На бобровых тонях - Александр Герасимович Масаренко

к обручу крючки надежные.

Кроме всего, ловушка была легкая и удобная, и нам казалось, что лучшей уже и не надо. Правда, мать назвала ее «куролесицей», а нас — детками-малолетками, которым для забавы нужна игрушка. Как бы там ни было, но мы с нетерпением ждали Малинина. И тот, как только узнал, что ловушка готова, тотчас же собрал всех бобровников и привез их к нам. Съехались «эксперты», чтобы утвердить или же забраковать наше немудреное изобретение. Конечно, дядька Никита, Демид, Моргун с Михальковым — они самые главные и, что можно было заключить по их особенной заинтересованности нашей ловушкой, принципиальные «эксперты». Но, кажется, никто из них и не предполагал, чтоб однорукий отец мой за каких-либо три-четыре дня смастерил такую ловушку, да притом еще, как заметил Петька, универсальную…

Вскоре Петька решил проверить систему автоспуска и принялся заманивать в ловушку Пирата. Он положил между обручей, как раз за сторожком, котлетку, которую достал откуда-то из-под сиденья в кабине, и стал показывать приманку собаке. Но на такую любезность Пират не «клюнул». И тогда Петька попробовал силой затолкать Пирата в ловушку, но тот вдруг хватил Петьку за штанину. В испуге Петька отскочил в сторону, а Пират, оглядываясь, спрятался в конуру.

В том, что ловушка совсем простая по конструкции, но вполне надежная, «эксперты» уже убедились, потому и молчали. Отец не зря, выходит, демонстрировал достоинства ловушки. В этом ему, чем мог, помогал Петька. Он восторженно желал нашему первенцу долгой жизни и славы. Он даже сравнивал ловушку со своей полуторатонкой. Получалось, что ловушка эта — как и его машина, обе они просты и надежны.

— Машина моя всю войну прошла, а служит еще. Послужит, значит, и ловушка ваша, — заключил он авторитетно.

Малинин, улыбаясь, заметил:

— Покуда ты сам будешь в «Зооцентре», до тех пор и машине твоей быть. Увидишь: уволишься — и ее спишем в утиль.

Настороженная ловушка все еще лежит посреди двора. Дядька Никита подходит к ней, садится на корточки и долго разглядывает ее.

— Слушай, Граська, а коли вот эту козюльку заменить проволочной петелькой?.. — и начал что-то чертить на земле спичкой. Начертил, поднялся, взглянул на Малинина.

— А что — вроде бы проще… — Малинин улыбается. — Андреевич, это предложение принимаешь?

— Куда же мне деваться, ежели старший брат дополняет, — шутит отец. — Принимаю, конечно!

— Понимаете, мне кажется, что для того чтоб бобр смелее шел в ловушку, надо будет дно ее сделать слюдяное… — начал неторопливо Демид. Он держал в руках очки и старательно вытирал стекла носовым платком. — Кстати, и слюда у меня есть, как раз на две ловушки хватит.

— Можно и слюду, конечно. Бобры не так носы разбивать будут, да и сквозь воду не видно, что это такое, — в такую ловушку охотнее пойдут, чем в нашу… Но из проволоки тоже дно неплохое: вскочит бобр в ловушку, вцепится резцами в плетенку — давай чесать… Побушует, да и успокоится. А слюду, если плохо сделать, не укрепить, то и выбьет, а тогда — лови…

— Только бы вскочил, а там и пересадить можно в ящик, — не соглашается Демид.

— Все, конечно, можно. Да где ж это слюды наберешься? И вот еще что. Думаю, что при быстром течении ловушку с таким дном сносить будет, ее трудно будет поставить правильно, — посмотришь, Исакович. Разве что в слюде дырок наделать, чтоб решетом было… — вслух размышляет отец.

— Сбивать? С чего бы это сбивать? Скажешь, как свяжешь. Ловушка ведь под водой. Ну какая там быстрина, под водой?

— Убедишься после, ежели не веришь теперь… Делай, Исакович, делай из слюды — твоя воля!

Вскоре «эксперты» приняли все-таки решение: дядька Никита в течение недели освоит серийный выпуск нашей ловушки, потому что каждой бригаде необходимо иметь не меньше десяти таких ловушек.

ОТЛОВ НАЧАЛСЯ

Малинин даже повеселел — он не сомневался в успехе и потому спешил подготовить базу. Из Москвы как раз прибыл вагон с деревянными рейками, фанерой и жестью для стационарных клеток; было в вагоне и несколько мешков белых сухариков, а также и отрубей (сухарики — для бобров-сеголеток, а отруби предполагалось давать вперемешку с вербовым листом взрослым бобрам), было в вагоне несколько пар резиновых сапог, фонари, брезент и даже палатки.

Как делать клетки для стационарного содержания бобров, Малинин знал — видел все это на Воронежской звероферме. И дядька Никита за каких-нибудь три дня насбивал клеток на целую партию бобров (количество бобров для первой партии, запланированной в Сибирь, было невелико — 36 зверьков. Это значит, как раз на пульман, где помещалось восемнадцать клеток).

Малинин заранее все предусмотрел, даже начальство на железнодорожной станции предупредил, чтобы потом, когда нужно будет, не задерживали, а тотчас же по его звонку выделили чистый крытый пульман. Все было подготовлено как следует. А еще Малинин аванс охотникам выдал, хотя каждый и сомневался в своем «охотничьем счастье», потому даровые деньги принимал с подозрительной осторожностью. Мы тоже взяли аванс. Мать, правда, воздержалась тратить привезенные нами деньги, чтоб после, если нас постигнет неудача, можно было возвратить их Малинину.

Как бы там ни было, а бобровый лов начался в назначенное время — с 15 июля. Восемь человек, считая вместе со мной, объединились в четыре боброловецкие бригады: по два охотника в бригаде.

Кроме нас, все боброловы жили на Соже; у них были свои лодки, им было легче, чем нам. А возле нашей деревни — ни Сожа, ни Прони, ни бобровых озер. Всё это в лугах, в пяти, а то и больше километрах… Но мы не унывали. Захватив пока еще одну-единственную нашу ловушку, направились мы в первый день на Глупку — там, на болоте, жили бобры.

Дорогой тешили себя надеждой найти бобра сразу же, как только придем — с первого, так сказать, захода. Но скоро поняли, что не так-то просто дается бобр живым. В первый день мы, признаться, даже и не увидели зверя. Чудаки: уверяли мать, что обязательно принесем бобра…

На другой день взяли с собой Пирата. И нами снова овладела надежда: думали, что Пират все сделает за нас — и обнаружит бобра, и выгонит его из норы, и покажет, куда прячется… Где там! Пират, как только мы подошли к бобровому жилищу и закинули ловушку на ход, вообразил что-то свое, как-то по-своему понял наши намерения. А потому тотчас же поспешил разочаровать нас — умчался прочь от канавы. Этого мы, конечно, не ожидали от