Телохранители для апостола - Максим Шахов

Алексеев дождался, когда наблюдатели, вытирая пот с лица, пристроятся за священником, и пошел следом. Теперь их путь в самом деле лежал в сторону храма. Сейчас можно больше не снимать, но Максим не стал выключать камеру, объектив которой был встроен в боковину его хитрой сумки-планшета вместо одной из клепок. Для его дела личности наблюдателей очень важны, и их стоило запечатлеть. А раз за священником следили, значит, могло еще что-то произойти, и это следовало также заснять.

Максиму очень хотелось войти в храм, но он понимал, что это не только опасно, потому что наблюдатели его могут «срисовать», но и бесполезно. Скорее всего священника проводят куда-то в недра церкви, куда никому из посторонних доступа нет. Неоправданный риск, лучше уж ждать снаружи и наблюдать за этими тремя парнями.

А, нет! Появился четвертый… Из подкатившего к тротуару синего «Рено» вышел мужчина средних лет и среднего роста. Какой-то он был весь средний, неприметный. И одежда, характерная для Рима в это время года. И внешность, характерная для местного жителя. Хотя, наверное, он несколько смугловат для итальянца, но это могло быть загаром, если он, например, год работал в Африке. Максим не мог различить человека простым взглядом, а доставать на виду прохожих бинокль не рискнул.

Человек подошел к тем троим, что следили за священником, о чем-то переговорил с ними, и парни исчезли. Мужчина не спеша вернулся к машине и лениво уселся на переднее сиденье, не закрывая двери. Так обычно собираются долго и упорно ожидать. Чего? Точнее, кого – Лонгина?

Максим закрутился на месте, лихорадочно осматриваясь по сторонам. Нужен был наблюдательный пункт. Надежный, скрытый, с которого были бы видны машина и большая часть площади. Максим не беспокоился из-за того, что на священника могут напасть и убить. Как-то само было понятно, что с ним хочет встретиться и поговорить вот этот человек. И разговор надо послушать, а лучше даже – записать. Аппаратура, имевшаяся у Алексеева в сумке, позволяла это сделать.

В трехэтажном доме, спиной к которому стоял Максим, на последнем этаже располагался выставочный зал. И сегодня, судя по объявлению, там проходила выставка, посвященная какой-то эпохе культуры древних этрусков. И выставлены были образцы, найденные во время раскопок… два года назад. Максим решил, что это то, что нужно. С такими раритетами они тут много посетителей не соберут. В лучшем случае несколько специалистов придут и студентов, кому эта тема интересна. Так, дежурное мероприятие в рамках спонсорской помощи, которую все равно надо отрабатывать.

Максим взбежал по широкой лестнице на третий этаж. Налево уходили офисы, наверное, муниципальное учреждение, а справа – широкая стеклянная дверь. Алексеев открыл ее и вошел. Большой коридор, в конце которого две арки уходили направо и налево. С обеих сторон через них в коридор проникал солнечный свет. Значит, там выставочный зал или залы.

Оттуда наблюдать нельзя. Как он будет выглядеть со своими микрофонами ненаправленного действия, наушниками, объективом. Через несколько шагов, которые Максим пытался сделать как можно тише, справа он увидел четыре двери. Находка! Два мужских и два женских санузла. На ближайшей двери висела табличка: «Chiuso per ristrutturazione» [8] . И она оказалась заперта. Достав из кармашка сумки набор отмычек, Максим за несколько секунд отпер простой замок. Открыв дверь, увидел небольшое помещение со сбитой со стен плиткой и разобранными водопроводными трубами. У одной стены два писсуара с зеркалами, у противоположной – две кабинки. У самой двери две раковины. Закрыв за собой дверь и пройдясь по санузлу, Максим убедился, что в кабинках никого нет. Вернувшись к двери, повернул защелку замка и занялся подготовкой места для наблюдения.

Вид из окна отличный, но Алексеева беспокоило то, что его самого в окне было хорошо видно с улицы. Осмотревшись, он нашел старую газету, которую тут, наверное, оставили рабочие. Не обнаружив ничего более подходящего, чтобы закрепить, он воспользовался жевательной резинкой. Теперь, проделав в газетном листе, закрывавшем нижнюю часть стекла, отверстие, установил на подоконнике микрофон и направил его в сторону синей машины внизу. Туда же он нацелил и объектив встроенной камеры. Теперь оставалось ждать отца Лонгина.

Для проверки аппаратуры Максим включил микрофон. В машине было тихо. Если там сидел еще кто-то, кроме этого темнолицего, то он молчал, как мышка. Но тут раздался какой-то шорох, потом мелодичное пиканье. Максим догадался, что человек набирает номер на мобильном телефоне. Он подумал, что чисто теоретически возможно, наверное, по звуку определить, какой номер этот тип набирал. Хорошо, что запись ведется автоматически.

К большому изумлению Максима и к его удовлетворению, незнакомец в машине заговорил по-арабски. Говорил он не очень долго и даже как-то лениво. Не похоже, чтобы отдавал приказания или выражал недовольство. Вполне мирный голос. Тем более что он мог просто звонить… женщине. Но совпадение фактов: слежка за русским священником, который приехал с тайной миссией, связанной с возможным терактом арабских экстремистов, и явное ожидание русского священника арабом – наводило на серьезные размышления.

Это было везение, и все же молодец Росляков. Командир и его руководство вовремя почуяли и зацепили «ниточку». Если опасность очень вероятна, то им просто повезло сразу выйти на след. Теперь не опростоволоситься группе. А непонятное уже начало происходить. Взять хотя бы исчезновение Демичева, который был, между прочим, на отдыхе.

Максим просидел в размышлениях минут тридцать, прежде чем из храма вышел отец Лонгин. Он отошел на несколько шагов, повернулся и перекрестился. Потом он деловитым шагом двинулся через площадь. Между прочим, в его руках уже не было пакета с фруктами. Съел? Смешное предположение. А если серьезно, то пакет был лишь маскировкой для передачи там, внутри, для кого-то чего-то важного. Теперь уже этого не узнать.

А вот и темнолицый активизировался. Он вылез из машины и сделал несколько шагов наперерез священнику. Максим услышал его низкий резкий голос, говоривший по-английски:

– Здравствуйте, могу я с вами поговорить? Это очень важно.

– Со мной? – удивился священник. – Я не служу в этом приходе, я приезжий.

– Это как раз связано с вашей миссией, Лонгин, – жестко произнес араб. – Я знаю о цели вашего приезда и хочу помочь вам.

– Вообще-то, у нас принято обращаться к священникам словом «батюшка», – задумчиво сказал отец Лонгин, – или с добавлением слова «отец».

Максим понял, что священник говорит это лишь для того, чтобы прокрутить в голове возможные варианты развития событий и успеть продумать, как себя вести и что отвечать. Решение отец Лонгин принял быстро и профессионально. Если тебе говорят, что знают о твоей миссии, то таиться бессмысленно. Миссия всегда есть. Даже у Демичева она была – отдохнуть, развеяться. И здесь можно в любой момент сказать, что ты, парень, что-то напутал, я тут с посланием от Московской епархии к главе местного прихода. Это же тоже миссия.

А уж если незнакомец выложит доказательства того, что он знает о подготовке конференции, то тем более таиться уже смысла нет. Ведь что-то он хочет предложить. Значит, начинается оперативная игра, и в ней надо участвовать. Со своими целями.

– Впрочем, вы не христианин, – продолжил священник, – поэтому можете называть меня по имени – Олег. Так что вы хотели мне сказать?

– Давайте сядем в машину, а то мне неудобно заставлять вас стоять. Я даже не предлагаю вас подвезти куда-то. Вы ведь откажетесь?

– В наше время любой здравомыслящий человек отказался бы от такого предложения незнакомца в чужом городе, в чужой стране.

Отец Лонгин уверенно двинулся к машине, сам открыл пассажирскую дверь и уселся рядом с арабом.

– Я вас слушаю.

– Я хочу вернуть вам, точнее, вернуть через вас церкви одну реликвию, которая была похищена недавно из православного храма.

– Благое дело, сын мой, – ответил священник, и Максим подумал, что тот хорошо держится. – Хотя я не понимаю, почему через меня? Вернуть можно в полицию, в тот же храм. Или похищено не в Италии, в другой стране?

– Похищено в Италии, – заверил араб. – А через вас потому, что вы наверняка не связаны с местной полицией. Кое-кто из моих знакомых по вашему внешнему виду определил, что вы приехали из России. Поймите, что для меня так безопаснее. Я ведь араб, а это в глазах местных властей почти синоним понятия «террорист».

– То есть вы боитесь местных властей? Почему, если вы законопослушный гражданин?

– Вам обязательно все знать? Вы уверены, что вам хочется знать чужую тайну?

– Вы почти начали исповедоваться, – сказал священник, и Максиму подумалось, что тот улыбнулся при этих словах. – А мой долг выслушать, облегчить вашу душу. Если я ошибся и вы всего лишь курьер, то могу помочь вам молча.