Бабье лето медвежатника - Енё Рэйтё

На следующий вечер, часов около десяти, вагон снова подпрыгнул на стрелках, заскрипели тормоза, послышался свисток… Состав остановился.

Пенкрофт выглянул. Хлещет дождь, холодно… Неприглядная картина. Это вам не солнечный Техас!

Наверняка заехали в северные штаты, неприветливый зимний Нью-Йорк встречает путников без особой радости. Завтра, возможно, вагон завезет его в край голых лесов, застывшей от морозов природы… Пенкрофт спрыгнул из вагона с противоположной от вокзала стороны. Плюхнулся на живот, затаился. Сон свалил его внезапно, он даже не чувствовал, что лежит на холодной, волглой земле. Очнулся он от стука колес – поезд ушел. Ну и ладно, этак докатаешься до того, что сам коньки отбросишь. Сперва надо сориентироваться на новом месте. Он с трудом поднял тяжелую голову и взглянул на станционное здание напротив. Глаза у него полезли на лоб, а челюсть отвисла. Надпись на фронтоне гласила:

ФИЛИППОН

Глава восьмая

1

Значит, приехал туда же, откуда уехал! Находится все в том же окаянном городе, хотя был уверен, что добрался как минимум до северной границы Техаса. Как был – насквозь промокший, вывалянный в грязи, – Пенкрофт прямиком направился к дежурному по перрону.

– Скажите, любезный, – через силу прохрипел он, – куда идет этот товарный состав?

Дежурный смерил его взглядом с головы до пят и недовольно махнул рукой, словно напоминая себе о служебном долге: коли ты при исполнении, то обязан отвечать на вопросы даже самого распоследнего бродяги.

– Вокруг города. Цельные сутки ходит, как заведенный. Уголь возит – из шахты к хранилищу.

Выходит, трое суток он катался по кругу! То самое путешествие – на определенную сумму, с двумя пересадками и безо всякой конкретной цели.

Получается, что лучше знать наперед, куда ведет твой путь, средь ночи и под проливным дождем? Пенкрофт вынужден был признать эту истину. Даже здесь Мэг оказалась права, как всегда. Впрочем, он давно подозревал, что Мэг права всегда и во всем. Это ее единственный недостаток, и заключается он именно в том, что других недостатков за его бывшей женой не водится.

Подобные люди своим возвышенным примером дурно влияют на прочих, менее совершенных. Согласитесь, ведь не все равно, катаешься ли ты вокруг Филиппона по кругу или мчишь к северной границе штата! Факт, против которого, как говорится, не попрешь. Надо будет срочно сообщить об этом Мэг: уж она, при ее-то уме, небось давно додумалась до этой истины и без катаний по кругу… Теперь понятны эти его навязчивые встречи с Прентином, ведь это чудище обитает вблизи насыпи, неподалеку от будки обходчика, а по ночам шляется невесть где, обделывая свои темные делишки. Выходит, не зря Пенкрофт врезал ему по кумполу! Пожалуй, это единственный плюс в длинном перечне минусов. Ну, что ж, если судьбе непременно угодно, чтобы он, Пенкрофт, остался здесь и его закидали камнями, он принимает вызов судьбы и остается. Продрогший в результате неожиданной перемены погоды (что в Техасе отнюдь не редкость: стоит разразиться грозе, и густой, волглый туман окутывает всю округу) Пенкрофт зашагал к городу.

А вдруг дежурный подшутил над ним, или же на севере штата находится город с таким же названием? Блуждаешь в потемках, не разбирая дороги… Может, это вовсе не Техас?

Вдали замелькали частые вспышки, глухим эхом отозвались выстрелы…

Нет, над ним не подшутили, это Техас. А впереди – Филиппон!

Но ведь если передвигаешься пешком, не обязательно ходить по кругу. Должен же быть поблизости какой-нибудь городок или поселение, где жители ни сном ни духом не ведают, что в Городе молчащих револьверов идет пальба.

Пенкрофт выбрался на проезжую дорогу и из последних сил зашагал вперед.

Побив все рекорды, под утро он достиг соседнего городка и двинулся по главной улице, предположительно ведущей к вокзалу.

Улица вывела его к Главной площади, обсаженной кактусами и тропическими растениями. Вокруг новые белые дома – здесь явно процветает промышленность, и народ не бедствует. Пенкрофт только было решил обратиться за разъяснениями к первому встречному, как сзади под ребра ему уперлось дуло револьвера.

– Вперед, и без фокусов! С Бернсом шутки плохи!..

Вот вам, здрасьте! Верь после этого народной молве: Хильдегард наложила на себя руки, а Бернс сбежал. Недалеко же он убежал, всего лишь в соседний город!

Этак, глядишь, и Прентин с минуты на минуту пожалует, тогда огонь войны переметнется сюда. Черт бы побрал этого Вальтера – заварил кашу и был таков!

С этими невеселыми думами Пенкрофт степенно шествовал по незнакомому городу. А что еще остается делать, если в спину тебе тычут револьвером! Рука конвоира была прикрыта полой пиджака, так что оружия не было видно.

– Заворачивай вправо! – скомандовал Бернс, когда они поравнялись с похожим на конюшню строением, которое при ближайшем рассмотрении оказалось гостиницей. Главный вход они миновали, Бернс подтолкнул пленника к лестнице сбоку, которая вела в верхнее помещение.

– Открывай! И мигом руки вверх!

Пенкрофт отворил дверь и послушно поднял руки.

В комнате их встретил высокий человек с грубыми чертами лица и седой шевелюрой.

Бернс захлопнул дверь.

– Попался, пес поганый! Подержи-ка пушку, Вуперин, а я его свяжу. Если дернется, стреляй без промедления!

Пенкрофт покорно дал себя связать. Во время этой процедуры Вуперин испепелял его ненавидящим взглядом.

– Дернула же тебя нелегкая вернуться! Неужели рассчитываешь остаться в живых?

– Представь себе – да! – нагло отозвался Пенкрофт, рассудив, что терять ему нечего.

– Этот дьявол опять что-то затевает! – прошипел Бернс, оказавшийся бледным субъектом с выступающими скулами и горящими злобой глазами. Пленника он связал по рукам и ногам, на совесть.

– Теперь ему не до затей! – утешил напарника Вуперин. – Он дружок Прентину или недруг?

– Он каким-то образом пронюхал, что мы с Хильдегард не на стороне Филиппона! И про Боргеса дознался, что тот с Прентином заодно.

– Рикардо проболтался! Их видели вместе в Гондурасе.

М-да, судя по всему, вляпался он по самые уши! Вон Вуперин как озверел, злобно шипит, что загнанная в угол крыса.

– Сходи за Вандрамасом! – распорядился Бернс. – Мне в Равиане лучше не показываться.

Вуперин вышел, и слышно было, как он спускается по лестнице.

– Потолкуем! – предложил Бернс и сунул револьвер в карман. Связанного противника можно не опасаться.

Затем он оседлал стул и с усмешкой оглядел Пенкрофта.

– Двенадцать лет мы не виделись, Вальтер. Ты здорово изменился, но характер все тот же. Даю тебе десять минут. Сам знаешь, от Вандрамаса пощады не жди. Ты тоже рос в Портогезе, но общего у вас только родной язык. За смерть Паоло он будет мстить безжалостно. В Филиппоне каждая собака знает, что ты здесь ни при чем, и мне даже жаль тебя. Конечно, никто не рискнет дать показания против Вандрамаса, но он и не станет прятаться в кусты. Выйдет, стукнет себя в грудь и признается, что порешил тебя. В общем, сам все знаешь не хуже, чем я…

– Тогда чего ради проедаешь мне плешь своими россказнями?

– Неужто тебе жизнь не дорога?

– Дорога или не дорога – какая разница, ежели спасенья нет. Заявится Вандрамас, стукнет себя в грудь и прихлопнет меня. Какой смысл бояться неизбежного конца? Пораскинь мозгами, коли они у тебя водятся!

Бернс подступил к нему вплотную и пристально посмотрел в глаза.

– Главное – досье!

– Верно.

– Делим пополам?

– Еще чего захотел!

Как можно делиться чем-то, чего у тебя вообще нет! Пускай этот мерзавец треснет от злости, воображая, будто Вальтер попросту не намерен никого брать в долю! Все равно с минуты на минуту явится Вандрамас и поставит точку. А до тех пор пускай Бернс побесится. Знай он, Пенкрофт, о чем идет речь, не стал бы мелочиться, отдал бы все целиком. А так – шиш тебе!

– Слышь, Вальтер! На пару мы запросто справимся с Вандрамасом, Вуперином и Прентином. Да, пожалуй, и с Монтагеззой тоже!

– Ну, это уж ты загнул! Всему готов поверить, но чтобы и с Монтагеззой тоже… Да еще не родился тот, кому по зубам обломать Монтагеззу! – При этом подумал про себя, удастся ли ему хотя бы перед смертью узнать, из-за чего у них весь этот сыр-бор разгорелся? Ради этого стоило бы еще чуток пожить. Более того, даже помереть не жалко, лишь бы разгадать эту запутанную историю, к которой примазался еще какой-то Монтагезза!

– Ты не думай, будто я просто так слова на ветер бросаю! Монтагезза вообще дело десятое. Если нам с тобой удастся сговориться, ты объявишь себя невиновным, я использую тебя как козырь в игре против Прентина, а Прентина – против филиппонцев. У Вуперина и жителей Равиана нет никаких доказательств, а Монтагеззу мы сдадим полиции. По-моему, я достаточно ясно выражаюсь!

– Я тоже не дурак, так что незачем мне твою жвачку жевать! Но какой смысл устраивать базар, если досье неизвестно где?