Налог на недвижимость - Керен Певзнер

— Вильнюс… — задумалась я, машинально перебирая бумаги. — Кажется, недавно у меня что-то было связано с этим городом.

Взгляд мой упал на документ, который я держала в руках. Купчая была выписана на имя Лейбы Левина, владельца магазина бакалеи и колониальных товаров, проживающего в Вильно.

— Вот! — заорала я. — Мне все ясно!

— Ты чего? — вздрогнул Денис. — Успокойся. Объясни по-человечески, что тебе ясно?

— Этот документ принадлежит Марине Левиной, моей клиентке. Ее отца зовут Исаак Лейбович, и он родом из Вильнюса. Теперь ты понимаешь, какая тут связь? Я сейчас же звоню ей!

— Ты с ума сошла, час ночи, куда ты звонить собираешься? Лежали эти документы семьдесят лет, полежат до утра. А завтра звони на здоровье. Только не выпаливай все сразу, она не поймет. Лучше спроси сначала, как звали ее дедушку, где он жил, чем занимался…

Признав правоту Дениса, я неохотно стала собирать бумаги обратно в папку. Он поднялся, протянул руки ко мне и сказал:

— А не пойти ли нам баиньки?..

* * *

На следующий день, в субботу, я никуда не звонила. Мы поздно проснулись, позавтракали и пошли в парк. Пройдя древнеримские колонны, остановились под большой аркой, нависавшей над морем. Дашка несла огромный зонтик, который немедленно воткнула в песок, и побежала купаться. Денис достал из пластиковой сумки-холодильника ледяную колу и растянулся на песке. Я сидела рядом и размазывала по ногам защитный крем.

— Дай мне, — сказал он и отобрал у меня тюбик. — Повернись, я помажу тебе спинку.

Мне было хорошо. Ленивое спокойствие охватило меня. Я немного не выспалась, но это было приятное ощущение легкой усталости. Денис водил ладонью по спине, и ему это занятие нравилось не меньше, чем мне.

— У тебя такая белая кожа, — промурлыкал он, круговыми движениями втирая крем. — Невозможно поверить, что ты натуральная брюнетка.

— А тебе больше нравятся блондинки? — разнежившись, сказала я, не подумав.

Денис убрал руку.

— Ну зачем ты так…

— Ладно, не расстраивайся. Я сказала без всякого умысла.

— Лера, каждый день я прокручиваю в голове: почему ее убили, кто это сделал? И не могу понять. Кому Татьяна мешала?

— Дениска, ты говорил, что она срочно тебя позвала. Что такого срочного она тебе сообщила?

— Я и сам пытаюсь это понять. Запой, в котором я ее застал, пьяные слезы — все это было так на нее не похоже! И еще Малявин, который зашел без стука, как к себе домой. Словно она рабыня какая-то…

— А ведь я знакома с твоим Малявиным. Совершенно бандитская физиономия.

— Как? Откуда ты его знаешь?

— Разговорились в гостинице «Дан-Панорама». Я там была на лекции. Кстати, с ним был еще один.

— Круглов? — спросил Денис.

— Нет, какой-то Аркадий, похожий на тракториста из старых фильмов.

— Я такого не знаю, — покачал он головой.

— А еще там был Гарри, говорят, что его приставили переводить вместо тебя.

— Это наш инженер. Хороший парень, недавно приехал из России.

— А кто такой Круглов? Ты рассказывал, что он их главный программист. Но почему тогда на всех презентациях, встречах с прессой появляется Малявин, а о Круглове никто не знает?

— Зачем? — удивился Денис. — У каждого своя работа. Алексей, Круглов то есть, работяга, щелкает программы как семечки.

— Сколько ему лет? — спросила я.

— Около сорока, а что?

— Ничего, просто подумала, если он такой умный, то почему Малявин всем заправляет?

— Я приглядывался к их отношениям и понял, что Малявин Круглова даже побаивается. Есть у Алексея авторитет. Малявин что? Выскочка, новый русский. А Круглов — гениальная голова. Это сразу видно.

— Где была эта гениальная голова, когда убили Татьяну?

— Дай подумать… Вспомнил, за день до убийства Круглов улетел в Москву. Мы с ним предыдущим вечером разговаривали и он сказал, что ночью летит в Россию… Знаешь что, давай закругляться. У тебя дочка из воды не вылезает, уже синяя, как баклажанина, а мамаша шпиенов ловит. Пошли!

* * *

Узнав, что Марина бывает дома лишь по утрам, я отправилась к ней в девять часов, прихватив кулек фисташек. Она встретила меня какая-то взъерошенная.

— О! Валерия, заходи. Очень кстати.

— Да? — удивилась я, протягивая кулек. — Случилось что-нибудь?

— Учу ивритские глаголы. Учительница назадавала — за неделю не справлюсь. Это просто ужас! Ужас!

— Ну ужас, — согласилась я, — но не ужас, ужас!

— Что? — переспросила Марина.

— Так, цитата из анекдота.

— Ой, расскажи, а то совсем шарики за ролики заходят.

— Приходит мужик в публичный дом. Выбрал девушку, зашел к ней в комнату. Через полминуты она выскакивает из комнаты с криком: «Ужас! Ужас!» Мадам движением брови посылает к нему другую. И та то же самое — выбегает и кричит: «Ужас! Ужас!» Ничего не поделаешь, надо спасать честь заведения, и мадам сама входит в комнату. Ее нет полчаса, час. Наконец через два часа она спокойно выходит из комнаты и равнодушно пожимает плечами: «Ну ужас, но не ужас, ужас!»

— Так что давай сюда твои несчастные глаголы, — предложила я, — сейчас мы с тобой разберемся, какой это ужас.

Марина, отхохотавшись, протянула мне тетрадку. С заданием мы справились за полчаса, и я спросила:

— Как звали твоего деда?

— Лева, а что? Опять что-нибудь проверяют?

— Он Лева был по паспорту? — спросила я с надеждой. Уж очень жалко было бы, если бы рухнула такая красивая догадка.

— Нет, по паспорту он был Лейба. Просто папу моего все зовут Исаак Львович.

— А чем он занимался, твой дед?

— Папа рассказывал, что он сидел в своем магазинчике и торговал всякими вкусными штуками, вроде сливочных тянучек. Он никогда в жизни не ел таких вкусных конфет, как у деда в лавке.

— Все сходится! — заволновалась я и полезла в сумку за ксероксом купчей Лейбы Левина. Я предусмотрительно сделала копии всех документов и заперла папку на работе в сейф. — Смотри сюда, видишь этот документ? Это купчая, которую твой дед подписал в двадцать четвертом году в Ковно. Он купил здесь землю, и если ты докажешь свои права на наследование, то станешь миллионершей. Поняла?

— Дай посмотреть, — она выхватила у меня листок и начала всматриваться в строчки. Потом разочарованно вернула мне бумагу. — Я ничего не понимаю… На каком языке это написано? А может быть, это все липа или ты меня разыгрываешь?

— Очень надо, — я презрительно хмыкнула. — Теперь ты понимаешь, что произошло с твоими метриками? Почему их украли?

— Нет, какая связь?

— Вот дубина стоеросовая, — рассердилась я. — Если ты представишь свидетельство о рождении и докажешь, что ты и есть внучка Лейбы Левина, тебе полагается солидный куш. А если эту метрику предъявит кто-то другой? И будет бить кулаком в грудь, крича: «Я — внучка дедушки Лейбы»? Что ты тогда скажешь? Что метрики в синагоге украли? Что документы у тебя девяносто шестого года?

— А как вообще эта бумага попала к тебе?

— Долгая история. Когда-нибудь расскажу. Теперь понятно, что делает твой Толик Бондаренко около этих мафиози из Москвы. И утопленница…

— Какая еще утопленница? — испугалась Марина.

— Не хотела рассказывать. В общем, та женщина, которая приехала по твоим документам в Израиль, пропала, а через несколько дней из Кинерета выловили неопознанную утопленницу.

— Не нравится мне все это! — твердо заключила Марина. — Жила я спокойно без всяких там бумажек, надеюсь и дальше прожить. А ты втягиваешь меня в дурную аферу, мафиози какие-то, утопленники…

— Это я втягиваю?! — я чуть не задохнулась от гнева. — А кто пришел ко мне и просил разыскать другую Марину Левину? Нашла я тебе аферистку. А тебе, видите ли, не нравится, что она утопленница! Я, что ли, ее утопила? Не хочешь — не надо! Я больше не занимаюсь твоим делом! Прощай!

Не помня себя, я выскочила за дверь и побежала вниз по лестнице. Наверху хлопнула дверь, и я услышала крик: «Валерия, подожди! Куда ты? Стой!»

Не замедляя бега, я спустилась вниз и прошла через темный вестибюль. Вдруг из-за угла метнулась тень, меня обхватили крепкие руки, и, вдохнув какую-то сладкую гадость, я провалилась в небытие.

* * *

Голова разламывалась. Перед глазами бегали какие-то разводы, во рту стояла великая сушь. По-моему, я где-то лежала. С трудом разлепив глаза, я осмотрелась по сторонам.

Действительно, я лежала на диване в маленькой спальне. Всю обстановку составляли шкаф и маленький столик. Пошатываясь, я подошла к окну и выглянула.

Буйная растительность практически залезала в окно. Кроме деревьев я усмотрела кусок высокого каменного забора и ворота. Около ворот скучал охранник. Послышался гул — небо пересек самолет, и снова стало тихо.

Может, я не в Израиле? У нас страна маленькая, всюду соседи, дети орут. А здесь такая тишь да гладь…