Призвание (народный перевод) - Кейт Тирнан

Мы прошли вниз по улице, обрамленной большими камнями, мимо Дакоты, где жил Джон Леннон, и, наконец, остановились присесть на низкой стене с видом на Земляничные поля, где находился его мемориал. Были очень холодно, и в этот день в саду в форме слезинки было не много посетителей. Но на алее с мозаикою, выложенной словом «Воображение», кто-то оставил букет желтых и белых маргариток.

— Ты знаешь, что Земляничные поля — это название приюта рядом с домом, где вырос Джон Леннон? — спросил Хантер. — Вырастившая его тетя угрожала отправить его туда, когда он не слушался.

— Я должна была бы помнить это с рассказов отца, — ответила я. — Он все еще большой их фанат.

— У моих родителей были все альбомы Биттлз, — вспомнил Хантер. — Мама всегда играла вторую часть «Abbey Road» по утрам воскресенья. «Сюда приходит солнце», — немного напел он. — Богиня, прошли годы с тех пор, как я думал об этом. — Он покачал головой, как будто пытаясь вытрясти оттуда боль воспоминаний.

— Ты хотя бы знаешь, что они живы, — сказала я, стараясь поднять ему настроение. Темная волна разрушила ковен родителей Хантера, когда ему было всего восемь, и с тех пор его отец и мама скрывались. Он годы точно не знал, живы они или мертвы. Как раз перед Юле его отец связался с ним через его луэг. Но темная волна поглотила видение, прервав его до того, как Хантер услышал то, что папа пытался ему сказать. С тех пор мы не осмеливались связаться с ними снова, страшась, что это направит к ним темноту.

— Я знаю, что они были живы три недели назад, — поправил Хантер непроницаемым голосом. — Или, по крайней мере, отец был. Но с тех пор с ними могло статься что угодно, а я не знаю. Вот что съедает меня — незнание.

Переживая его боль, я обняла его за талию. Чаще всего Хантер хорошо скрывал свою грусть по семье под внешним спокойствием, но так же часто она показывалась, и я видела, что она всегда была с ним. Что она никогда не успокоится, пока не узнает точно, что случилось с его родителями.

Я почувствовала в груди мягкий светлый огонь света. Ко мне пришло одно из лечебных заклинаний Элис.

— Позволишь мне кое-что попробовать? — спросила я.

Хантер кивнул. Я наполовину открыла его жакет, сняла рукавичку, открыла одну пуговицу его рубашки и положила свою уже холодную руку на его гладкую, теплую кожу. Он отпрянул, но я почувствовала, что он открылся тому белому свету, что струился сквозь меня.

Я начала нашептывать заклинание.

— Любящие сердце однажды должно грустить. Любовь и грусть — одинаковые дары Богини. Впусти боль, пусть она откроет твое сердце для сострадания. Позволь мне помочь тебе выдержать грусть…

Я не смогла закончить. Внезапно я точно почувствовала, как это было бы, если бы моих родителей и Мери-Кей оторвали от меня. Это было больше, чем мучительно. Это было больше того, что можно вынести. Я вскрикнула от печали, хотя и сумела оставить руку на груди Хантера, сумела не остановить ток лечебного света.

— Шшш, — сказал Хантер. — Ты не обязана делать это больше.

— Нет, — прошептала я. — Я должна закончить заклинание. Разреши сердцу облегчится, и открыться для большей любви. Разреши любви, что вечно течет во вселенной, обнять и успокоить тебя.

Постепенно я чувствовала, как белый свет рассеивался, а с ним и боль Хантера. Мои глаза встретились с его глазами. В нем что-то изменилось, появилась новая ясность. Я чувствовала, что-то, что связывало его, растворилось.

— Спасибо, — сказал он.

— Благодари Элис, — дрожа, ответила я. — Я не понимала, насколько это больно. Прости меня.

Он поцеловал меня в лоб и прижал к себе. Когда я перестала дрожать, он сказал:

— Разве ты не хочешь знать, почему мы сидим здесь, отмораживая задницы, вместо того, чтобы завтракать?

— О, ты об этом.

— Да, об этом, — ответил он. — Первое, извини, что не отвечал на твои послания. Мы потратили уйму времени, чтобы найти того агента, и когда мы, наконец, проследили за ним, он был очень испуганным. Он вел нас по лабиринту сложных предосторожностей для безопасности. Если бы я ответил тебе, и он это заметил, то он мог подумать, что я предаю его.

— Все в порядке, — сказала я. — Я всего лишь беспокоилась о тебе. Этот парень что-то знает?

— Да, — ответил Хантер. — Знает.

Он сделал паузу. Солнце, уже с утра бывшее не сильным, сейчас исчезло за полосой толстых, белых туч.

— И? — через мгновенье подсказала я.

Зеленые глаза Хантера выглядели обеспокоенными.

— Я выяснил, кто есть лидером Нью-Йоркской части Эмиранта. Очевидно, члены ковена надевают маски, что представляют их звериные сущности, когда им нужно притянуть их силу. Их лидер носит маску волка. Мой агент не знал их всех, но он подтвердил, что есть члены ковена, которые надевают маски совы, гадюки, кугуара, ягуара и ласки.

— Так мой сон…

— Был о Нью-Йоркской части Эмиранта, — закончил Хантер. — Да.

Я вздрогнула.

— Хантер, мне опять было видение, — сказала я ему. — Всего лишь час назад, когда я была в оккультном магазине ниже в Сохо.

— Богиня! — Хантер выглядел встревоженным. — Почему ты не связалась со мной?

Я не успела ответить, когда он раздраженно вскрикнул. — Глупый вопрос. Я не отвечал на твои послания. Морган, прости.

— Все в порядке, — сказала я. — То есть, это испугало меня, но я уже знала, что это. Хотя я не знаю, почему видела его снова.

— Возможно потому, что мы в Нью-Йорке, — ответил он. — А возможно… — Он затих, выглядя еще более обеспокоенным. Потом он потянулся и взял мою руку. — Я должен кое-что тебе сказать. То, что сегодня узнал. Это натолкнет тебя на плохие мысли.

Ледяные пальцы страха прошлись по моей спине, когда я ощутила всю весомость тех новостей, что принес Хантер. Я слабо улыбнулась ему.

— Давай.

— Лидера в волчьей маске зовут Кьяран, — сказал он.

— Кьяран? — мне стало плохо. — Но, но ведь это не может быть тот самый Кьяран. То есть, в мире точно есть несколько Кьяранов.

— Точно есть, — согласился Хантер. — Но этот Кьяран — сильная ведьма Вудбейн, сорокалетний, приехал с северной Шотландии. Прости, Морган, но это без сомнения он. Это он убил Мейв и Ангуса.

Я поняла, что даже не представляла себе то, что могло случиться с Кьяраном после того, как он зажег огонь, убивший моих родителей.

— Я считала, что он вернулся в Шотландию, — неубедительно сказала я. — Но он здесь, в Нью-Йорке?

Хантер кивнул, его глаза изучали мое лицо. Я сидела, пытаясь переварить новую информацию. Кьяран жив. Он здесь. В зоне моей досягаемости.

«В зоне моей досягаемости? Что, черт возьми, это значит?» — я горько спросила себя. — «Что я могу сделать, если когда-нибудь встречусь с ним лицом к лицу?» Развернусь и убегу оттуда, если к тому времени у меня останутся мозги. Он более силен, чем Мейв и Ангус вместе взятые. Он может сломать меня, как мурашку.