Но с тех пор, как вы сами сложили с себя полномочия Регента и... и удалились в Хэйсэй, данная статья также потеряла свою актуальность. Вы оставили Императору в наследство целый выводок ядовитых пауков, который ему пришлось безжалостно удавить, иначе они бы удавили его.

Удалились... Скажем прямо - сбежали, удрапали, смылись, и прочие такие же сочные, но малоприличные синонимы тому, что тогда произошло. Одряхлевший Император, полное расстройство всех дел в государстве, коррупция, интриги, убийства. Как тогда они ухитрились выжить? Что-то сделать? Изменить? А сколько пришлось пустить крови? Реки, океаны крови!

Ацилут, союз света и любви, форма, наконец-то воплощенная в материи. Его прибежище, сердце и душа Хэйсэя. Ось. Что там думает о нем господин канцлер? Что он, Такаси Итиро, Бессердечный Принц, бог, сбежал? Струсил? Может быть и так. Позволил себе минутную слабость, после чего дела приняли абсолютно неожиданный поворот. Однако не лги. Хотя бы себе самому не лги. Все началось давно, очень давно. С самого начала, с того самого начала всех начал, когда из первичного полиаллоя анимы был воссоздан Кадмон и наречен Императором. И теперь он пытается крепко держать их за горло. Надо же...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});