Выбор воина - Алексей Витковский

По голубым берегам Бойн,

Горд королевский их облик,

Не случалось бежать им от

битвы и схватки…

Из ирландской саги

«…И вот стояла прекрасная Грайне в своем чертоге, что у Ангуса в Бруге на Бойне, и смотрела на море, а сын ее, Доннхад, играл в саду со своим воспитателем, Конаном, сыном Лиатлуахра. И синела безбрежная даль моря, за которой лежала земля Шотландии. А Грайне ждала своего любимого.

Тогда подошел к ней воспитатель Диармайда, Ангус, великий мудрец и провидец, и сказала ему Грайне:

– Отчего-то сегодня неистово бьется сердце в груди моей. Быть может, скоро увижу я Диармайда, сына Дуйвне, прекраснейшего из мужей.

Промолчал великий Ангус. И воспарил духом своим к небесам, чтобы узнать, – долго ли ждать еще прекрасной Грайне своего мужа. Увидел он за мысом множество кораблей, идущих к устью реки Бойне. Тогда возвратился назад Ангус, и спросила его Грайне:

– Что видел ты, о мудрый?

И ответил он:

– Видел я множество кораблей, идущих сюда.

– А кто в тех кораблях, что идут сюда?

– Нетрудно сказать! На тринадцати кораблях идут к нам сыны Лохланна с воинами, и женщинами, и детьми, и старцами, и скотом своим, и другими богатствами. А ведет их великий воин, с глазами, как лед горных вершин, по имени Хаген, сын Стурлауга, прозываемый Молниеносный Меч.

– Не тот ли это Хаген, сын Стурлауга, что отправился когда-то с мужем моим, прекрасным Диармайдом, в страну Скоттов? – спросила Ангуса Грайне.

– Да, это он, – отвечал мудрец.

Тогда женщина вновь взглянула на море и узрела в нем множество парусов. И были те паруса искусно украшены разными знаменами и гербами.

– А кто эти воины, – спросила она Ангуса, – что идут сюда под невиданными парусами?

– Нетрудно сказать, – ответствовал Ангус. – Это народ рек, зовущийся русами, ибо река по-ихнему – Рось. А еще их зовут вендами, и варягами, и ругами, – всякий сосед по-своему. А землю их в Лохланне зовут Гардарикой, что значит Земля городов. Ибо силен этот народ и много в земле своей крепких городов имеет. И ведет их могучий воин, король Ольбард Синий Ус, с ним шесть вождей и пять сотен отважных воинов. На семи кораблях идут они прямо сюда, к Бругу на Бойне.

Тогда прекрасная Грайне снова спросила Ангуса:

– Скажи, о мудрый, зачем идут сюда все эти вожди с воинами, и женами, и детьми, и скотом, и со всяким иным богатством? Зачем идут они к Бругу на Бойне?

– Нетрудно сказать, – ответил Ангус. – Хаген, сын Стурлауга, идет, чтобы поселиться здесь, в земле Ирландии, и построить город, и распахать поля, и пасти скот, чтобы дети его детей жили в довольстве и счастье. Ибо муж твой, Диармайд О’Дуйвне, позвал сюда Хагена и нарек его при этом своим сыном. А сделал он так оттого, что Стурлауг, отец Хагена, и Эорвис, мать Хагена, погибли в битве и нет теперь у него родителей. А король русов идет сюда, чтобы вернуть под родимый кров мужа твоего, могучего Диармайда. Ибо друзья они и побратимы!

Тогда заплакала прекрасная Грайне от счастья и побежала в свои покои, чтобы надеть свои лучшие одежды и украшения, ибо была она женщиной и хотела предстать перед любимым мужем во всей своей красоте.

Мудрый же Ангус печально покачал головой, ибо предвидел он еще многие несчастья, предстоящие влюбленным. А корабли тем временем входили в устье реки Бойне…»

Копье Диармайда имело собственное имя – Га-Буйде. Что это значило, Сашка не знал, но частенько видел, как ирландец лелеет свое оружие, чистит и смазывает, украшает ясеневое древко искусной резьбой и время от времени дает копью «поиграть». В такие мгновения оно выглядело как змея со стальной головой, молниеносно вырастающая из рук воина, гибкая, словно резиновый шланг. Воин, играющий копьем, казался оплетенным сетью из полос и ярких бликов, настолько велика была скорость движений. И еще копье пело. Не так, как мечи. Те звенят и свистят в воздухе, копье же ревело рассерженным тигром, только изредка позволяя себе мелодичную трель, когда им наносили колющий или секущий удар…

Савинов пытался научиться владеть копьем, но за год, конечно, к такому результату даже приблизиться невозможно. Хотя для боя в строю Сашкиного умения вполне хватало. Но о том, чтобы проделать что-то подобное Диармайдову «ревущему копью» пока речи не шло. Ирландец своему искусству учился с детства… Но все-таки Сашка полагал, что он, по крайней мере, в курсе всех более или менее эффективных способов обращения с копьем. Как выяснилось, он ошибался…

«Змиулан» подошел к пристани примерно на длину весла. От крепости, возвышавшейся на холме неподалеку, быстро пылила навстречу прибывающим кораблям богатая колесница, запряженная парой ослепительно белых лошадей. Экипаж сопровождал десяток всадников. На колеснице стояли двое – мужчина и светловолосая женщина в богатых одеждах.

«Хозяева встречают», – подумал Сашка.

Его «Медведь» шел следом за «Змиуланом»…

И тут Диармайд передал кормило Ольбарду и взял свое копье. Следующие секунды растянулись и в то же время сжались до предела. Савинов видел, как ирландец быстро шагнул к борту, оттолкнулся древком… А потом единым мощным движением метнул свое тело вверх!

В Сашкиных глазах, как на фотопленке, запечатлелся краткий миг, в котором Диармайд, вытянувшись струной и опираясь одними руками на древко своего копья, завис в воздухе вниз головой. А сверкающее холодное железо наконечника было в ладони от лица ирландца… Потом время бросилось вскачь. «Змиулан» качнуло. Диармайд пронесся над водой, описав красивую дугу. Га-Буйде перевернулось в его пальцах… В следующий миг черноволосый ирландец мягко приземлился на дощатый настил пристани и замер, раскинув руки, прямой как свеча… С грохотом подлетела колесница. Кони встали на дыбы. Молодая красивая женщина бросилась с колесничной площадки прямо в объятья Диармайда. Их волосы на мгновение сплелись – черные с золотыми…

Это было здорово! Конечно, Савинов знал, чисто теоретически, что возможны подобные фокусы. В конце концов, есть же соревнования по прыжкам с шестом… Но такое! Нет, давно ясно, что Диармайд очень сильный воин, у которого все эти смертоубийственные штучки, типа: «поднять щит – удар ребром – коли копьем – прикройся», уже переросли в ранг высокого искусства. Но что он может такое!..

Савинов поймал себя на том, что стоит разинув рот. Пришлось быстренько его захлопнуть. «Раскрыл пасть, раззява… И все же, ну до чего силен ирландец!» Сашка покосился на Ратимира. Тот одобрительно усмехался в усы, глядя на пристань. Потом крякнул, перекладывая кормило, и, мельком глянув на Савинова, сказал:

– Каков, а? Прием называется «стойка на острие копья». Говорят, вальх как-то раз убил им пятьдесят воинов.

– Не понял. – Сашка тоже посмотрел на пристань. – Это же прыжок. Как им можно убить, да еще пятьдесят человек?

– То-то и оно! – Ратимир довольно усмехнулся. – Врагов было слишком много. Вот он и вызвал их на соревнование в ловкости. Все, кто пытался повторить, наткнулись на копье… Сказывают, оно заговоренное.

Савинов рассеянно кивнул.

В это время статный седой мужчина, что приехал с женщиной, величественно спустился с колесницы. Диармайд ему поклонился.

– А это еще кто?

– Воспитатель Диармайда, Ангус. – Ратимир нахмурился. – Говорят, колдун… – Кормчий помолчал, а потом добавил: – Очень большой силы колдун.

«Интересно». Сашка внимательно рассматривал Ангуса. Тот напоминал манерами какого-нибудь римского сенатора. По крайней мере, Савинов их себе такими и представлял. Ангус был величествен. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, кто тут главный.

«И все-таки непонятно, – подумал Сашка, – они же тут все давно уже христиане. Или я ошибаюсь? И как же тогда церковь смотрит на всяких там колдунов? Хотя… может, у них это дело считается в порядке вещей. Этакий симбиоз…»

Лодья мягко ткнулась бортом в бревна причала. Молодшие из дружины проворно завели швартовые концы на специальные столбики. Ангус царственно повернул голову навстречу вновь прибывшим и, встретившись с Савиновым глазами, медленно наклонил голову. Сашка кивнул в ответ. Глаза у колдуна были черными.

«Здорово, дядько», – мысленно поприветствовал его Савинов и шагнул на причал…

Глава 5

Символы

Эскимосские танки входят в города

Глыбами льда.

На дымящихся башнях —

Белый медведь и стальная звезда…

Из песни группы «Наутилус Помпилиус»

Как человек, большую часть жизни проживший в городе, Сашка совершенно искренне считал, что нигде так хорошо не отдыхается, как на свежем воздухе. А уж с похмелюги тем более. Пир вчера был такой, что ушатало даже Сашку, даром что он привык к более крепким напиткам, чем местное население. В ушах гнусно шумело. Живот бурчал и всячески проявлял недовольство. «Сколько же я выпил? – изумленно подумал Савинов. – А съел? Нет, так жить нельзя. Берегите здоровье смолоду!» Помнится, когда он, Сашка, еще учился в фабрично-заводском училище, был у них старый слесарь Потапыч. Золотые, как говорится, руки. Но пил Потапыч безбожно. И всякий раз поутру, доковыляв до работы, он, мучаясь с похмелюги, плачущим голосом проникновенно произносил: «Не пей, Сашка! Не пей никогда!»