Черная легенда - Лев Гумилев

Однако уступленные по мирному договору земли отнюдь не были чжурчжэньскими. Император Цзинь и хан монголов равно хотели мира, но неукротимые полководцы Вахьян Хада и Ира-буха навербовали в Китае головорезов, возобновили войну, которая затянулась до 1235 г. и кончилась истреблением чжурчжэньских войск. Население же Маньчжурии, не принявшее участия в авантюре полководцев, и было принято в состав монгольского войска, образовав отдельный тумен — корпус.

Спросим себя: имели ли монгольские военачальники моральное право уйти домой, утратив плоды победы, дать сильному и жестокому противнику перестроиться, перенести войну обратно в степь и отдать на убой своих жен и детей? А именно так и случилось сто лет спустя, когда восставшие китайцы в 1368 г. выгнали монгольские войска из Китая, восстановили национальную династию и стали вторгаться в Великую степь, не оставляя в живых застигнутых в их домах монголов.

Именно тогда, в 1405 г., китайцы захватили тангутский город Эцзинай… и тангутов больше нет! Восточных монголов спас ойратский вождь Эсень, разгромивший в 1449 г. китайскую армию и взявший в плен самого императора. После этого был заключен мир.

Но давайте разберемся. Признаем, что в данном вопросе важны и история, и география. Все войны, которые вел Чингисхан, а их было четыре, были спровоцированы его противниками, а все его территориальные приобретения лежали в ареале окраин Великой степи.

Проверим. Война с найманами началась в 1204 г. по инициативе найманского царевича Кучлука и закончилась с его гибелью в 1218 г., когда он был покинут своими подданными, перешедшими к Чингису.

О войне с чжурчжэнями уже говорилось.

Войну с Хорезмом развязал султан Мухаммед, напавший на монгольский отряд у реки Иргиз в 1216 г. и затем казнивший монгольских послов в 1219 г. Чингис, разгромив войска Мухаммеда и его сына Джелял ад-Дина, оттянул свои силы за Амударью и оставил за собой только те земли, которые принадлежали кара-киданям, подчинившимся ему добровольно. Ведь Самарканд и Бухара были незадолго перед этим захвачены султаном Мухаммедом (в 1210 г.) и восставали против жестокого гнета султанского режима, но были усмирены.

Четвертая война — покорение Тангута в 1227 г. — была ответом на невыполнение союзного договора, что Чингис расценивал как предательство. А поскольку земли Тангутского государства лежали в пределах Великой степи, то присоединение их к Монгольскому улусу нельзя считать внешним завоеванием.

И наконец, у Чингисхана есть алиби. Все грандиозные завоевания монголов были совершены не при грозном Тэмуджине, а при его мягком, бесхарактерном сыне — пьянице Угэдэе, правившем в 1229–1241 гг., и при его преемнике Мунке-хане в 1251–1259 гг. А доброту, великодушие и терпимость Мунке особо отметил посланный из Европы Рубрук.

Разумеется, не личные качества ханов вызвали страшные и опустошительные войны XIII в. и не стремление монгольских пастухов к грабежу и убийству, что по меньшей мере является клеветой на народ. Историю толкала та самая «сила вещей», которая существует в истории помимо нашей воли и из которой складывается закономерный исторический процесс.

Продвинемся на запад

Разгромив султана Мухаммеда и взяв его «волчий город» Гургандж (по-персидский» гург» — волк), Чингис попытался закрепиться на рубеже реки Амударьи. Самарканд и Бухара открыли ему свои ворота, а они лежат до реки, в пределах тех земель, которые потом будут зваться Туркестан.

Граница по Аму могла быть вполне сносной, уравновешивающей силы монголов с его противниками.

Однако в Иране сын погибшего Мухаммеда, Джелял ад-Дин, продолжал войну до 1231 г. Он сделал попытку объединить вокруг своих хорезмийских «ветеранов» сельджукских и аюбских эмиров Ирана и Сирии, то есть тех же туркмен и тюрок. Этим Джелял ад-Дин втянул их в войну с монголами, хотя они и отказали воинственному сыну султана в помощи. Преследуя разбитых хорезмийцев (части неугомонного Джелял ад-Дина), монголы вошли в соприкосновение с народами и государствами Ближнего Востока. А там ситуация была крайне сложной.

Большая часть населения стран Ближнего Востока была христианской. Антагонизм между мусульманами и христианами рос, ибо если арабы только «выжимали» из христиан долги, то туркмены-сельджуки стали их угнетать и обижать, а хорезмийцы — грабить и убивать. Джелял ад-Дин, потерпев поражение в Индии, куда он отступил, к 1225 г. пробрался в Иран и, собрав большое войско, напал на страны с христианским населением.

Монгольский нойон Чормаган разобрался в обстановке. К тому же он имел двух зятьев: несториан-христиан — и сам был склонен к христианской вере. В 1236 г. монголы вступили в Армению и заняли монастырь Оганеса, святого армянской церкви. И тут же позволили выкупить захваченного там теолога, сирийского христианина, и даже вернули монастырю драгоценную Библию, которую присвоил какой-то безграмотный воин ради наживы. После этого «армянские и грузинские мудрые князья узнали, что Господь даровал татарам силу и победу над… страной, потому они смирились и подчинились им» — так со ссылкой на Григора Акнерци цитирует мнение многих христиан Армении современный исследователь, историк Армении [137а), стр.71].

Ну а что делали князья христианского Востока? Пытались сопротивляться своим потенциальным союзникам, убивали послов Монголии и давали перебить свои семьи, ибо одного не прощали монголы — гостеубийства, считая предательство наследуемым признаком, истребляли не только предателей, но и их потомство. Наконец, атабек Грузии — правитель страны, отправился к хану Угэдэю и заключил с ним мир и союз. Хан принял его ласково, дал в жены ему татарку. За этим князем последовали другие. Так сложился монголо-армянско-грузинский христианский блок, вступивший в войну с мусульманами.

Сельджукский султан Рума, то есть всей сельджукской Малой Азии, собрал 180 тысяч воинов, в том числе 2 тысячи «латинов» — европейских рыцарей. И все это противостояло 30 тысячам монголов (больше не было), армян и грузин. Султан Рума был разбит наголову в 1243 г. После этого с монголами заключили союз Киликийское царство и Никейская империя. Блок монголов и христианских правителей Передней Азии рос. Продолжая войну с мусульманами, неостановимую даже после смерти Джелял ад-Дина, монголы в 1245 г. достигли предместий Дамаска, центра Сирии.

В истории сложилось так, что монголов в Армению, Сирию и даже в Иран привели хорезмийцы, то есть среднеазиатские тюрки, никак не связанные ни с земледельческим культурным, ни с городским с богатой культурой населением Хорасана и Азербайджана. Земледельцы пострадали больше всех, как страдало население всех стран средневековья, когда через их территории прокатывалась война. Англичане так же свирепствовали во Франции во время Столетней войны, а шведы в Германии вели себя не лучше во время Тридцатилетней войны в XVII в.

Там, где действует «сила вещей», винить некого. Хорезмийцы надеялись одержать победу и не заключали мир с монголами. А монголы должны были отогнать врагов от своих установившихся границ, чтобы в случае продолжения войны с Китаем не получить удар в спину. Отогнанные из Ирана хорезмийцы вошли в Северную Месопотамию и добывали там пропитание саблей, что неизбежно портило отношения с местными жителями.

Поэтому Байджу-нойон, сменивший заболевшего Чормагана, легко вытеснил непокоренных хорезмийских воинов из Месопотамии. А те в 1244 г. отправились в Египет — к мамлюкам, таким же тюркским гулямам, как и они сами. По дороге хорезмийцы выбили христиан из Иерусалима, который в 1229 г. египетский султан уступил императору Фридриху II, заключив с ним мирный договор. Эх, не везло тому, кто владел Иерусалимом!

В Египте у власти находились мамлюки-бахриты, фактически повелевавшие бессильными султанами Аюбидами, потомками славного Саладина. Социально и политически египетские и хорезмийские гулямы были близки. Поэтому хорезмийцев в Египте приняли и нашли им применение: с их помощью египетские мамлюки разбили крестоносцев при Газе 18 октября 1244 г. А затем взяли и Дамаск, где правила другая ветвь Аюбидов. И тут опять сказалась «сила вещей»!

Египетские мамлюки-бахриты были кыпчаками, то есть половцами Причерноморских степей. Хорезмийские гулямы были канглы-печенеги. Если не отцы, то уж деды и прадеды их воевали друг с другом и на берегах Аральского моря, и в окрестностях Нижнего Дуная.

В острый момент счеты прежних времен были забыты, но после победы в Дамаске хорезмийцы поняли, что их в Египте не любят, а используют. Это было, во-первых, обидно, а во-вторых, бесперспективно. Что за жизнь, если начальство посылает тебя в заведомо опасные места, а потом, когда, победив, остаешься жив, не удостаивает награды? Хорезмийцы восстали… и были поголовно истреблены мамлюками-кыпчаками.