История. Культура. Повседневность - Мария Козьякова

Женщины также имели рабов – настоящий дом в доме: няньки, кормилицы, воспитатели детей; слуги для домашних женских работ – пряхи, ткачи, портные, куаферы и всевозможные специалисты по женской косметике. Желание блистать в обществе привело к тому, что матроны использовали выход из дома для демонстрации богатства и утонченного вкуса. Чтобы поразить многочисленностью своей свиты, они зачастую требовали у мужа «всех его рабов, целиком все его мастерские», как шутил Ювенал.

Появляются новые потребности: римляне хотят слыть образованными, демонстрировать свою эрудицию. Для этого приобретают домашние библиотеки (и штат для их обслуживания), всевозможных педагогов, учителей. Женщины покупают или нанимают грамматиков и философов, чтобы блеснуть в обществе своим интеллектом. Известен некий богатый Сабин, не страдавший от избытка учености, но вообразивший, что может купить ее: он купил образованных рабов, «специализировавшихся» на Горации, Гесиоде и других поэтах – сидя у ложа господина, они подсказывали ему стихи для цитирования. Гротескность картины не исключает ее логичности – действие развивается в строгом соответствии с законом античного рабства, сформулированного Демокритом: «Рабов используй как части собственного тела».

Особую группу составляли рабы, ведущие дела своего хозяина или хозяйки: счетоводы, управляющие, поверенные в деликатных делах, например помощники в избирательных кампаниях. У интеллектуалов – Плиния (Старшего), Сенеки, Цицерона – были «ученые рабы». Они выполняли научно-вспомогательную работу: обрабатывали источники, аннотировали их, делали выписки, составляли библиографии и т. д. Можно было видеть образованных рабов и за более простыми занятиями: они читают своему господину, пишут за него, выполняют секретарские обязанности. По словам Плиния, даже приветствуют друг друга, «используя чужую память»: существовали номенклаторы, рабы, называвшие хозяину имена встречных людей.

Описание было бы не полным без упоминания еще одной особенности римского мира – рабов для удовольствия, развлечения, искусств. Когда покоренная Греция стала платить дань Риму своими художниками-мастерами, их труд перестал пользоваться уважением. О пиетете не могло быть и речи, если можно было просто купить раба-архитектора и раба-скульптора. (Кстати, римская литература у своих истоков также питалась вдохновением «рабского» творчества – первый известный римский поэт Ливий Андроник был рабом, впоследствии отпущенным на свободу.) Певцы, музыканты, актеры, как правило, являлись рабами. Богатые семьи содержали целые оркестры или актерские труппы, которые могли сдавать напрокат. Становится обязательной и дорогой принадлежностью богатых кругов так называемый «пажеский корпус»: группы юношей и девушек, подобранные по возрасту, фигуре, цвету кожи, одетые в одинаковые одежды, обученные изысканным манерам. Они служили эффектной декорацией на обеде, при приеме гостей, при выходе хозяев из дома и в хозяйской постели. Прекрасных мальчиков, стоивших целое состояние, охотнее всего ставили виночерпиями, так как гости любили вытирать руки об их кудрявые головы. Начиная со II в. пресыщенный вкус добавляет к молодости и красоте карликов, уродов, шутов. Они стали настолько популярны, что в Риме открылся даже специальный рынок «чудес природы». Карликов и уродов могли делать специально, деформируя рост и пропорции детей, растя из них особый товар для извращенных вкусов.

Количество рабов огромно: в богатом городском доме служила не одна сотня – например, 400 рабов было у Педания Секунда, городского префекта. В загородных имениях, латифундиях могло работать по нескольку тысяч человек. Закон ограничивал максимальное количество невольников, отпускаемых на волю по завещанию, сотней человек. А закон эпохи Августа запрещал изгнаннику брать с собой более 20 рабов – очевидно, по тогдашним меркам это совершенно незначительное число. И наоборот, признаком крайней бедности считалось отсутствие рабов: «Нет у него ни раба, ни сумки для денег» (Катулл).

Положение раба

По римским законам раб абсолютно бесправен, он лишен «головы», т. е. не является личностью. Он – вещь и находится в полном распоряжении своего хозяина. Господин волен был обращаться с ним по своему разумению, как с принадлежавшей ему собственностью: имел абсолютное право на его труд, на его жизнь – мог наказывать, пытать или даже убить. Римские законы, в отличие от афинских, не позволяли другим вмешиваться в эти отношения. Но, как правило, владелец бережно относился к собственному «имуществу», требуя от него неустанного труда, преданности, послушания, радения об интересах господ. Известная максима Катона Старшего гласила, что рабам ничего не следует знать, кроме работы, еды, сна и необходимости трудиться до самой смерти. Эта мораль, созданная специально для рабов, на деле предполагала систему мер устрашения и наказания. Как только им предоставляется случай, писал Плавт, «они тащат, хватают, грабят, пьют, едят и бегут». Как и в Греции, животная жизнь, где единственная радость – удовлетворение насущных потребностей, провоцировала испорченность домашней челяди, создавала целый «букет» пороков: склонность к лени, обжорству, пьянству, воровству.

Рабов становилось все больше, а свободных – все меньше. По свидетельству Тацита и Сенеки, это беспокоило власти. Страх перед многочисленностью рабов довлел не только над правительством, но и определял повседневное поведение обывателей. Лишь немногим хозяевам удавалось найти разумный подход, большинство старалось держать рабов в узде с помощью наказаний. Их арсенал был чрезвычайно велик. Самым простым средством считалась порка (в том числе розгой, палкой, плетью, ремнем, а также особыми бичами с узлами или колючей проволокой). На провинившегося раба надевали ножные, ручные и шейные оковы, заключали в сельский эргастул, а в более серьезных случаях продавали: мужчин – в гладиаторские школы, женщин – в публичные дома. Наказанием также служил самый тяжелый труд в каменоломнях или на рудниках; его называли «смерть в рассрочку».

Особенно изощренная пытка ожидала тех, кто сумел вызвать гнев своего господина или предназначался для показательной казни, рассчитанной на устрашение прочей челяди. Смерть – еще не самое страшное. Известны случаи, когда беглых рабов возвращали с арены амфитеатра: они предпочитали погибнуть от когтей хищников, чем подвергнуться мучениям у своего хозяина. В истории сохранилось имя отпущенника Ведия Поллиона, бросавшего своих рабов на съедение муренам. Владельцы рабов, в том числе императоры, редко проявляли гуманность: Август однажды приказал распять своего приближенного раба за съеденную перепелку. А для Нерона, например, развлечением были казни, во время которых осужденных в пропитанных смолой одеждах сжигали живыми – их предавали огню с наступлением темноты для «праздничного» освещения (правда, в самом известном описании массовой казни речь идет не о рабах, а о христианах, обвиненных в поджоге Рима). Дополняют перечень всевозможных жестокостей судебные пытки, служившие в Риме, как и в Греции, универсальным методом допроса.

Суровость наказаний вела к ожесточению. На все жестокости рабы отвечали местью, побегами, восстаниями. Раб мог стать причиной гибели семьи: доносчиком в годы гражданской войны и террора, мстителем за оскорбления в мирное время. По сути дела, римский гражданин полностью находился во власти рабов, которых можно было удержать в покорности только ужасом перед грозящей расправой. Римский закон изобретает универсальный принцип защиты – круговую поруку. Если хозяин погибал от руки своего раба, то все они, живущие под крышей этого дома, считались соучастниками преступления и приговаривались к казни. Известный эпизод из римской истории – массовая казнь в 61 г. 400 человек римского префекта Луция Секунда, убитого своим домашним рабом. Вокруг нее разразился скандал, так как казнь нескольких сотен неповинных рабов, среди которых были женщины и маленькие дети, возмутила римский плебс. Случай стал предметом разбирательств в сенате, но закон не отменили, боясь создать прецедент, – настолько велик был страх перед «говорящим скотом».

Бегство – обычный способ избавления от ужасов рабства. Однако осуществить его было трудно. Беглеца искал не только хозяин, обещая вознаграждение, но и официальные власти. Пойманного клеймили, обривали голову и брови, одевали особый ошейник с указанием имени и места жительства владельца (на нем могли сделать какую-нибудь надпись, шутливую или саркастическую, например: «Держи меня, чтобы я не сбежал»). Беглого раба ждало суровое наказание, например звериная травля или распятие на кресте. Последнее вообще было типичным видом казни, применявшейся к рабам, а крест – ее символом. Как поучал Цицерон, «самое слово – крест – да будет чуждо не только телу римских граждан, но даже их мыслям, зрению и слуху».