По дедовским рецептам - Борис Головкин

Переписчикам древних книг был известен и секрет копирования, который применялся главным образом для перевода рисунков, витиеватых заставок, заглавных букв, орнаментов, словом различных сложных композиций. Писцы прибегали к такой хитрости. Смешивали чернила и «чесночное зелие» — упаренный до густоты сиропа чесночный сок. Рисунок, сделанный этим составом, легко отсыревая, позволял изготовить несколько отпечатков на прижатых к нему листах бумаги.

И, наконец, несколько слов еще об одной группе красителей, которая издавна интересовала женщин. Речь пойдет о средствах косметики, в частности, как сейчас говорят, о макияже. Они были на Руси довольно популярны. Иностранцы, посещавшие Московию в XVI–XVII веках, писали: «В городах все румянятся и белятся, причем так грубо и заметно, что кажется, будто кто-нибудь пригоршнею муки провел по лицу их и кистью выкрасил щеки в красную краску». Женщины состоятельные румянец наводили так. Водной вытяжкой сандала (краски из тропического сандалового дерева) пропитывали платок (он так и назывался «платчатый румянец»), а когда нужно, снова намочив его, прикладывали к лицу.

Однако большинство средств макияжа (сурьма, белила и т. п.) были нерастительного происхождения.

Исключение составляли, пожалуй, мука (пудра) и отечественные румяна. Российский естествоиспытатель С.Г. Гмелин, путешествуя в 1768–1769 годах по европейской России, обратил внимание на траву, называемую бабьими румянами (современные ботаники знают ее под несколько другим именем — синяк красный).

«Женский пол на Дону писал ученый, — употребляет оную траву вместо румян, натирая корнем щеки так, что оные получают от того изрядный румянец». Это был местный заменитель сандаловых румян. Применяли также корни другого растения из того же семейства бурачниковых воробейника.

Косметика, как известно, не сводится только к макияжу. Поэтому здесь вполне естественно упомянуть и о других растительных составах, кстати, довольно многочисленных. Сведения о них содержатся в различных старинных врачебных справочниках — «прохладных вертоградах». Большинство приводимых здесь рецептов касается очистительных и смягчающих масок и умываний. Вот некоторые из них. Овсяная мука «с добрами белилами», варенная в воде, служила умыванием, «от коего лицо бывает бело и свежо». Толченый, без мякины, ячмень, варенный в воде «до клейкости» и выжатый затем через ткань, давал умывание от загара. Сорочинское пшено (вспомним, что это имя носил в старину рис), будучи сварено в воде, накладывалось на лицо «от сморщения». С помощью воды «из бобового цвета» и травы выгонялась «нечистота тела». Эта же вода, а также варенные «до клейкости» оболочки семян гороха придавали коже «гладкость и светлость». Подобное же действие оказывала «мука бобова».

Вообще косметические умывания были очень разнообразны. Московские красавицы XV–XVII веков применяли для этой цели отвар дынного семени, его спиртовой настой с бобовой, ячменной или пшеничной мукой (та же смесь, высушенная на солнце, служила отличным осветляющим мылом), отвар листьев дуба, сок бедренца, воду иссопа и зори и многое другое.

Но это уже в отличие от названия нашей книги, скорее, бабушкины рецепты. А потому заметим лишь, что из их богатого косметического арсенала, пожалуй, есть чем воспользоваться и самым взыскательным современным модницам.

ЭКСКУРСИЯ В ЗЕЛЕЙНЫЙ РЯД

Даже и сегодня, придя на городской рынок, вы то там, то здесь можете увидеть между пирамидами яблок, груш, слив, лотками с орехами и ягодами, банками с медом, кадушками с солеными огурцами и квашеной капустой уголок прилавка, занятый мешочками разноцветных порошков, связками сухих корешков, коры и листьев, кучками каких-то незнакомых семян. Продавец или продавщица (обычно весьма словоохотливая старушка), если распознает в вас потенциального покупателя, назовет вам целебное снадобье и подробно расскажет, как и от какой болезни оно излечивает.

Не станем оценивать истинность этих рецептов. Схематичный же портрет современного зелейника-одиночки понадобился нам лишь для того, чтобы хотя бы отдаленно представить себе так называемый «зелейный ряд» — целый рынок лекарственных растений, существовавший в Москве по крайней мере до XVII века. Лавки знатоков, или, по-тогдашнему, «знатцев», трав здесь стояли бок о бок с лавками лекарей-самоучек, торговавших различными препаратами из лекарственных растений — маслами, мазями, настойками, пластырями. Там всякий мог не только купить любое зелье, в том числе и «колдовское», но и получить подробную, как бы мы теперь сказали, инструкцию по его применению. Таким образом, зелейный ряд был для простонародья одновременно и аптекой, и своего рода консультационным пунктом.

Похожие ряды, во многих вариантах действовавшие в разных русских городах, были тогда совершенно необходимы. Судите сами: врачи (преимущественно иностранцы) до середины XVII века находились только при царском дворе, «про осударя». Лишь Алексей Михайлович основал при Аптекарском приказе врачебную школу для подготовки отечественных лекарей, но они направлялись исключительно на военную службу, чтобы лечить раненных в боях воинов. На службе в этом приказе состояли помясы — сборщики и «знатцы» подмосковной медицинской флоры. Они же и обучали лекарских учеников.

В двух тогдашних на всю Москву аптеках (одна придворная, царская, другая частная) работали только шесть аптекарей. Согласитесь, не слишком много на всю столицу, которую англичанин Флетчер считал не уступающей по размерам Лондону, француз Жак Маржерет приравнивал к Парижу, а путешественники-итальянцы полагали вдвое превышающей знаменитую Флоренцию. Точнее же, по переписи 1701 года, в Москве числилось 16358 обывательских (жилых) дворов, ну а населения, понятно, было намного больше.

Известный врач конца XIX века Л.Ф. Змеев провел Интересный подсчет. Он собрал воедино все названия, бытовавшие в разное время среди русского народа для Обозначения всяческих болезней, а также объяснения Происхождения той или иной из них. В его «коллекции» Сказалось 110 названий недугов (в их числе более восьмидесяти лихорадок!), источником которых считалась Нечистая сила. А раз так, то вполне объяснимо, что основными врачевателями больных становились «специалисты» по всякого рода магии: знахари и знахарки, Которые охраняли от сглазу, снимали порчу, заговаривали болезнь, колдуны, колдуньи, ведуны, ведуньи (в просторечии ведьмы), кудесники и доки, напрямую, так сказать, знавшиеся с нечистой силой. Словом, все они составляли весьма своеобразную и достаточно обширную Группу целителей, по заблуждению, убеждению или по тому и другому, но, как правило, отнюдь не по умению, Лравших в свои руки ответственность за здоровье и жизнь людей.

Однако было бы неверным огульно иронизировать по поводу тогдашних врачевателей. Громадный народный опыт использования лечебных трав несли в своей памяти зелейники. Первым таким зелейником, упомянутым в летописи XI века, был инок Киево-Печерского монастыря Агапит, прославившийся своим знанием целебных растений. Опыт народного траволечения собирался по крупицам, методом проб и ошибок, путем многочисленных стихийный экспериментов. Ведь, скажем, только в Подмосковье произрастает около 1300 видов растений. Резонно предположить, что в стремлении найти среди них наиболее целебные зелейники так или иначе перепробовали все или почти все это растительное многообразие применительно к разным болезням. Рукопись XVI века, перечисляя только главные, наиболее известные из них, называет щемоту, черную болезнь, окорм, порчу, зубную болезнь, бессонницу, грыжу, щепоту, кумоху, чемер, нырок, моровую болячку, чирьи, отек, кашель… Может быть, для начала достаточно? В этом списке около четырех десятков названий.

Теперь прикиньте: сколько вариантов опытов надо сделать, чтобы испробовать каждый из 1300, ну пусть даже из тысячи, видов растений против каждой из этих болезней? А, кстати, вспомним, что в качестве лечебного средства испытанию подвергают иной раз не один расти тельный вид, а несколько — так называемый сбор. Значит, число проб и — соответственно — ошибок существен но возрастет. Но и это еще не все. Тем же опытным путем нужно было установить растительные органы, обладающие целебными свойствами (корни, листья, цветки и т. д.), наилучшие сроки сбора их, способы хранения наконец, форму применения — мазь, порошок, настойка пластырь, капли. Словом, чтобы вычислить тут всевозможные комбинации, без ЭВМ, наверное, не обойтись…

Адам Олеарий в своем «Путешествии в Московию» проводит любопытное описание такого стихийного опыта врачевания. Жена одного из бояр донесла Борису Годунову, что ее муж, якобы, знает способ избавления от подагры, в то время жестоко мучавшей царя. Боярина призвали в царские покои, велели показать свое искусство, но тот принялся уверять, что никакими врачебными талантами не обладает. Не поверивший ни единому слову царь люто гневался, приказал высечь обманщика, заточить в темницу и даже пригрозил ему смертной казнью, если будет продолжать упрямиться. Боярину ничего не оставалось делать, как послать в свою вотчину под Серпуховом за травами. Их привезли целый воз все, которые смогли найти на заливных окских лугах. Царь принял ванну — настой из этого душистого разнотравья, и… болезненные приступы утихли. Финал был и грустным, и комичным, в духе тогдашнего времени. Боярина еще сильнее высекли «за сокрытие таланта», а затем царь подарил ему новое платье, двести рублей денег и восемнадцать крепостных.