Принцесса и мальчишки - Януш Домагалик

— Значит, в этом и состоит то дело, которое у тебя было ко мне? — спросила она подозрительно.

— В общем, да. Ведь из всей школы я успел познакомиться только с тобой. Думаю, ты не откажешься мне помочь. — Тут я вздохнул, следя, однако, за тем, чтобы вздох этот получился не слишком уж тяжелым. — Знаешь, я даже боюсь, не придется ли мне остаться на второй год; не знаю, справлюсь ли с программой.

Никогда в жизни мне еще не удавалось так гладко и вдохновенно врать, а жалостные мины возникали у меня на лице как по заказу. Ситуация эта даже стала забавлять меня. Мы с Иркой шагали по главной улице города, а потом свернули на набережную и по берегу реки двигались к новому району. Дорогу я выбрал с таким расчетом, чтобы будто нечаянно оказаться рядом с кинотеатром. Тогда легче будет предложить ей взять билеты на шестнадцатичасовой сеанс.

К Ирке вновь вернулось хорошее настроение, и она подробно рассказывала о преподавателях: кто из них какой и чего больше всего не любит. А потом она перешла к нашему классу, который, по ее словам, был очень даже ничего и состоял из довольно милых и дружных ребят.

— Только эти ваши фамилии! Жуть! — Я громко рассмеялся, припомнив перекличку. — Можно подумать, что их специально подбирали.

— Вот-вот! И пани Вонторская сказала то же самое, когда пришла к нам впервые. Пани Вонторская — это наша классная руководительница, но работает она в этой школе только с прошлого года. В первый день с ней в класс пришел директор, представил ее нам, а она попросила, чтобы каждый сам назвал свою фамилию.

— Ну и как? Сразу поседела или это происходило у нее постепенно?

— Уже при Болиглове она фыркнула, а на Фурдале было видно, что ей удается сдерживаться из последних сил. Когда же дело дошло до Недзели, а вслед за ним пропищал свою фамилию Непекло и тут же басом представился Огурек, она расхохоталась до слез. «Это, пан директор, что-то невероятное. Нет, это какой-то заговор! — произнесла наконец она. — Или шутка. Они просто сговорились, правда?»

— Ну а класс что? Вы обиделись?

— Мы — нет. Но видел бы ты выражение лица директора! Он холодно поглядел на пани Вонторскую и, пробормотав: «Не понимаю, что вы имеете в виду… Впрочем, пора начинать урок», — тут же вышел из класса. Да, начало у пани Вонторской никак не назовешь гладким. Директор, судя по всему, и по сей день ее недолюбливает.

— Ничего не понимаю. А директор-то с чего на нее взъелся? — удивился я.

— А ты разве не знаешь фамилию нашего директора? — рассмеялась Ирка. — Вот оно что! Его зовут Мруз (Мороз). К тому же наш сторож — его дальний родственник из деревни — именуется Бонифацием Лято (Лето)…

— Однофамилец футболиста?

— Именно. Он даже, кажется, состоит с ним в родстве.

Мы подошли к кинотеатру, и тут оказалось, что никаких особых подходов мне не потребуется. Ирка сама спросила, видел ли я этот фильм, и предложила:

— Хочешь, пойдем в кино. Но только завтра. И возьмем с собой Аню Грудзень — мы с ней дружим. А может быть, и еще кого-нибудь? Давай спросим в классе, кому еще охота пойти с нами, и отправимся все вместе. Хорошо?

— Стоит ли? Просто пригласим эту Аню, если ты настаиваешь, и позовем, например… Ковальского, — сказал я.

Фамилия Ковальского была первой, которая пришла мне в голову. Дело в том, что у меня вовсе не было желания организовывать групповой поход. В конце концов, мне нравился не целый класс, а одна только Ирка. И именно с нею мне хотелось сходить в кино…

— Как хочешь… А почему, собственно, Марека Ковальского? Ты его еще не знаешь. Он наверняка откажется, вот увидишь.

— Тогда, может, обойдемся и без этой Ани, а? — Я наконец решился сказать то, что думал.

Ирка как-то странно поглядела на меня и только после длительной паузы ответила:

— Завтра решим, ладно? А сейчас я бегу домой: в три у меня заседание совета отряда. До свидания… — И она поправила волосы точно таким движением, которое запомнилось мне с нашей первой встречи в коридоре. И улыбнулась — совершенно обыкновенно, а может быть, и не обыкновенно. — До завтра, Яцек!..

— Не валите, ребята, столько веток сразу. Вы что, в первый раз раскладываете костер? Пламя задохнется! Охотников нет заново раздувать его!.. Лично я не из тех, кто дует на горячее. Уж скорее — на холодное. Ну да ладно…

Отец мой работал геологом. Собственно, он работает им и по сей день. Это кое-что объясняет, а впрочем, может, и не объясняет… Посмотрим… Никому еще не рассказывал эту историю и сам толком не разобрался, что к чему. Отец мой, значит, работает геологом и всю жизнь занят поисками чего-то, и каждый раз на новом месте. Ищет он, кажется, главным образом нефть, но, наверное, не только ее.

У геологов часто получается так, как бывает, если надо пораньше прийти в школу: ищешь, например, тетрадку по географии. Торопишься, спешишь, на часах уже без четверти восемь, и тут отыскиваешь вдруг те сто злотых, которые никак не мог отыскать вчера… Нужной же тебе тетрадки по географии как не было, так и нет. Конечно, и тетрадка эта когда-нибудь обязательно найдется, но найдется она, когда ты будешь искать учебник истории или, например, авторучку. Вот и отец: искал он как-то медь, а нашел какую-то глину, каолин, что ли, или еще что-то — я не слишком разбираюсь в этих делах. Главное, они обязательно что-нибудь находят. А добычей потом занимаются другие.

Отец, значит, бурит, вгрызается, так сказать, в землю, а нам в результате приходится вечно мотаться вслед за ним, переезжать с места на место по всей стране. И после этих каникул нам предстоит переезд на новое место, где сейчас работает отец. Они там уголь ищут, хотя угля этого там пока никто не находил. А может быть, и не уголь, а какую-то руду. Точно не знаю — государственная тайна…

Очень может быть, что нам с мамой и нет необходимости так часто переезжать. Ревнует она отца, что ли? Мама утверждает, что люди женятся для того, чтобы быть вместе. А мне вечно приходится менять школы и каждый раз оказываться на положении новичка. Старший брат не так давно перестал ездить за нами, потому что уже дважды заваливал вступительные экзамены в институт. Вот ему и дали спокойно пожить на одном месте и сосредоточиться. Поселился он, как выражается отец, «на семейной базе» — у деда.

Менять школы и каждые год, два или три оказываться в классе на положении новичка — занятие не из приятных. Но и к этому можно приноровиться. У меня получается, например, совсем неплохо. Хорошо еще, что я не так глуп, как иногда прикидываюсь, поэтому и учусь вполне прилично. И еще — очень повезло нам с мамой: без нее мы, как говорится, давно оказались бы на мели.

Мама — самая умная из всех, с кем мне приходилось встречаться, хотя никаких институтов не кончала, потому что рано вышла замуж. Она, правда, говорит, что не рано, а в самую пору. А о том, чтобы кто-нибудь сумел приготовить клецки с подливкой так, как готовит их мама, вообще не может быть и речи. К тому же мама и выглядит на все сто и в стерео, и в цветном изображении — у нее очень красивые черные волосы… и вообще. Но это, в конце концов, вас не касается. Отец у меня тоже неплохой и голову на плечах имеет.

«Посмотреть на тебя со стороны, так ты невесть какой ловкач. А для мамы ты проще пылесоса. Согласен? Так что с мамой ты уж лучше и не пробуй тягаться!» — всякий раз говорит отец, узнав о какой-нибудь очередной моей выходке. Казалось бы, глупо сравнивать человека с пылесосом, но что-то тут есть! У нее, у мамы, глаз наметанный. Смотрит себе в потолок или, скажем, еще куда-нибудь, а мне говорит: «Не ври, знаю, что врешь». А откуда бы ей знать?..

Так-то вот. Могу, например, напустить на себя бог знает какой вид, а она тут же докажет, что это я играю роль, и притом глупую. Пытался я было провести ее разок-другой, но только сам каждый раз оказывался в дураках. Вот и пришлось бросить. Да и ни к чему все это: если бы даже сошло гладко, то все равно знаю, что самому придется жалеть. Брат тоже всегда на маминой стороне. Они вообще друг друга поддерживают, но он вроде бы «в нее пошел», а я — нет. И мама это знает. Жаль, не знает она, что я за нее болею больше, чем он. Больше — это уж точно.

Приспособиться к вечной смене школ мне еще здорово помог и отец, разъяснив, как быть, с одной стороны, новичком, а с другой — оставаться самим собой. «Запомни: новое место — это новое место. Уж я-то в этом кое-что смыслю. За тобой пристально наблюдают, поэтому и тебе самому надо следить за собой. Не торопись сразу же выкладывать все, что думаешь, или вести себя как заблагорассудится. К тебе должны привыкнуть, нужно притереться к новому месту. Главное же — сразу оглядеться: кто есть кто, кого и за что не любят, кто самый сильный, а с кем и связываться не стоит. Нужно на первых порах хорошенько пошевелить мозгами, а потом все само собой наладится. Ну, да ты парень способный, справишься…» Вдалбливал мне он эти премудрости не раз и не два. Я и действительно справлялся, и весьма недурно.