Дилетантские детективы с животными - Татьяна Мефодьевна Постникова

на дальнюю помойку, а Екатерина Макаровна убирается с дезраствором.

– Тоже неплохо. Сейчас внимательно следите за кормушками животных. Пусть они едят только в вашем присутствии.

– А вы думаете, что эта гадюка может плюнуть кому-то в кормушку?

– Ну, плюнуть, не плюнуть, но подсыпать или подлить что-то может запросто.

– Ведьма, ведьма, ведьма! Скорее бы она от нас уехала!

– Маме пока про Алису не проболтайтесь.

– Папа сегодня звонил в клинику, говорил с врачом. Маме сегодня делают химию в сочетании с иммуноглобулином. Она только под капельницей четыре часа пролежит, а потом сегодня, завтра, а, может и послезавтра будет слишком слабой для разговоров.

Я хотела объяснить Маришке, что лечение онкологии само по себе шок для организма, но тут медсестра из приёмного покоя выскочила с телефонной трубкой в руке и сказала, что у Терентьева открылось вторичное кровотечение, и меня срочно требуют в оперблок.

***

Домой после полуторасуточной работы я добралась на ватных ногах, покормила Трошу, зная, что дети непременно два, а то и три раза выводили её сегодня на прогулку вместе с догами, и завалилась спать.

Фокстрот обычно спала у меня в ногах. Но тут она вдруг вскочила и яростно залаяла. Воры к нам забраться не могли. Территория посёлка охранялась надёжно, а над воротами и по периметру ограды Громухинского сада стояли камеры.

Неужели, Громухины не выдержали и сослали эту Гидру Лернейскую ко мне. Ну, спасибо, ребята! Я торопливо накинула халат и спустилась вниз. Если Баба Яга решила погостить и у меня, я её просто не пущу. Пусть переночует в беседке в саду. Сейчас лето, не замёрзнет.

Из-за двери я услышала тихие стоны и слабое поскрёбывание. Дела-а! В таком состоянии я даже Бабу Ягу не могла оставить на улице. В крайнем случае, сама в беседке переночую, а, может мне повезёт, и Кемеровскую тётушку госпитализируют.

Я распахнула дверь. На пороге лежала Эсмеральда. Судя по тому, как были неестественно вытянуты её задние ноги, я поняла, что они у бедной енотихи отнялись. Кряхтя от натуги, я подняла увесистую тушку, с трудом внесла её на кухню и взгромоздила на стол. Потом я позвонила ветеринару доктору Жене, который наблюдал всех наших животных, и попробовала сделать Эсмеральде промывание желудка. Несмотря на парез задних конечностей и мучительные судороги, зверюга передними лапами и зубами действовала достаточно бодро, и мне пришлось будить и вызывать на помощь Лену.

Евгений Геннадиевич Седых, чаще называемый нами, доктором Женей, был огромен, громогласен и своим помощникам спуску не давал. Мы с Леной и сочувствующей Трошей белками носились по лестницам, потому, что доктор Женя требовал от нас, то чистые полотенца и простыни, то тазы с тёплой водой, то одеяла. Естественно наш домик сиял, как новогодняя ёлка, а так как он стоял ближе к воротам, чем основной дом, и прочие постройки, полиция вломилась именно к нам.

– Капитан Гуляев! – Резко представился один из полицейских, который, судя по всему, был главным, и спросил отрывисто. – Где труп?

За что я уважаю доктора Женю, это за то, что во время работы со своими пациентами он абсолютно равнодушен к посторонним раздражителям. Полиция, армия, извержение вулкана его в этот момент абсолютно не волнуют.

– Мы надеемся, что трупа не будет, – флегматично отозвался он, делая Эсмеральде инъекцию антидота.

Мы-то с Ленкой основательно струхнули, увидев четверых вооружённых людей на моей кухне, а доктор Женя даже не обернулся в их сторону. Фокстрот тоже оказалась на высоте, и хотя она прижалась к моим ногам, хвост отважно держала вверх.

– Будем оформлять ложный вызов? – Неуверенно спросил Гуляев. – Учтите, господа, за это штраф полагается.

Тут дверь снова распахнулась, и дом ворвалась Кемеровская тётушка. Может, она правда ведьма и на метле летает. Расстояние-то между нашими домами приличное.

– Что вы, недоумки, здесь делаете? – Завизжала она. – Хозяин дома отравлен, а они тут с крысой возятся.

– Как отравлен?! – я заорала так, что даже нахальная Эсмеральда постаралась сделаться невидимой. – «Скорую» вызвали?

– Я считала своим гражданским долгом в первую очередь вызвать полицию, потому, что тут явный криминал. Все живы, здоровы, а Мишенька, племянничек мой несчастный в судорогах корчится, и пена у него изо рта так и лезет, так и лезет. Видно не дают кому-то покоя Мишенькины миллионы!

Я не стала дослушивать подробностей, а огромными прыжками помчалась к дому, на ходу вызывая «Скорую».

– Громухин Михаил Сергеевич, пятьдесят два года, предположительно, отравление крысидом, адрес… У ворот вас встретит садовник и проводит в нужный дом.

Потом я разбудила по телефону садовника.

– Юрий Васильевич, через несколько минут подъедет «Скорая», встретьте их, пожалуйста, у ворот и проводите к Михаилу Сергеевичу в спальню. Похоже, его отравили.

– Догадываюсь кто, – невнятно пробормотал садовник, по-видимому, торопливо натягивая на себя что-то из одежды в этот момент, – своими руками кобру придушу!

Ленка умчалась далеко вперёд, а полицейский, что бежал наравне со мной, одышливо спросил:

– Откуда, вы знаете название яда?

– Вы застали нас в тот момент, когда мы енотиху от крысида спасали. Сомневаюсь, что в доме появилось несколько видов яда. Здесь ничего такого вообще никогда не держали.

Ленка встретила нас на пороге.

– Жив? – Спросила я задыхаясь.

Разговоры во время сумасшедшего бега в сорок, с хорошим хвостиком, лет уже даются непросто.

– Жив, но судороги такие, что он даже с кровати упал. Тётя Ира, а вдруг папа умрёт?!

– Не паникуй раньше времени. Быстро буди Лидию Львовну, и потом обе ко мне на помощь.

***

«Скорая» приехала быстро, как я потом узнала, полицейские продублировали мой вызов, и к нам послали ближайшую машину. Врач «Скорой» мгновенно оценив мои профессиональные действия, спросил:

– Вы врач?

– Хирург Величевская.

– Я вынужден буду это зафиксировать в протоколе, коллега. Вы же законы знаете?

– Конечно.

Законы пишут те люди, которые высоко сидят и так далеко глядят, что нас, ничтожных, просто не замечают. Дипломированный врач, если он не находится на своём рабочем месте, не вправе оказывать профессиональную помощь пострадавшему. А это значит, что если Михаила всё-таки не удастся спасти, то сидеть мне долго и счастливо в какой-нибудь колонии. По крайней мере, достаточно, что бы подумать, как я дошла до жизни такой. Почему-то законодательно у нас должны оказывать первую помощь пострадавшему непрофессионалы, которые ломают рёбра, делая искусственное дыхание, пытаясь вытащить, зажатого в машине, человека просто разрывают ему позвоночник, и даже выводя несчастного из простого обморока, умудряются сломать ему скуловую кость.

Я сообщила все свои данные и описала уже проведенные процедуры молодому фельдшеру, который всё это тщательно записал, и мы