Бездушный (СИ) - Тимофеев Владимир

— Ну, конечно же, нет. Давлет никогда не посмел бы не то, что сказать, но даже подумать о тебе хоть что-нибудь оскорбительное.

— Он меня что, боится?

Гиана опять засмеялась:

— Я думаю, ты ему просто нравишься. Как девушка, а не как могучая пери...

Бывшая невеста Ашкарти нахмурилась, но развивать эту тему не стала. На уроках в школе невест им рассказывали, что девочки в Ривии рождаются в два раза реже, чем мальчики. Странная диспропорция длится уже триста лет, её причины никому неизвестны, и переломить ситуацию у местных саиров и пери не получается.

Имперские маги злорадно объясняли происходящее карой небес за приверженность южан чернокнижничеству.

Ривийцы считали это испытанием. Его ниспослала им богиня Шитар, дабы укрепить их тела и души и превратить в народ воинов, способных, когда придёт час, смести с лица земли северных варваров и уничтожить их императора.

Вероятно, поэтому здесь женились и выходили замуж достаточно поздно, а женщин, как правило, сопровождали на улице родственники-мужчины: отцы, мужья, братья, дяди... Чтобы их, так сказать, не увели, не украли другие представители сильного пола, хоть для себя, хоть вообще для продажи. Собственно, из-за этого орудующие в пустыне банды больше всего ценили в качестве приза при грабеже молоденьких девушек. За такую лакомую добычу местные работорговцы отваливали практически столько же, сколько за целый табун лошадей или за сотню-другую баранов. Но чаще всего похищенных дам возвращали обратно родственникам — за очень приличный выкуп...

К волшебницам, впрочем, все эти «правила» не относились. Пери легко могли путешествовать по стране в одиночестве. Никому из простых разбойников и в голову не приходило ловить их ради продажи и выкупа, даже с использованием рунных камней. Поэтому когда в ограбленном караване обнаруживались обладательницы волшебного дара, их или сразу пытались убить (с переменным успехом), или же отпускали с почестями, нижайше прося не держать зла на опростоволосившихся налётчиков.

Сами же пери старались придерживаться определённого «этикета»: не выделяться из толпы в больших городах и, как все прочие женщины, передвигаться там в сопровождении мужчин — друзей или слуг. В пустыне, степи и небольших поселениях этот же «этикет» требовал совершенно иного: чтобы все вокруг видели, кто перед ними.

Но, как говорили новые спутники имперской беглянки, пери на то и пери, чтобы время от времени плевать на условности, особенно, когда они пребывают не в духе. Разбойникам, напавшим на них в распадке между барханами, в этом плане дико не повезло. Они угодили под горячую руку как раз вот такой вот «находящейся явно не в духе пери Алины». За что, собственно, и поплатились. Причём, мгновенно, даже не успев осознать, почему.

Именно эту версию выдвинули Халеш, Давлет и Гиана.

Невольная виновница торжества разубеждать их не собиралась...

— Старший десятник Халеш, батыр Давлет, — представил себя и спутника Халеш, остановившись перед скрестившими копья стражниками. — Сопровождаем высокую гостью Алину-ханым, прибывшую во дворец по личному приглашению великого взира, да продлит богиня Шитар его годы...

Копья медленно разошлись, двери открылись, в широком проёме появился начальник дворцового караула. Окинув цепким взглядом гостей, он остановил свой взор на Алине.

— Прошу, уважаемая ханым. Мой повелитель ждёт вас.

Ни единым намёком, жестом, движением глаз, пальцев, бровей он не показал, что уже знаком с гостьей...

В дом Халеша старший дворцовой стражи могущественный Эрхан-бей явился два дня назад, поздним вечером, втайне, никем, как он сам уверял, не узнанный. Сомнений в его словах у девушки не возникло. Имеющиеся при нём рунные артефакты, скрывающие внешность и создающие качественную иллюзию, она увидела сразу, едва он возник на пороге. О прочих, неактивированных, Алина сообщила на ушко Гиане, а та — своему жениху.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это оказалось проверкой. Когда гость услышал от Халеша об обнаруженных артефактах, его глаза довольно сверкнули, он приложил руку к груди и, поклонившись Алине, негромко проговорил:

— Прошу прощения у уважаемой пери за необоснованные подозрения.

Девушка в ответ лишь молча кивнула...

Путь по коридорам дворца продлился недолго. В сравнении с арладарским аналогом, этот был меньше раз в десять, но по красоте, внутреннему убранству и вычурности архитектуры, нисколько не уступал первому. Туман, по крайней мере, за высокими окнами не клубился, и от собственных подданных здешний хозяин не прятался.

Больше всего несостоявшуюся наложницу Горша восхитила балюстрада, проходящая прямо по берегу великого Тила. От вида на плавно текущие воды, на открывающийся с верхотуры простор у беглянки перехватило дыхание. Она даже замедлила шаг, чтобы полюбоваться на реку, напомнившую ей ту, которую она видела в детстве, но до которой теперь уже и не чаяла хоть когда-то добраться...

У входа в покои великого взира стоял ещё один пост. Двое обритых наголо мечников, безбородых, одетых в дорогую парчу и сафьяновые сапоги. Эрхан-бею они напрямую не подчинялись. Гаремная стража охраняла взирских наложниц и состояла только из евнухов.

Когда Алина об этом узнала, она совершенно не удивилась. Проживающих во дворце Арладара невест и наложниц охраняли исключительно женщины. Хотя, казалось бы, чего опасаться? Комплекс дворцовых зданий был отделён от обычных столичных кварталов высоким забором, рвом, ядовитым туманом и морем волшебных ловушек. А ещё внутри призрачных стен никто кроме императора не мог колдовать. Но всё равно — Великий Ашкар опасался, что даже среди его самых преданных слуг рано или поздно отыщется тот, кто не устоит перед искушением «попользоваться» императорской собственностью.

Ривийский правитель возможностями хозяина Великой Империи не обладал. Однако на личный гарем он тоже не поскупился. И пускай в государстве, где мужчин проживало в два раза больше, чем женщин, это выглядело вызывающе, с любвеобильностью взира простые ривийцы так или иначе мирились. Ведь, как известно, начальство на то и начальство, чтобы иметь свои маленькие, недоступные большинству радости и привилегии.

Нынешний повелитель Тилланда обожал молоденьких девушек. В его гареме их числилось два десятка, возрастом от пятнадцати до двадцати двух. Когда последние начинали казаться взиру чересчур «взрослыми», он отдавал их замуж за своих лучших батыров. Часто вместе с приплодом. Что любопытно, все стороны оставались довольны: и сами красавицы, и одарённые ими батыры, и взир. Но что ещё интереснее, не меньшее удовольствие от процесса получали имперские маги. Поскольку чем больше здешний правитель увлекался гаремными дивами, тем меньше внимания он уделял подготовке к войне с Великой Империей.

Об этом Алине рассказал начальник дворцовой стражи. И по тому, как потемнели от гнева её глаза, понял, что не ошибся...

Стражников в «приватную» зону не допустили. Дальше по анфиладе комнат бывшую невесту Ашкарти сопровождали охранники-евнухи. Перед четвёртой дверью их остановила дама лет тридцати с прищуренными злыми глазами.

«Шерифе́-ханым», — опознала её Алина по описанию Эрхан-бея.

«Управляет гаремом взира, пользуется его благосклонностью, но на ночь к себе он её давно уже не приглашает, — сказал про неё начальник дворцовой стражи. — Исключительно подозрительна, рунным мастерством не владеет, ненавидит мужчин, надеется когда-нибудь уговорить великого взира сделать её советницей в Великом Диване...»

— Так ты и есть та самая, ха, волшебная танцовщица, что возбуждает чресла любого мужчины, хоть старика, хоть больного, хоть умирающего? — небрежно поинтересовалась управительница гарема.