Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - Андрей Иванов

Однако все эти успехи были достигнуты исключительно в тылу Белой армии, в то время как работа контрразведки на фронте по-прежнему не была далека от совершенства. Наиболее заметно это стало весной и летом 1919 года, года факты дезертирства распропагандированных солдат стали принимать систематический характер. Первый случай массового перехода солдат на сторону Красной Армии произошел в апреле 1919 года, когда 300 бойцов 3-го Северного стрелкового полка с оружием в руках перешли на сторону противника. В июле 1919 года произошло восстание солдат 8-го Северного стрелкового полка в Пинеге и восстание Дейеровского батальона, а 5-й Северный стрелковый полк перешел на сторону Красной Армии почти в полном составе[299].

Конечно, нельзя утверждать, что фронтовая контрразведка была совсем неспособна бороться с пропагандой большевиков и ее последствиями. Например, в Селецком районе был раскрыт заговор в 7-м Северном полку[300], хотя этот успех все же был единичным и никоим образом не влиял на ситуацию в целом. Сотрудникам ВРС становилось все труднее сдерживать развал Белой армии из-за возросшего агитационно-пропагандистского давления на нее. Только с апреля по май 1919 года в Москве для нужд Северного фронта было отпечатано около 170 000 экземпляров газет, агитационных воззваний и брошюр[301]. Именно эта литература и сыграла одну из важнейших ролей в падении дисциплины белогвардейских войск.

Вместе с тем агитационно-пропагандистская деятельность большевистских агентов привела к началу разложения и войск интервентов. Вот свидетельство одного из участников Архангельской экспедиции корреспондента Дж. Кьюдахи: «Большевики превзошли сами себя в пропаганде, используя это коварное оружие, которым они владели с таким совершенством. Тысячи тысяч листовок, воззваний, плакатов, призывов, прокламаций, громадное количество едкой и красноречивой литературы разбрасывались ими по всем дорогам и тропам следования даже отдельных партизанских дозоров в снежных лесах Севера. […] Одни из этих воззваний действовали на все грубые чувства человека, понуждая его к переходу на сторону красных войск, другие затрагивали его более утонченно, основываясь на отличном знании и использовании ими всех человеческих слабостей, страстей и предрассудков»[302]. Весьма примечательно, что в составлении этих листовок участвовали и взятые в плен иностранные солдаты, например, капрал Х. Шрёдер[303].

По свидетельству западных историков, подобная агитация не была в достаточной степени эффективной, поскольку «большинство британских добровольцев мало заботила политическая сторона их миссии, они воспринимали ее как работу — способ избежать бедности»[304].

Тем не менее нельзя не признать, что подрывная деятельность большевиков спровоцировала дезертирство и неподчинение иностранных солдат приказам командования. К примеру, в феврале — марте 1919 года выполнять приказы офицеров отказались бойцы 13-го йоркширского пехотного полка, 310-го инженерного полка и 339-го американского пехотного полка. Эти факты свидетельствовали о том, что военное командование интервентов стало постепенно утрачивать контроль над собственными войсками. Зачастую не имея возможности арестовать агитаторов, офицеры союзной контрразведки задерживали их близких родственников. Так интервентами была арестована и расстреляна жена одного из командиров Красной Армии П. Г. Аксенова[305], но даже этот метод не оказывал должного воздействия.

В итоге на фоне солдатских бунтов в июле 1919 года Северную область начали покидать войска интервентов. Отчасти это было связано с обострением политической ситуации на Западе, отчасти — с поражениями белых армий. Первыми ушли американские, французские, итальянские и сербские части. Последними, в октябре 1919 года, эвакуировались англичане.

* * *

Окончание иностранной интервенции спровоцировало очередной виток реформы белогвардейских спецслужб.

Во-первых, в структуре центрального аппарата ВРС были сформированы Общая канцелярия, Отдел дознаний и Регистрационная часть. Во-вторых, по предложению М. К. Рындина на территории Северной области были созданы 9 отделений военного контроля: Архангельское, Холмогорское, Пинежское, Двинское, Онежское, Тарасовское, Железнодорожное, Мезенское, Тыловое и Мурманское (образовано последним). А отдельные контрразведывательные пункты (как Селецкий и Обозерский) были преобразованы в отделения Полевого контроля войсковых районов[306]. Таким образом, контрразведка антибольшевистской Северной области приобрела жесткую пирамидальную структуру, способствовавшую налаживанию четких структурно-функциональных связей между ее отдельными элементами. Во-вторых, было увеличено финансирование контрразведывательных органов. К примеру, сумма содержания Онежского ВРБ возросла на 34 %[307].

Эвакуация интервентов была воспринята многими жителями Северной области как один из предвестников ее скорого падения. Начался бесконтрольный выезд населения за рубеж, очередная серия солдатских волнений на фронте. Последнее обстоятельство было особенно важно, поскольку белогвардейское военное командование планировало начать в ноябре 1919 года крупномасштабное наступление, но неблагонадежность многих воинских частей могла поставить крест на этих планах.

Необходимость скорейшего очищения вооруженных сил от распропагандированных солдат и агитаторов повлекла за собой рост репрессивной составляющей в работе сотрудников ВРС. Вот как это описал управляющий отделом внутренних дел ВПСО В. И. Игнатьев: «Особенно безобразничали офицеры так называемых контрольных пунктов — отделений на местах контрразведки, пьянствовали, арестовывали крестьян, избивали, истязали, издевались над арестованными социалистами»[308]. А вот как отзывался о методах дознания контрразведчиков председатель Архангельской губернской земской управы П. П. Скоморохов: «Помещение военного контроля. Допрос нескольких солдат, допрашивают офицеры военно-регистрационной службы. Требуют назвать определенные фамилии. Солдаты не знают. Ругань. Беспощадное битье. […] Окровавленных и истерзанных, одних выводят, других вытаскивают»[309].

Все это объяснялось следующими причинами. Во-первых, неспособностью контрразведчиков Северной области переориентировать свою деятельность на противостояние антивоенной пропаганде, опыта борьбы с которой у них не было, и нашло свое отражение в использовании репрессивных методов. Во-вторых, применение контрразведки как инструмента «белого террора» было характерно и для других центров антибольшевистского движения. В частности, террористическая составляющая превалировала в работе контрразведки Вооруженных Сил Юга России[310]. В-третьих, причины такого поведения контрразведчиков лежат в области психологии самого Белого движения.[311]

Отчасти благодаря использованию таких мер наступление было проведено вполне удачно: войска Северной области сумели захватить территорию общей площадью около 400 000 км² и взять в плен порядка 14 000 красноармейцев[312]. Определенных успехов добились и тыловые контрразведывательные пункты. В частности, в конце ноября 1919 года в Мурманске была арестована группа моряков, входивших в состав подпольной пропагандистской организации. А уже в середине декабря арестовали и агитаторов В. Грасса, М. Филиппова, П. Антонова и С. Чехонина, осуществлявших подготовку большевистского переворота[313].

Максимальное усиление репрессий в Белой армии после окончания иностранной интервенции позволило контрразведчикам временно приостановить развал фронта. Конечно, случаи массового дезертирства солдат еще имели место. Например, в конце декабря 1919 года на сторону большевиков перешли 220 бойцов 2-го Северного стрелкового полка[314]. Тем не менее большинство заговоров, спровоцированных большевистской агитацией, успешно обнаруживались и подавлялись работниками ВРС. В начале января 1920 года был раскрыт заговор солдат Шенкурского батальона, подговаривавших офицеров своей части к неподчинению приказам ВПСО[315]. В Архангельске был обезврежен большевистский агент, прибывший в город для ведения разведки и пропаганды. Он выдавал себя за белого офицера-перебежчика, но был разоблачен контрразведкой и своевременно арестован[316]. В конце месяца по обвинению в подстрекательстве своих сослуживцев к уклонению от ведения боевых действий были арестованы несколько солдат 6-го Северного стрелкового полка[317].

* * *

Казалось, что обстановка на агитационном фронте стабилизировалась, но в условиях Гражданской войны даже одна ошибка контрразведчиков могла оказаться фатальной. 6 февраля 1920 года контрразведка, благодаря сведениям, полученным от лежавшего в лазарете матроса, смогла раскрыть заговор в одной из морских рот Архангельского фронта. Целью этой подпольной группы, связанной с большевиками в 3-м Северном стрелковом полку, было открытие фронта в момент наступления Красной Армии. 11 заговорщиков были арестованы, но их сообщники в 3-м полку подняли восстание и перешли на сторону противника. В ходе последовавшего наступления частей VI армии фронт был прорван на одном из самых важных участков, что предопределило падение Архангельска[318]. Город был занят частями Красной Армии 19 февраля 1920 года, что вынудило членов ВПСО в срочном порядке эвакуироваться.