Чёрный утёс - Лука Каримова

гладкой поверхности инструмента, напоминающего деревянный комод из темного лакированного дерева. Целитель откинул крышку и придвинул банкетку с бархатной подушечкой, приглашая сесть.

– Я помню времена, когда ваши концерты собирали множество придворных. Слугам приходилось переносить инструмент в тронный зал, слушатели стояли даже на балконах, наслаждаясь виртуозной игрой своей королевы, – с нежностью вспоминал Мортус. – Однако все это ушло, растворилось во времени, и сейчас перед вами остался ваш единственный верный слушатель. Осчастливьте меня в последний раз, моя королева… – взмолился он.

В предвкушении знакомых ощущений сердце Нокте сжалось. Она опустилась за челесту, смущенно нажала на несколько клавиш – пробудившийся инструмент отозвался приветливым звоном колокольчиков.

– Невероятно… – выдохнул Мортус, прикрыв глаза и с наслаждением вслушиваясь в мелодию. Перед его внутренним взором предстала не сидящая за инструментом девушка, а фея с темными, полупрозрачными крыльями, подернутыми серебристыми нитями. Этих крохотных волшебных существ целитель заметил, сопровождая Его Величество в одной из поездок.

Тогда они очутились на границе королевства. Черный лес отделял их от загадочной долины, которую по рассказам местных жителей населяли феи, единороги, фениксы и даже драконы. Но некая сила отпугивала людей, и никто не осмеливался нарушить лесной покой. Некоторые загадки Сорфмарана так и остались неразгаданными.

Мортус распахнул глаза – Нокте продолжала играть. Убедившись, что дверь в зал плотно закрыта, целитель склонился над инструментом и едва слышно сказал:

– В гротах под замком творятся страшные вещи. Если однажды ночью вы услышите дивное пение, не поддавайтесь ему, оно губительно для всех живых. Я счастлив, что вас расположили в другом крыле, однако запирайте дверь на ночь. В королевском дворце больше не безопасно. Но никто из придворных не смеет перечить Ее Величеству, всех неугодных она давно отлучила от двора, окружив себя лизоблюдами и жадными до власти людьми. Король занят государственными делами, ему нет дела до увлечений супруги, зачастую он и вовсе проводит дни на охоте.

Нокте склонила голову набок и, продолжая играть одной рукой, пальцем другой указала на живот, а затем на корону.

– Ее Величество не слишком занимается сыном, она исполнила свой долг и теперь… восстанавливается. – Мортус закрыл лицо дрожащими руками. – О небеса! Какие немыслимые, отвратительные вещи я проделывал. Она отдавала приказы, а я не смел перечить, опасаясь за свою жизнь, госпожа… – Мужчина упал на пол и уткнулся Нокте в колени. – Если вы узнаете, то навсегда отвернетесь от меня…

Звон колокольчиков повис в воздухе и еще долго звучал, пока девушка гладила целителя по макушке. У него оказались на удивление мягкие волосы.

«Он выглядит моложе своих лет», – впервые Нокте увидела в Мортусе не просто целителя, а мужчину, который давно отдал ей свое сердце.

– Прошу вас, госпожа, остерегайтесь королеву. Она не обладает магией, однако это не мешает ей нести ужас и гибель окружающим. Моя жизнь не принадлежит мне, и, если я попытаюсь ослушаться ее приказов, сбежать – меня настигнут и безжалостно… нет, не убьют, а подвергнут изощренным пыткам. Лучше быть сожранным серпенсом, нежели оказаться в кандалах перед Ее Величеством Реджиной. А сейчас пойдемте, вижу, что бал и мой рассказ вас утомили.

Нокте слабо кивнула, в последний раз проведя пальцами по клавишам, и, закрыв крышку, поднялась. Мортус отвел девушку к ее апартаментам.

– Простите мне мою откровенность, если я невольно вас испугал. Будьте настороже, никому не доверяйте, госпожа. – Он не стал целовать ей руку, отошел назад, поклонился и, развернувшись, скрылся в полумраке коридоров.

Постояв еще немного, Нокте осмотрела колонны, уходящие к скрытому во тьме потолку, прислушалась к тишине, но, никого не увидев и не услышав, вошла в апартаменты. Дверь отрезала ее от темноты и холода, здесь, рядом с хлопочущей у стола Агнес, было спокойно и уютно. На подносе сверкали белоснежные тарелки, от рыбного супа исходил пряный аромат, в хлебнице лежали свежие булочки.

«Как странно, я в месте, где испытала столько несчастий, и мне как никогда хочется есть», – с удивлением подумала Нокте, осторожно высвобождая диадему из волос. Сбросив обувь, она села к столу и с удовольствием съела не только суп, но и выпечку, запив все травяным чаем.

– Как чудесно, что вы поели, госпожа. Целебный напиток укрепит ваше здоровье и поможет крепко уснуть, – сообщила служанка, видя, как девушку начинает клонить в сон. – Где это видано, с дороги и сразу на бал? Бессердечные люди! Ах, бедные ваши ножки! – Агнес села на пуфик и принялась осторожно втирать целебную мазь в покрасневшие от ходьбы ступни Нокте. Когда та стала дремать, служанка увела ее в спальню.

Последнее, что услышала Нокте, – это доносящийся из-за двери голос Агнес. Та с кем- то спорила.

«Должно быть слуга», – подумала девушка, уплывая в сновидения, где она вновь играла на челесте.

Глава 5

Нокте снилось, как она танцевала с Готфридом. Гости были облачены в наряды всех расцветок зеленого: от темно-болотного, как топи на границе Сорфмарана, до ярко-салатового, как первая весенняя трава.

В ту пору излюбленным развлечением короля были танцы. Все свободное от государственных дел время он проводил на балах. Где, подражая королеве, придворным дамам дозволялось не надевать корсеты, не делать сложные прически и даже танцевать босиком.

Со счастливой улыбкой Нокте кружила с супругом рука об руку.

Король смотрел на свою прекрасную жену и видел в ее глазах счастье. Ни разу Готфрид не усомнился в возлюбленной, считая, что та с большой радостью разделяет его увлечение. Но король не подозревал, каких усилий Нокте стоило сдерживать крик боли от мук, причиняемых танцами: будто ее нежные ступни топтали битое стекло и раскаленные иглы.

Агнес следила за госпожой, не решаясь приблизиться, пока та не подавала знак, касаясь волос и убирая пепельные пряди за спину. Служанка подходила к Нокте и под невинным предлогом уводила. Однако они шли не в спальню, а к морю.

Оставшись наедине со стихией, Нокте могла позволить себе хромать, пока не падала в воду с головой, исторгая безмолвный крик. Лишь рыбы чувствовали ее боль. Нокте выползала на берег, и волны облизывали ее горящие ступни, подбирались к груди. Затуманенными от слез глазами она видела в полумраке блеск чешуи – имбрийцы следили за ней, но не приближались.

Агнес уводила госпожу обратно во дворец, быстро переодевала, сушила волосы ровно до прихода Его Величества. Потом король возвращался на бал, оставляя супругу на шелковых простынях без чувств. Агнес обтирала ее тело, укрывала тонким одеялом и оберегала до появления в спальне робких солнечных лучей, возвещавших об очередном дне во дворце. Дне,