Все истории. Кроме романов - Аше Гарридо

– И тогда я купил яд и стал ждать, находясь как бы между жизнью и смертью, и ждать мне пришлось недолго. Двух дней не прошло…

– Мадонна Катерина умерла сегодня на заре, – подтвердил маэстро Маццео. – Спасти ее было невозможно, а причина ее болезни и смерти названа вами правильно.

– Я немедленно принял бы яд, но одна мысль остановила меня: Катерина прожила отпущенный ей срок так добродетельно и чисто, что, несомненно, принята в рай. Став самоубийцей, я потеряю возможность соединиться с ней. Если бренная жизнь без нее так невыносимо горька, какова же будет вечность? Меня не пугают адские муки: самая жестокая мука уже истерзала моё сердце при жизни. И вот, размышляя об этом и всё более отчаиваясь, я случайно услышал разговор… К чему тянуть? Я знаю, что вы можете помочь мне, так помогите!

– Увы, юноша, – пожал плечами медик. – Я не воскрешаю мертвых.

– Нет, нет, я знаю, вы можете нечто другое. Вы знаете, что мой отец богат, я заплачу сколько скажете, а если нет… Если нет надежды – что ж, я умру, но я умру здесь, от яда, и пусть на вас падет обвинение в моей смерти, и так уже много подозрительного говорят о вас в городе, иначе откуда бы мне знать!..

– Поверьте, юноша, у меня действительно нет средства помочь вам. Его не существует, поймите.

– Сейчас проверим… – мрачно сказал Руджьери, вытаскивая кинжал. – Вы поможете мне обрести Катерину, или я убью вас, а потом и себя. Мне терять нечего.

***

– Если бы я изготовил семь одинаковых карт нашего города и положил бы их одну на другую, вы смогли бы представить себе, как обстоит дело с семью городами, но на самом деле их не семь. Их число бесконечно, и вся тонкость в том, чтобы попасть… в нужный город, понимаете ли вы меня, юноша?

– О да, я понимаю, но что изменится? Карты одинаковы, города – тоже. Так ведь? И если моя Катерина страдала и умерла не единожды, а семь раз… или бесконечное количество раз… разве это может облегчить мою скорбь о ней или утолить мою жажду счастья?

– А теперь мы подошли вплотную к следующей тонкости, которую следует непременно иметь в виду. Мы говорим о картах, начертанных на пергаменте. Картограф рисовал их, имея в виду сделать одинаковыми. Но… тут дрогнула рука, тут немного изменен состав краски, а тут пергамент оказался другого качества. Понимаете ли вы?

– Да… но…

– Даже в таком сравнительно простом деле, как изготовление карт, таится возможность возникновения множества отличий. А представьте себе город… Люди… здания, деревья, вода источников, самый воздух, наконец, с населяющими его мельчайшими… впрочем, вам это ни к чему, юноша. Но представьте себе, сколько отличий могут содержать многочисленные копии города!

– И что мне до того? Как это может мне помочь?

– В одном из городов отец прекрасной Катерины мог страдать приступом геморроя в тот день, когда почтенный мессер Бертольдо ди Гизольери решился просить руки его дочери – и вот жених отвергнут…

– О… – растерялся Руджьери. – Неужели такое возможно?!

– Еще как возможно, юноша. Вы не в силах представить себе, сколько всего возможно, если речь идет о бесконечном множестве отражений города…

– Я понял! – вскричал Руджьери. – Где-то здесь же, в этом же самом месте, есть… та карта… то отражение… место, в котором Катерина не вышла замуж за мессера Бертольдо и не умерла от тоски… Но… – взгляд Руджьери стал растерянным, плечи сгорбились. – Но даже если такое место есть, как мне попасть туда? Ведь я здесь…

– А это уже мое дело, юноша…

***

Семь свечей поставлены ровным кругом, семь карт легли одна на другую – медик укладывал их, чуть смещая, поворачивая на едва заметный глазу угол.

– Вы же говорили, что городов больше?.. – прошептал непослушными губами Руджьери, бледный от волнения, но с решительным блеском в глазах.

– Тссс! Не мешайте мне, юноша. Вы же видите – это не города, это всего лишь карты, используемые как подобия… впрочем… чтобы вам было понятно: подобие может быть не только у предмета, но и у любого свойства его, даже у количества. Таким образом, в данном случае мы используем карту как подобие города, а число семь – как подобие истинного числа городов. А теперь заткнитесь и не отвлекайте меня, потому что вам, может, и незачем возвращаться домой, а я хочу встретить рассвет в собственном доме, а не в неведомом краю божьего мира…

***

– Стойте! – воскликнул Руджьери, хватая за руку медика, уже готового распахнуть дверь. – Если есть другие города, значит, есть и другие… другие я… другие Руджьери Руффоло. И, может быть, сейчас я выйду – и за первым же углом нос к носу столкнусь с самим собой, что тогда?

– Вам следовало раньше подумать об этом, – проворчал маэстро Маццео. – Несетесь сломя голову, даже не зная дороги… Послушайте, такого случиться не может. В тот миг, когда вы перейдете границу между городами, ваш двойник, где бы он в этот миг ни находился, сам того не ведая, тоже ее пересечет – в обратном направлении. И вы окажетесь вместо него там, а он – вместо вас здесь. Поняли? Ступайте, – и медик толкнул дверь.

– Стойте! – еще громче вскричал Руджьери, хватаясь за массивное кольцо и удерживая дверь. – А если я… который там… если он счастлив, если… из объятий Катерины он попадет сюда…

– А вам не всё равно?

– Нет, – решительно тряхнул головой молодой человек. – Я не смогу наслаждаться счастьем, зная, какой ценой оно оплачено. Ведь это всё равно что я… самому себе… самого себя… понимаете?

– Я-то понимаю, – невесело ухмыльнулся маэстро Маццео. – Рад, что поняли и вы. Теперь видите, что у меня действительно нет средства помочь вам?

Руджьери задумался, не выпуская из рук дверного кольца.

– Вы говорите, что городов – бесконечное число? И как может быть город, в котором Руджьери Руффало женится на Катерине Лонго, точно так же… да! Точно так же может быть и город, в котором Руджьери Руффало знать не знает о ней и… и ничего не потеряет, оказавшись на моем месте, ведь правда? И значит, всё что мне нужно – это выходить из это двери и входить в нее, выходить и входить… пока я не окажусь в нужном месте…

– Теоретически… заметьте, юноша, теоретически это возможно. Но сколько времени уйдет на то, чтобы найти нужное место?

– А это уже мое дело. Я буду искать.

***

Год и семь месяцев спустя, в дождливую зимнюю ночь, Руджьери Руффало без стука вошел в тайную дверь дома маэстро Маццео делла Монтанья.

Медик подождал – но скрип не повторился, Руджьери не собирался выходить наружу. Только шорох одежды по каменной стене… Вздохнув, медик поднялся из-за стола, заваленного книгами и свитками, привычно поднял руку, отводя в сторону пыльное чучело крокодила, болтавшееся посреди комнаты, и выглянул в коридор.

Руджьери сидел на полу, прислонившись спиной к двери. На лице его застыло выражение последнего отчаяния, куда более безнадежного, чем год назад.

***

Вытянув промокшие ноги к огню, гость горбился в кресле, обхватив туловище руками. Хозяин приблизился к нему с чашей подогретого вина в руках.

– Давно вы не появлялись. Я уже опасался, что сгинули без следа. С вашим-то нравом… Выпейте вина.

Руджьери мотнул головой.

– Выпейте-выпейте. Я и так знаю, что вы безутешны. Сделайте это не ради себя, а ради меня. Вам всё равно, а я не буду чувствовать себя негостеприимным хозяином. Я всё понимаю, поверьте. Я ведь и предупреждал вас: ничего из этого не выйдет. В бесконечном числе городов, несомненно, есть тот, где Руджьери не любит Катерину, а ее сердца и рука свободны… Но найти его – безнадежное дело. Вы хоть представляете себе, что это такое – бесконечность?

Гость упрямо мотнул головой.

– Я нашел этот город. Я убедился в том, что Руджьери оттуда не знает Катерины. Я свел дружбу с его приятелями и… в общем, всё так и есть. И Катерина – свободна… была. Завтра – свадьба.

Маэстро Маццео медленно поставил чашу с вином на стол.

– Вы… нашли? Вам удалось? – всплеснув руками, медик подбежал к своему креслу и, кряхтя, придвинул его ближе к креслу гостя. – Так что же вы… что же вы молчите?! Что с вами? Вам выпала такая редкая удача, просто… А на вас лица нет! Что такое, юноша, что с вами? Или ваша страсть была сильна, пока предмет ее оставался вне досягаемости, а теперь…

Гость вздрогнул и распрямился в кресле, глаза его отчаянно сверкали.

– Неправда! Я сам… сам так думал, и не одной бессонной ночи стоили мне эти мысли… мое раскаяние… отчаяние… Но я знаю теперь, что причина не в этом. Не в том, о чем вы говорите. Причина в другом.

– В чем же? Вы нашли свою Катерину…

– Нет. Это не она. В том-то и дело… Когда я впервые увидел Катерину Лонго здесь, во всем очаровании ее цветущей юности… И я был счастлив снова видеть ее такой – едва распустившийся нежный цветок, не знавший страданий и горя, сгубивших здешнюю Катерину… В том-то и дело, в том-то и дело, понимаете ли вы? Я полюбил Катерину юной невинной девушкой с незамутненной душой. Такую же я нашел в другом городе, в том, откуда я сейчас, где моя невеста не сомкнет глаз этой ночью… она любит меня. Она идет замуж за того, кого любит, она счастлива, но я… Я люблю мою Катерину, Катерину страдавшую, Катерину, погибшую от тоски и отчаяния… Понимаете ли вы?.. Та, другая, моя невеста – она чужая мне, и я… почти ее ненавижу.