Спаси меня (СИ) - Старк Агата

— О, Аллах, — отец вскидывает руки к небу, — ты хочешь, чтобы я стал убийцей собственного сына? Он еще и Айлин приплел сюда, идиот!

— Омер, пожалуйста, успокойся…

— Как мне успокоиться, Серенай? Ты разве не слышишь, что говорит твой безумный сын?

— Отец!

Раздражает! Всегда, когда он злится на меня, то говорит матери «твой сын», будто к нему я не имею никакого отношения, хотя я единственный из его детей похож на него и внешне и характером. Наверное, это его злит еще больше.

— Что? Что ты ещё можешь сказать? Я много лет сотрудничаю с русскими, а теперь как нам быть? Думаешь Кемаль нам рассказал? Твой брат мямлил что-то непонятное при нашем последнем разговоре. А узнал я от Дмитрия Крылова, помнишь такого?

Я молча киваю, уже понимая к чему он клонит. Крылов как раз тот человек, который когда-то помогал мне с открытием отеля в Москве. Интересно, он откуда уже успел обо всем узнать?

— Он звонил прямо перед твоим прилётом, — продолжает тем же недовольным голосом, нервно перебирая пальцами на столе, — сказал, что сегодня под тебя начали копать, хотят прикрыть твой бизнес в России, а еще выясняют про семью, думаю, нам всем в Москве подожмут хвосты из-за тебя!

— Я сейчас вернусь обратно и со всем разберусь, а Айлин…

— Заткнись! Даже ничего мне не говори про сестру, пусть быстро возвращается обратно, — гневно выдыхает и падает обратно в кресло, — девчонку верни обратно, не знаю, как ты это будешь делать, но свою вину загладишь, мне не нужны проблемы, ты понял?

— Омер, но как же? — Встревает обеспокоенная мама, которая уже давно отошла от своего ненастоящего приступа, — им всем грозит опасность, разве не слышал, что их хотели подставить? Думаешь те люди остановятся? Надо же что-то сделать!

— Мне плевать, слышишь? Он заварил эту кашу, пусть теперь расхлябывает сам!!! — Рявкает на маму, которая сразу же послушно замолкает.

— То есть это твое последнее слово, отец?

— Да, я все сказал! Девчонку русскую немедленно верни обратно, пока сплетни не расползлись и не дошли до Керема Челик, — все еще продолжает гнуть свою линию с помолвкой, — решай дела в Москве и возвращайтесь все сюда! Там вместо вас пусть остаются доверенные лица, — отдает команды, словно он командир, а мы его солдаты, обязанные беспрекословно выполнять приказы, — Айлин пусть сейчас же вылетает домой, ей там находиться опасно, ты все понял?

— Так точно, господин Кара, — перехожу на тон до омерзения официальный, отец сразу же отвечает на это очередным убийственным взглядом, — только исполнять не собираюсь! Девушку заберу с собой и оставлю в своем доме, жаль, очень жаль, ведь я рассчитывал на свою семью, думал за спиной есть поддержка, но ладно, сам справлюсь, как обычно, — отец снова поднимается, но я жестом его торможу, — не смей ничего говорить! Можешь думать, что угодно, но я доведу это дело до конца, просто с твоей помощью мне было бы проще, но знаешь, я уже привык рассчитывать только на себя, Аллах мне свидетель.

— Как ты смеешь так говорить с отцом, сопляк?

— Всего хорошего, — наигранно отвешиваю поклон и разворачиваюсь в сторону двери, — кстати, можете не переживать, Айлин сегодня же вернётся обратно, сам лично за этим прослежу, — целую руку матери, которая все это время взволнованно причитала и под гневную тираду отца, выхожу из кабинета.

На что я только рассчитывал, когда решил привезти ее сюда? Точно придурок! Отец никогда не пойдет против своих принципов и правил, особенно против своих целей, исполнение которых теперь под угрозой. Хочет слияние с крупной компанией своего друга? Пусть тогда женит на его дочери Кемаля, ему кажется все равно, как выслуживаться перед родителями. Достали они меня!

— Сынок, постой!

Мама догоняет меня уже возле двери комнаты для гостей. Читаю на ее лице беспокойство и стремление своими словами и действиями хоть что-то изменить. Зря.

— Ничего не говори, не хочу ссориться еще и с тобой, — говорю серьезно, предотвращая последующие слова, — я просто заберу Настю и уеду.

— Зачем ты лезешь в неприятности ради этой девушки? Неужели оно того стоит? Даже с отцом поругался, — вздыхает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Будто раньше мы с ним никогда не ругались, — ухмыляюсь, — хватит, не продолжай дальше, иначе обижу тебя своими словами. Я отвезу ее в свой дом, — секунду торможу, — но ты могла бы приглядеть за ней пока меня не будет, что скажешь? Так будет даже лучше.

— Если отец узнает…

— Я понял, ты права, — киваю на дверь, — тогда мы сейчас же уедем. Сообщу тебе, как только будут новости.

— Хорошо, — берет за руку и заглядывает в глаза, — только будь осторожен, пообещай мне это…

— Обещаю, — целую ее дрожащую руку, — теперь мне нужно идти, — она слабо кивает, и я стучу в дверь.

Ответом мне служит тишина. Стучу еще раз, но снова ничего не происходит. Что за хрень? Дергаю за ручку и дверь слегка приоткрывается. Киваю маме, чтобы она вошла первая, а то мало ли еще как воспримет мое вторжение капризная русская. Облокачиваюсь на стенку напротив двери в ожидании, но подозрительная тишина наводит на очень неприятные мысли. Неужто она все-таки сбежала?

Глава 15

Жёлтый солнечный диск заметно спускался в закат, окрашивая небо в красивый розовый цвет. Уже прошёл целый день, а я все ещё, подобно городскому сумасшедшему, бродила по улочкам незнакомого города. Наверное, раз пятьсот я прокляла себя за свое глупое решение сбежать из того дома, но в тот момент ничего лучше не пришло в мою дурную голову. Да, я снова действовала на эмоциях, но что мне оставалось? Реакция семьи Али на моё появление перед ними, не давала поводов думать, будто они хоть на секунду проникнуться моей историей и позволят остаться. Нет, готова дать руку на отсечение, что они сразу же отдали бы меня моему разгневанному монстру мужу и забыли обо мне, словно в их жизни произошло неприятное недоразумение, от которого им пришлось срочно избавиться. Может быть, даже сам Али не смог бы препятствовать им, я ведь не знаю какие у них отношения, какое влияние оказывает на него семья. И как бы страшно мне сейчас не было, я должна ещё и ещё раз убедить себя в правильности моего решения. Лучше умереть, чем возвращаться обратно в ад к мужу. Мне бы только дозвониться до Кристины, попросить о помощи и дождаться её, тогда все изменится, тогда точно удастся спастись. Пусть мы находились в ссоре, мы все равно оставались подругами, близкими друг другу людьми, я знаю, она не бросит меня в беде, не оставит просто так из-за глупой обиды. Только бы дозвониться до неё. Только бы!

Пару раз я подходила к прохожим, которые внушали некоторое доверие и, что не мало важно, знали английский язык, и просила позвонить с их телефона. Придумывала разные причины и отказывалась от предлагаемой помощи, всюду ожидая опасность. Но телефон подруги, как назло, все время находился не в сети. Может она номер поменяла? Совсем не хотелось допускать эти мысли, но если это так, то тогда мне просто необходимо придумать запасной план, только вот в голову ничего не лезло.

Майское солнце весь день жутко припекало и теперь из-за этого у меня сильно болела голова, а голодный желудок постоянно схватывало спазмами, доставляя ещё больше дискомфорта. Что же делать? Я упала на деревянную лавочку и закрыла глаза, лихорадочно соображая, как же следует поступить дальше. С заходом солнца стало неожиданно очень прохладно, тонкая ткань рубашки легко пропускала холод, совершенно не согревая тело. Я обняла себя за плечи в надежде таким образом хоть немного согреться. В совокупности с голодным желудком, это все жутко отвлекало и ни капли не способствовало мозговой активности. Я до головокружения мечтала съесть чего-то горячего, укрыться мягким пледом и уснуть, а проснуться уже в другом месте, где я буду в полной безопасности. Почему так нельзя?

Кажется, я все же немного задремала, очнулась тогда, когда почувствовала слабое прикосновение к моей руке. От неожиданности я резко подскочила и, быстро потерев окутанные пеленой былого сновидения глаза, уставилась на пожилого мужчину с седой рябью в волосах и ясным взглядом выцветавших глаз. Он что-то тихо проговорил на турецком, а я в ответ покачала головой. Ничего не понимаю, но его голос действует на моё сознание как-то успокаивающе. Похоже инстинкт самосохранения все ещё спит.