Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин

«но так как у него были уже взрослые дети, а род Алкмеонидов, к которому принадлежал Мегакл, как считали, был поражен проклятием, то Писистрат не желал иметь детей от молодой жены…» (Herod. I. 61). Разгневанный этим обстоятельством Мегакл тут же помирился со своими противниками, т. е. с Ликургом, а Писистрат вынужден был бежать из Афин (Herod. I. 61; Arist. Ath. Pol. 15. 1).

События, предшествовавшие третьему возвращению Писистрата в Афины и его окончательному утверждению у власти в 546/5 г. до н. э.[306], свидетельствуют о том, что тот вступил на традиционный для многих тиранов путь захвата власти. Возвращению предшествовала тщательная финансовая и военная подготовка, включавшая вербовку наемников (Herod. I. 61; Arist. Ath. Pol. 15. 2). Не исключено, впрочем, что Писистрат и в это время продолжал оставаться простатом демоса. Не этим ли следует объяснить тот факт, что к высадившемуся на Марафоне Писистрату стекались его союзники как из города, так и из деревень (Herod. I. 62)?

Одержав победу при Паллениде, Писистрат окончательно утвердил свою тиранию в Афинах[307]. Его противники, среди которых наибольший вес, по-видимому, имели Алкмеониды, покидают Аттику[308]. «Он упрочил свое господство сильными отрядами наемников, – говорит Геродот, – и денежными сборами как из самих Афин, так и из области на реке Стримон» (Herod. I. 64). Более приемлемый перевод данного отрывка дает, на наш взгляд, С.И. Радциг. Возможно, речь идет не о наемниках, а о союзниках – первоначальном значении термина epikouroi[309]. Если это так, то можно говорить о сохранении симпатий демоса по отношению к Писистрату.

Впрочем, для упрочения власти Писистрат прибег к взятию заложников – сыновей тех афинян, которые оказали ему сопротивление (Herod. I. 64), а также разоружил народ (Arist. Ath. Pol. 15. 4)[310]. Во всем остальном он придерживался прежней тактики. «Вообще простой народ он старался ничем не раздражать во время своего правления, но всегда обеспечивал мир и поддерживал спокойствие… За него стояло большинство как знатных, так и демократов» (Arist. Ath. Pol. 16. 7, 9).

Если все было именно так, не исключено, что Писистрат продолжал оставаться эсимнетом. Не этим ли объясняется довольно мягкая оценка его тирании, данная Аристотелем в «Афинской политии»: «Так вот тирания Писистрата с самого начала установилась таким образом и столько имела перемен. А руководил государственными делами Писистрат, как сказано, с умеренностью и скорее в духе гражданского равноправия, чем тиранически. Он был вообще гуманным и кротким человеком, снисходительным к провинившимся; бедных он даже снабжал вперед деньгами на сельские работы, чтобы они могли кормиться, занимаясь земледелием. Это он делал по двум соображениям: с одной стороны, для того, чтобы они не находились в городе, но были рассеяны по всей стране, с другой – для того, чтобы, пользуясь средним достатком и занятые своими личными делами, они не имели ни желания, ни досуга заниматься общественными. А вместе с тем и доходов поступало к нему больше при условии, если обрабатывалась земля, так как Писистрат взимал десятину с получавшихся доходов. По этим же соображениям он учредил и “судей по демам”, да и сам часто ездил по стране, наблюдая за ходом дел и примиряя тяжущихся, чтобы они не запускали своих работ, отправляясь в город» (Arist. Ath. Pol. 16. 1–5)?

Не исключено, что Аристотель выразил не только свою оценку, но выразил бытовавшее в Афинах мнение. Впрочем, введение налогов – упоминаемая Аристотелем десятина – вряд ли вызывала одобрение у всех афинян. Подтверждением этому может служить приводимый Аристотелем рассказ, имеющий явную пропагандистскую подоплеку, об освобождении некоего крестьянина от налогов (Arist. Ath. Pol. 16. 6).

В рамки демократической политики Писистрата укладываются и учреждение судей по демам, и его личные частые поездки по Аттике. Он, по словам Аристотеля, наблюдал за ходом дел и примирял тяжущихся (Arist. Ath. Pol. 16. 5). Все это, пожалуй, говорит о том, что он стремился выполнять функции примирителя и посредника, т. е. делать то, что и требовалось от эсимнета.

Мы не знаем, унаследовали ли дети умершего в 527 г. до н. э. Писистрата, а точнее старший из его сыновей – Гиппий (Thuc. VI. 55. 1) – полномочия своего отца. Во всяком случае, можно предположить, что какое-то время Гиппий продолжал следовать курсом отца. В этом единодушны Фукидид и Аристотель (Thuc. VI. 54. 5–6; Arist. Ath. Pol. 17. 3). «Как тираны, – пишет Фукидид, – Писистратиды в течение долгого времени поступали благородно и разумно, взимали с афинян только двадцатую часть получаемых ими с земли доходов, прекрасно украсили их город, выдерживали войны и совершали жертвоприношения в святынях. В остальном государство управлялось ранее установленными законами, за исключением того, что Писистратиды всегда заботились о том, чтобы назначать на государственные должности кого-либо из своих родственников» (Thuc. VI. 54. 5–6)[311]. Впрочем, во время правления Писистратидов мы обнаруживаем среди архонтов не только близких родственников тиранов, но и будущего реформатора Клисфена, а также Мильтиада, сына Кимона, что следует расценить как продолжение политики социального посредничества[312].

Ситуация изменяется в 514 г. до н. э. – после заговора Гармодия и Аристогитона (Arist. Ath. Pol. 18). Эта история неоднократно и подробно анализировалась исследователями, поэтому мы оставляем в стороне ее детали[313]. «После этого, – заключает Аристотель, – тирания стала гораздо более суровой, так как Гиппий, мстя за брата, многих перебил и изгнал и вследствие этого стал всем внушать недоверие и озлобление» (Arist. Ath. Pol. 19. 1). Часть аристократических семейств, включая Алкмеонидов, покидает Афины и начинает борьбу с тиранией. Правда, эту борьбу нельзя назвать успешной. Неудачей закончилась попытка Алкмеонидов закрепиться в местечке Липсидрий, куда собрались и некоторые их афинские сторонники (Arist. Ath. Pol. 19. 3). Однако тиранам удалось выбить Алкмеонидов из Липсидрия, по-видимому перебив немалую их часть. Об этом свидетельствует приводимый Аристотелем сколий:

Ах, Липсидрий, ах, друзей предатель!

Ты каких воителей отважных

Погубил там – знать-то все какую (ἀγαθούς τε καὶ εὐπατρίδας)!

Впрямь они там род свой оправдали!

(Arist. Ath. Pol. 19. 3, пер. С. Радцига)

По-видимому, свержение тирании взяли на себя аристократические семейства. Демос пока не выказывает явного недовольства формой правления. Но вскоре отношения тиранов с демосом портятся. Фукидид сообщает, что Гиппий разоружил афинян, что не могло не поссорить его с народом (Thuc. VI. 58. 1–2). Однако, несмотря на это, свергнуть власть Гиппия удается лишь с помощью спартанцев, возглавляемых царем Клеоменом[314]. Быть может, и в момент свержения тирании сын Писистрата еще сохранял поддержку афинского демоса.

Если говорить об афинской тирании