Комбриг (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Добрый день. Я сеньор Барерас. Приехал ещё до войны налаживать оборудование на лесоперерабатывающем заводе, что купил у меня пан Збышек. Сейчас вот возвращаемся назад из Львова. Доблестные паны не скажут, как я могу попасть в нейтральную Чехословакию. — И документ им испанский синий сунул.

Молгожата перевела. Один из офицеров стал листать паспорт, а второй пшекать о чём-то с Малгожатой. Пшекал, пшекал и стал тянуться к кобуре. Всё, ждать, пока он позовёт солдат, Брехт не стал. Выхватил «Вальтер» и произвёл три выстрела. По одному офицерам в грудь и третий святому отцу в голову. В офицеров стрелял так, чтобы не убить, а только ранить. В правую часть груди в район ключицы. Затем всё, как в замедленном кино.

Подобрал выпавший у поручика синий испанский паспорт, выхватил из раскрытой кобуры второго офицера револьвер. Пнул в голову поручика — отключая его.

— Федька, Ванька в машину! — и сам потащил вставшую колом девчонку к «Мерседесу».

Запихнул её на заднее сиденье, втолкнул туда же Ваньку, заскочил за руль и открыл дверь правую, подбегающему Франческо. Пять секунд прошло. Солдатики только начали из леса выходить. В кусты понятно без оружия ходили, пока добегут до машины. Дорога узкая с одного раза не развернуться, и Брехт ещё специально резко пошёл в разворот, пару солдатиков сбив. И при повороте ещё одного умышленно на капот надел, отбросило беднягу в кусты придорожные. Теперь у поляков полно раненых и покалеченных, пока они с ними занимаются, успеют уйти на приличное расстояние, да и разные моторчики у «Фордов» и «Мерседеса» его. Даже если и пустятся вдогонку, то ничего из их затеи не выйдет.

Малгожата вырывалась, толкая Брехта в спину. Там Ласло, ну или чего-то похожее кричала.

— Ванька! Мать твою! Держи её, а то уедем в кювет сейчас!

Там, на заднем сиденье, завопили оба, укусила должно быть дивчуля держальщика. Потом звук пощёчины, а потом удара, и всё — галёрка затихла. Иван Яковлевич глянул в зеркальце, продолжая гнать на полной скорости. Кто хоть там кого ударил?! Оказалось Ванька Малгожату. Та лежала на сиденье без чувств головой у парня на коленях, а этот садюга поглаживал растрепавшиеся волосы блондинистые. Некрофил малолетний.

— Не убил хоть? — и чуть не выскочил в кювет, поворот крутой оказался.

— Нека. Я в челюстю бить. Спит.

Гнать-то Брехт гнал, а вот куда.

Событие двадцать девятое

Раньше люди фотографировались не на аватар, а на память. И люди не фотографировали котов. А если кот и попадал в кадр, то он получал трендюлей, а не лайки.

Остановились через сто пятьдесят километров в Ковеле. Брехт гнал и гнал, пока стрелка на указателе количества бензина в баке не упала до предпоследней черты. Нужно было поесть и заправиться, а ещё нужно было решать, что делать с Малгожатой. Она через час где-то пришла в себя, забилась в угол на заднем сидении подальше от разбойника Ваньки и плакала там. Не навзрыд, а тихонько, тоненько попискивая и всхлипывая. А самое главное, нужно было определяться, что делать дальше. В общих чертах понятно, нужно ехать на Луцк, потом на Ровно и там где-то через пропускной пункт перебраться на территорию СССР. И Брехт даже знал где. Есть на границе Ровненской области (Сейчас воеводства, наверное) небольшой городок Острог. Про него Иван Яковлевич знал из двух источников. Про первый забыл, давным-давно, просто как-то попалась статья в газете, пробежал, поразился факту, покачал головой и забыл. И только, когда со вторым источником столкнулся, то вспомнил про первый. И даже уточнил у этого источника, точно, один из фактов «источник» подтвердил. Звали источник Иван Яковлевич, нет, не Брехт — Острогин. Когда ещё в 1933 году Брехт стал командиром отдельного батальона, то заместителем командира взвода был красноармеец Острогин. Сверхсрочник. Уже лет десять отслужил. Настала очередная демобилизация и этот усач попросился ещё его на три года в армии оставить.

— А что такое, тёзка? — Спросил его Иван Яковлевич. — Почему домой не хочешь возвращаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А некуда! — И только рукой махнул.

— Острогин. Это из рыбаков что ли? — Поинтересовался Иван Яковлевич, подписывая рапорт.

— Рыбаков? Нет. У нас там речушка небольшая была — Вилия называется. Там рыбы не больно богато, так, пацанами с удочкой и бредешком ходили. Фамилия от названия города. Я с Острога. Теперь это Польша. Там через Вилию нонче граница проходит. Родичи теперь под ляхами, ну, а мне туда ходу нет. Так, что я в армии останусь, Тут теперь мой дом. Тем более кореяночку тут одну присмотрел, ух, и красивая дивчина. Женюсь скоро. Глаза карие. Как у евреек. У нас-то в Остроге из четырнадцати тысяч душ половина евреи. Поговаривают, что семейным дома отдельные давать будете, — встал тёзка, забирая со стола рапорт подписанный.

— Конечно, Иван Яковлевич, а таким заслуженным, так в первую очередь.

Ушёл Острогин, и тут Брехт вспомнил про этот Острог. Ещё одна копеечка на весы, что нельзя гитлеровцев пускать на свою территорию. Нужно бить их на чужой территории. Читал про этот город на границе Ровненской области. И правда из четырнадцати тысяч жителей перед войной евреев было семь тысяч и почти всех немцы расстреляли. Не сразу за два с лишним года оккупации. Уполовинили население евро-демократы.

Вот в этот городок Острог сейчас и нужно им попасть. Раз всё же город, то должен быть пропускной пункт. Вот только??? У них-то есть паспорта иностранные и какая-то липовая бумага, а вот у Малгожаты её нет. То есть, через границу её не просто будет официально вывезти. Разве, что в ковёр её завернуть. Или пробиваться с боем.

А зачем вообще везти Малгожату через границу? Хороший вопрос. Дать тысячу злотых и отправить домой. А, да, дома немцы. Угонят в Германию на работу. Или просто изнасилуют и убьют. Зачем от брата увёз, запихнув в машину? Тогда такая мысль мелькнула, что один Ласло отбрешится, типа, знать я этих сволочей не знаю. Просто только минуту назад остановились рядом со мной. Дорогу спросили, а тут вы. Может и прокатить. Если Лабес не затупит и одеяло это на себя не потянет. А вот вместе с сестрой переводчицей дорога одна, на виселицу, или какая сейчас в Польше смертная казнь. Всё же нароют и припомнят. Кучи трупов позади «наклали».

Потому и Острог, что вспомнил одну вещицу полковник. Из того же разговора с Острогиным. Так-то не дословно, но что-то когда тот сказал, что город теперь под поляками промелькнуло, вроде бы, что вот даже с отцом не могу повидаться и с братьями младшими. Получается, в Остроге живут родственники того Ивана Яковлевича и имя у отца точно — Яков. Почему-то надеялся Брехт, что если придёт к этим родичам с просьбой помочь через границу переправиться он, и про сына расскажет, то помогут ему. Это если буром переть, то стрелять надо, а вот если …

По себе знал, по своему, так сказать, участку границы, что по озеру Ханка проходит. Никто там заборов не поставил и через каждые пять метров постов нет. Даже дороги есть целые в Маньчжоу-Го. Контрабандисты, а если надо, то и шпионы без проблем по ним ходят. Это потом к концу века границу нормально оборудуют. А сейчас почти вольница. И с Польшей ситуацию должна быть ничем не лучше. Есть тропы, а может брод через эту их речушку Вилия и там перед рассветом можно на «Мерседесе» проскочить. А нельзя на «Мерседесе», так коней родственники организуют. Нельзя на конях придётся идти пешком. «Мерседес» жалко, и картины с фарфором и столовым серебром бросать не хочется. Но жизнь дороже. Есть и такой вариант. Клад организовать у родственников Острогина, а после Победы, если выживет, откопать. А не выживет, так в раю картины Верещагина не в почёте. Тема не та. Нет на них райских садов. В Аду? А чего, ему там, если он в Ад попадёт, отдельный кабинет дадут, не шибко много к ним попаданцев попадает. Должны проникнуться. Вот на стены отдельного кабинета Верещагина точно можно вешать.

— Так, детишки, сейчас свернём в лес, и я схожу на разведку. Сидеть как мыши. Ванька береги девушку. Малгожата, ты пойми, мы тебя и брата твоего — Ласло от смерти спасаем.