Битва за страну: после Путина - Михаил Логинов

От шкафа в соседней комнате до кабинета, где остался собеседник, было пятнадцать шагов. Столбов прошел их медленно, успел вспомнить последнюю фразу Костылева, вернуться в струю разговора. Даже улыбнулся: как все ладно.

— Андрей, извини, — как-то с Костылевым очень легко удавалось общаться на «ты». — Ты говорил, что эта история нуждается в подтверждении…

— Нуждается, — ответил молодой генерал звездных войск. — Подтвердить, перепроверить, согласиться со мной, или нет — для этого есть все возможности.

— Добро, — ответил Столбов, — поручу все завтра перепроверить. У тебя-то откуда информация?

— Мне сверху видно всё, — улыбнулся Костылев. Да так просто и естественно, что Столбов улыбнулся тоже.

* * *

Перед встречей с космическим генералом Столбов на всякий случай попрощался с Татьяной. Вышло, что предусмотрительно: она уже отправилась спать. Не возразишь, ведь ей вставать всяко раньше, чем ему, готовить утреннюю сводку. Все равно, вот сегодня вечером ой как была бы нужна…

Столбов прошелся по кабинету, примыкающему к спальне. Открыл окно. В помещение влился холодный воздух, но тишина осталась прежней — кому шуметь вечером в Кремле? Лишь с набережной донесся насекомый звук автомобильного движения.

Подумал, на уровне ощущения: сейчас где-то на пульте охраны мигнула лампочка или еще какой современный сигнал — президентское окно открылось. Лидер государства — как лабораторное животное, все его рефлексы и импульсы где-то фиксируются.

Закрыл окно, тронул пальцем пожилой, еще прошлого века, но почти не заезженный музыкальный комбайн — помучить себя новостями.

Включившийся канал оказался не новостным, а музыкальным. Вот только песня…

И от не свежих невелика потеха,Правда, вот был армейский дружок — уехал…

«Правда, был армейский дружок», — отметил Столбов. И, не дожидаясь продолжения-рефрена от самой народной рок-группы, продолжил сам:

Ой-ёй, ой-ёй, ой-ёй, ой-ёй.

Еще подумал и закрыл окно. Как бы ни умел Кремль хранить тайны, все равно, пойдет в блогосфере слух, будто президент по ночам воет на кремлевские звезды.

Глава 3

* * *

Из этой страны уехать было непросто. Требовалась выездная виза — по меркам XXI века штука архаичная. Но учитывая, что одной из процессуальных методик местного правосудия было содержание подследственного в камере со свинцовой крышей, а крыша выходила на солнцепек, архаикой тут не пренебрегали.

Получить выездную визу было непросто: внятное объяснение — для чего, плюс проверка на задолженности и отсутствие каких-либо претензий государства к заявителю. Впрочем, у Марины с этим проблем не было. Она понимала, если ей хватит глупости подать документы на выездную визу, то задержат не выдачу. Задержат ее саму. Посадят в тюрьму, а дальше — как повезет. Или в цивилизованное, душецелительное заведение — оттуда точно не выпустят.

Значит, оставалось нарушать закон, мухлевать с документами. В любом случае, если поймают, то запрут не за это.

Фальшивый паспорт вкупе с фальшивой визой изготовил кореец — местный бы не справился, а русские за такой криминал не брались, шерстили их здесь без повода и запалиться можно было в любую минуту. Срок за такую операцию полагался не маленький, поэтому мастер взял за работу пять республиканских минимальных зарплат. Деньги у Марины еще были, торговаться не стала.

Теперь надо было понять, как выбираться. Аэропорты отпадали: там такое оборудование, что мастер рисковать не советовал. К тому же, когда аэропортом пользуется гражданин республики не титульной национальности, то, несмотря на самые современные сканеры, его ждет личный досмотр, вплоть до открытия пудреницы и пролистывания записной книжки. Между тем, у Марины была вещь, найдя которую, таможенники получили бы неофициальную благодарность и премию.

Точно такие же шмоны случаются и на железной дороге. Значит, остается автобус, через Казахстан. Впереди саммит СНГ, этой стране понадобились транзитные преференции, значит, на таможню поступит указ: шерстить без обычной свирепости и не срывать график рейсовых автобусов.

Значит… Значит, это не гарантированный, но наиболее надежный вариант. Только и всего.

* * *

«Бейте своего сына каждый вечер. Даже если вы не знаете, что он натворил за день, он-то знает наверняка», — гласит суровая и мудрая китайская пословица. Командующий стратегической авиацией России этой пословицы не знал. Однако его вызвали на ранний, очень ранний визит в Кремль, и он догадывался, что его будут бить.

Догадок было несколько, из основных версий — три. Во-первых, участок на Черноморском побережье, изначально полигон, но давным-давно застроенный уютными особнячками. Началось, правда, при предшественнике. Но тот давно уже в отставке, кстати, живет в одном из особнячков. За махинацию с территорией полигона, увы, придется отвечать нынешнему командующему.

Вторая версия — горючее. Тоже, если разобраться, вина командующего невелика. Он всего лишь экономил, ну а то, что сэкономленные излишки попадали гражданской авиации, так это можно было смело назвать бартером. Не будь таких добрых взаимоотношений с авиакомпаниями, так не удалось бы даже сделать нормальный подъезд от федеральной трассы к авиабазе в Тамбовской области. Если речь идет о настоящих, циничных кражах, то тут вопросов быть не может: командующий сам сигналил в прокуратуру. Но если ты нарочно не даешь подчиненным выживать — тебя же самого совесть замучает. Значит, приходится плевать на закон.

Ну и третья причина, пожалуй, сама неприятная. В некоторых эскадрильях сложилась традиция: половина всех офицерских премий изымается в особый фонд. Якобы поддержать ветеранов. На самом деле — в карман командиров. Об этом рассказывали смелые офицеры-разоблаченцы при поддержке блогеров. Командующий пытался с этим бороться, но добился лишь того, что подарки высшему составу вручали едва ли не борзыми щенками, а щенков покупали за те же офицерские деньги.

В этих грустных раздумьях, постепенно подстилая мысленную соломку по всем трем опасным направлениям, командующий добрался до Кремля и был сопровожден на командный пункт.

Столбова он видел третий раз, но предыдущие два — не считались. Впервые — когда до выборов лидер партии «Вера» посещал войска с предвыборным визитом. Командующий на встречу не пошел, посмотрел издали. Второй раз — на инаугурации. И вот наконец встретились лицом к лицу.

Президент был весел, бодр — энергия разве из ушей не хлестала. Улыбнулся командующему — того предупредили, этой улыбки надо опасаться, под солнечным лучом — гроза.

— Здравствуйте, Алексей Федорович. Много слышал о вас хорошего, а главное — все у вас в порядке с боеготовностью. Вот мы сейчас ее, вашу боеготовность, и проверим.

Протянул бумажный лист, на котором был напечатан приказ. Командующий прочел — посмотрел на главу государства со страхом и удивлением.

— Но ведь это…

— Реализация конституционных прав Верховного главнокомандующего, и больше ничего. В регионе час назад введен режим контртеррористической операции, так что с правовой точки зрения проблем нет. Дальше — техническая справка. Там уже все рассчитано. От вас требуется только отдать приказ и проследить, чтобы его исполнение заняло не больше четырех часов.

Генерал еще раз взглянул на приказ и забыл все соображения, кроме технических.

— За четыре часа? Это почти… очень трудно.

Хотел сказать «невозможно». Но взглянул в глаза Столбову и не смог. Догадался: в этом случае лидер государства продолжит разговор уже без улыбки.

А еще командующий, опять некстати, вспомнил такой детский грешок, как вранье. К чему врать, за четыре часа исполнить приказ можно. Если запустить механизм, уже прописанный в голове, прямо сейчас, не выходя из кабинета. Так что нечестное «невозможно» означало: невозможно так вот жестко, без предупреждения, напрягать людей, чтобы заставить их напрячь других людей. От таких варварских требований в России уже отвыкли.

— Алексей Федорович, — проникновенно сказал Столбов, — вы потому и находитесь на своем посту, что я уверен — вы способны это сделать. Сами понимаете, не за то, что вы самый честный генерал без страха и упрека — таких нет. От мелких грешков очищаться придется, но это не главное. Сейчас главное сделать дело. Исполняйте приказ.

— Есть, товарищ Главнокомандующий, — ответил генерал.

Вот ведь что странно. Едва приложил руку к козырьку, как будто взлетел, подобно стратегическому бомбардировщику. Еще раз заметил трудность приказа, близкую к неосуществлению. Но заодно начертил в голове алгоритм действий: кого материть, кто и без мата поймет важность приказа, где надо с занудным матом объяснять, а где надо заранее подстраховаться, найти замену ненадежному звену.