Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - Андрей Иванов

Деятельность союзной контрразведки вызывала серьезное недовольство как белогвардейской администрации, так и представителей земской оппозиции. К примеру, гласные губернского земского собрания выражали протест против ущемления свободной печати, проявлявшегося в запрете публикации газет «без разрешения союзного военно-контрольного отдела»[258]. В свою очередь, по мнению главнокомандующего русскими войсками на Севере генерала В. В. Марушевского, союзный военный контроль имел чисто политическое значение и был создан исключительно для охраны интересов союзных войск в Северной области[259]. Таким же образом отзывался об СВК и главный полевой прокурор Северной области С. Д. Добровольский[260].

Помимо этого, сотрудники иностранных контрразведок постоянно конфликтовали со своими русскими коллегами. Эти конфликты являлись прямым следствием того факта, что структурные подразделения СВК финансировались на порядок лучше белогвардейских контршпионских органов. К примеру, на одного сотрудника союзного военного контроля выделялось около 552 рублей в месяц, а на русского контрразведчика — только 455[261]. При этом выделяемые на содержание СВК суммы постоянно увеличивались. Если в ноябре 1918 года Мурманское отделение союзной контрразведки получало 8300 рублей в месяц, то в декабре того же года — уже 10 886 рублей, а в январе 1919 года — 12 149 рублей[262]. Это не могло не задевать сотрудников белогвардейской Военно-регистрационной службы, темпы увеличения финансирования которой часто не поспевали за растущей инфляцией.

* * *

Тем не менее зависимость Северной области от поддержки интервентов способствовала сохранению существовавшего порядка. Союзники были доминирующей силой в регионе, поэтому СВК не был подвергнут реформированию в соответствии с требованиями общественности. К тому же нельзя сказать, что приведенные оценки полностью соответствовали действительности.

Во-первых, не все офицеры союзного военного контроля злоупотребляли своими полномочиями. Например, глава английского отделения СВК полковник К. Д. М. Торнхилл, по свидетельству одного из деятелей Белого движения на Севере Г. Е. Чаплина, «был зачастую заступником русских офицеров перед английским командованием»[263].

Во-вторых, союзная контрразведка далеко не всегда манкировала своими прямыми обязанностями. В конце 1918 года за антивоенную агитацию среди своих сослуживцев ею был задержан американский солдат Дж. Хиггинс, связанный с большевистским подпольем. Военный суд признал его виновным в «принадлежности к большевикам и подстрекательстве солдат к неподчинению» и приговорил Хиггинса к 20 годам тюремного заключения[264]. За подобную же деятельность был арестован и американский матрос М. Смит, а также сербские солдаты С. Никитич, А. Андреевич и С. Лапайне. А в период с марта по апрель 1919 года за аналогичные преступления сотрудники СВК арестовали свыше 500 американских и французских солдат, 40 из которых впоследствии были расстреляны[265].

В-третьих, следует также учитывать тот факт, что многие случаи вмешательства контрразведки интервентов во внутренние дела Северной области происходили по инициативе самих лидеров Белого движения. Так, например, члены Онежской Земской управы были арестованы интервентами по просьбе министра юстиции ВПСО С. Н. Городецкого, который не хотел брать ответственность за этот акт на себя[266].

Что же до политической составляющей деятельности иностранных спецслужб на Севере, то она по большей части была направлена не на устранение политических оппонентов, а на противодействие пропаганде социалистических партий по срыву мобилизации в Белую армию[267].

Все эти случаи подрывали авторитет власти в глазах местного населения и формировали негативное отношение к союзникам вообще и контрразведке Белого Севера в частности.

При этом, несмотря на деятельность иностранных контрразведывательных органов, пропагандистская работа большевиков в войсках интервентов не встречала эффективного сопротивления. В период Первой мировой войны союзники применяли антивоенную пропаганду против австрийцев и немцев, но сами они не обладали необходимым опытом противодействия подобным методам разложения войск. Большевистская агитация велась систематически ввиду отсутствия на Севере непрерывной линии обороны, что способствовало проникновению вражеских агентов на территорию Северной области.

* * *

Схожие трудности испытывали и по другую сторону фронта — советская контрразведка в этот период все еще находилась в стадии формирования. Вследствие того, что «Положение о Военном контроле» исключало ВЧК из сферы борьбы со шпионажем, оно было крайне негативно воспринято Президиумом комиссии. К тому же Военный контроль не во всем соответствовал представлениям членов РКП(б) о контрразведке первого в мире государства рабочих и крестьян.

Сотрудники ВК Наркомвоена были противниками политизации военной контрразведки, в отличие от Ф. Э. Дзержинского, неоднократно подчеркивавшего политический характер контрразведывательной деятельности[268]. Многих большевиков раздражало также и чересчур масштабное привлечение военспецов к ведению борьбы со шпионажем в РСФСР, несмотря не нередкие случаи предательства с их стороны. Кроме того, вызывала нарекания подотчетность региональных филиалов контрразведки Наркомвоена. К примеру, по утверждению М. С. Кедрова, начальник отдела Военного контроля в Вологде «отказывался передавать фронтовому начальству получаемые сведения и считал себя подчиненным только центру»[269].

Как уже отмечалось, для реорганизации Военконтроля была образована специальная комиссия, осуществившая в декабре 1918 года ревизию ВК Южного фронта. По результатам ее работы был подготовлен доклад, содержавший предложение объединить контрразведывательные подразделения ВЧК и РВСР в единый орган по борьбе со шпионажем и контрреволюцией. Этот проект был одобрен Реввоенсоветом, а затем утвержден Бюро ЦК РКП(б)[270]. Так в Советской России появились Особые отделы ВЧК.

Создание централизованного военно-контрольного ведомства преследовало цели повышения эффективности борьбы со шпионажем, однако восприятие РСФСР как единого военного лагеря привело к отказу от применения дифференцированного подхода в области реорганизации советских органов госбезопасности. Как следствие выработанный в центре план реформирования не всегда отвечал задачам улучшения контрразведывательного обеспечения Красной Армии на местах, это было характерно для Северного фронта.

Специфика противостояния советских и белогвардейских спецслужб на данном театре военных действий имела несколько особенностей, практически нивелировавших все преимущества от объединения контрразведок ВЧК и РВСР. В частности, военное командование антибольшевистской Северной области уделяло внимания ведомств военной разведки, находившихся под контролем интервентов. При этом безразличие населения Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний к идеям антисоветской борьбы[271] привело к отказу белых от подготовки контрреволюционных выступлений путем политической агитации. В связи с этим включение в сферу ответственности Особого отдела VI армии одновременно борьбы со шпионажем и с контрреволюцией было малообоснованно. При этом начальник Особого отдела VI армии И. Воронцов подчеркивал, что его отдел даже не имел налаженной связи с центральным аппаратом ВЧК: «Наши запросы оставались совершенно без ответов, а если и отвечали, то с крайней медлительностью»[272].

Причина сложившейся на Севере ситуации заключалась в том, что этот фронт считался советским военным командованием второстепенным[273], а эксперимент по слиянию армейских ЧК с отделами ВК Реввоенсовета проходил на примере Южного фронта, серьезно отличавшегося по своим условиям от зоны боевых действий VI армии. Принятие решения о глобальном реформировании всей системы контрразведывательных органов РСФСР не должно было приниматься без детального рассмотрения региональных составляющих работы этих учреждений, учета характерных особенностей ТВД и специфики контрразведывательной деятельности на местах, обусловленной доминирующими угрозами безопасности Красной Армии на каждом конкретном фронте. Вследствие этого формы и методы объединения аппаратов контрразведки РВСР и ВЧК не во всем соответствовали потребностям контршпионской службы на Севере России.

В этих обстоятельствах подчиненным И. Воронцова было крайне сложно наладить эффективное противодействие агентуре противника. В то же время, будучи наделенными широкими полномочиями в области проведения контрразведывательных мероприятий, но не имея должного опыта их осуществления, «особисты» были вынуждены прибегать к использованию репрессивных мер для борьбы с белогвардейскими и иностранными шпионами… В частности, летом и осенью 1919 года под личным руководством М. С. Кедрова сотрудники Особого отдела VI армии проводили в Вологде массовые аресты, поквартальные обыски и облавы в домах местного населения и монастырях[274]. Кроме того, известный публицист С. П. Мельгунов в своей книге «Красный террор в России», ссылаясь на воспоминания очевидцев, приводит факты организации М. С. Кедровым «карательных экспедиций Особого отдела ВЧК» на Севере[275].