Жена на миллион - Айрин Лакс

для мирного общения. До взаимопонимания, как до Луны, но даже просто говорить с Багратовым очень приятно.

Все же он для меня — загадка. Блуждаю взглядом по его суровому лицу с темной бородой, опускаюсь взглядом на широкие плечи и крепкие запястья, долго-долго смотрю на пальцы, уверенно держащие руль.

— Не смотри на меня так, Мышонок.

— Не нравится, что я на тебя поглядываю?

— Глупышка, ты от меня взгляда не отрываешь. Я могу расценить это как сигнал к действию, припарковать машину в укромном местечке и… Кто знает, что может случиться на заднем сиденье…

— Только не так! — выдаю мгновенно.

Не хотелось бы мне первый раз в машине! Еще больше меня пугает мысль о смирении с фактом, что я стану его женой по-настоящему. Со всеми вытекающими. Стану его женщиной… Даже мысль об этом греховно-сладкая, с перчинкой, тает на языке и порождает совсем не безобидные реакции.

Причина тому — он сам, пробудил во мне чувственность, о которой я не подозревала, и теперь не получается не реагировать на его близость.

— Ты красиво смущаешься. Еще больше заводит.

Новое откровение вгоняет в большую краску. Еще одна порция взглядов со стороны мужчины, под которыми я начинаю плавиться. По городу катались, почти ни о чем не разговаривая, редко обменивались репликами.

— В одно место заехать хочу. Это ненадолго, — звучит неожиданно. — Ты как? Потерпишь несколько минут? В машине.

— Да, конечно. А куда тебе надо?

— Увидишь. Можешь даже пройтись со мной. Если захочешь.

После этих слов Багратова любопытство становится только сильнее. Еще больше я удивляюсь, когда внедорожник тормозит возле магазина музыкальных инструментов с красноречивым знаком на вывеске в виде скрипичного ключа.

Я не хочу сидеть одна в машине. К тому же любопытство подстегивает. Ох уж это любопытство. Я понимаю, что Багратов опытно со мной играет в некоторые моменты, но как та лиса, не могу удержаться на месте и попадаюсь на его уловки.

— Зачем мы здесь? Ты хочешь купить что-то?

— Можешь остаться в машине. Можешь пойти со мной, — сощуривается.

Багратов выглядит расслабленным, но я чувствую, как сильно он напряжен внутри. Поездка значит для него очень многое, пусть я и не понимаю всего. Багратов даже не сказал открыто, но интуитивно я понимаю, что не ошибаюсь.

— Я пойду с тобой. Если можно.

— Можно, — крепко обхватывает руку и ведет за собой в магазин музыкальных инструментов.

Багратов — музыкант? Не похоже… Может быть, немного играет на чем-то? Хочет купить для себя или в подарок?

* * *

Никогда не бывала прежде в подобных местах, обилие завораживает. Как будто вступаю на неизведанную территорию. Ни на чем играть не умею и никогда этому не училась, а здесь внутри царит особая атмосфера. Багратов сразу направляется к администратору торгового зала и передает ему пухлый конверт. Тот принимает без слов. Внутри ширится любопытство: чего же такого купил Багратов за целую кучу деньжищ?!

— Пошли, — опускает ладонь на талию. — Покажу тебе кое-что.

Багратов увлекает меня в сторону, проводит между рядами и останавливается напротив одной из стен, где развешены гитары.

— Коллекционные. Самые редкие и дорогие.

— И какую из них хочешь ты?

— Я? — качает головой. — Нет, я только самые простые аккорды умею брать, и ради того, чтобы побренчать Мурку, не стал бы покупать. Я и не покупаю.

— Тогда зачем ты отдал тому человеку денег?

— Чтобы не забирали, — Багратов кивает. — Средний ряд, третья слева.

— На вид, самая обычная гитара.

— Выглядит самой обычной, да… Там особое дерево, струны. Она старая. Принадлежала известному музыканту, имя которого ничего не значит для тех, кто в этом не разбирается. Для ценителей — лакомый кусочек.

— И сколько она стоит?

— Она никогда не продавалась.

С трудом сдерживаю вздох нетерпения. Багратов же сцеживает мне информацию по крошке, словно сам до конца не решил, стоит ли со мной делиться. Кажется, и сейчас в этом до конца не уверен. Я придвигаюсь к нему еще немного, буквально по сантиметру. Наши руки почти соприкасаются.

Нечаянное столкновение пальцами, от которого искрит. Багратов уверенно забирает мою руку в свою ладонь, молчит некоторое время. Потом говорит отрывисто и сухо, словно сообщает новостную сводку:

— Владелец этот инструмент никогда не продавал и не собирался продавать. Выставил на всеобщее обозрение, как предмет гордости. Всегда отказывал в продаже. Мой младший брат любил музыку. Приходил сюда часто и фантазировал, что купит ту гитару. Брат упорно предлагал цену. Мы не бедствуем, и суммы, которые он предлагал, были просто фантастическими. Он был уверен, что получит желаемое. Всегда получал.

Хозяин гитару так и не продал. Сейчас всем заправляет его младший брат. Гитару он тоже не продавать не собирается и вообще хотел убрать ее с витрины. В свою закрытую коллекцию. Там бы никто ее не увидел, кроме очень ограниченного круга лиц. Я плачу ему за то, чтобы гитара так и висела здесь…

— А брат? — спрашиваю едва слышно.

— Брата нет уже много лет, — выдает скупо. — Сегодня тот самый день.

Я лишь крепче переплетаю пальцы с пальцами Багратова. Кажется, он меня вот-вот расплющит, так крепко сдавил.

— Есть решения, «или-или». Принимая их, спасаешь одних и теряешь других, — говорит отрывисто. — Я принял такое решение. Мне с ним жить.

— Брат погиб?

— Следов не нашли. Была такая заварушка, что вообще сложно было найти останки. Месиво.

— То есть ты точно не знаешь?

— Я был в другом месте. Когда приехал, было уже слишком поздно. Объективно, не было ни одного шанса выжить.

Теперь я понимаю смысл поведения Багратова. Уму непостижимо, чего ему стоит держаться в день памяти младшего брата. Если к тому же Тимур считает себя частично виноватым…

— Но ты же знаешь, да?

— Что знаю?

— Есть вещи, которые объективно кажутся невозможными, и все же случаются, — едва дышу.

— Глупышка. Не надо скармливать мне ложных надежд.

— Конечно, куда мне до тебя!