Никодимово озеро - Евгений Титаренко

Алена смотрела и думала, что хорошо бы сесть в лодку, нарвать кувшинок — полную охапку! — и принести домой, поставить в летнике у Сережки…

Она знала, что не придется ей рвать кувшинки, не придется относить их в большой стеклянной вазе во времянку, но сидела и, сдерживая горечь, подступающую откуда-то из глубины груди, упрямо думала, как хорошо бы нарвать из лодки цветов и подарить Сережке… Назло, чтобы он хоть что-нибудь в жизни понял.

Это началось у нее весной, когда вскрывался лед на реке Сосновке. Алена стояла на берегу у обрыва, откуда были видны волнорезы железнодорожного моста, и на нее — прямо в лицо, в грудь — набрасывался ветер, тот прожорливый апрельский ветер, о котором говорят, что он ест снег, влагу. Река грохотнула с перекатами, будто взорвалась от истоков до поймы, лед разом вспучился и обрушил на барабанные перепонки оглушающий треск, скрежет… Вот тогда-то вдруг, ощутив сначала тесноту, а потом беспредельную, душную пустоту в груди, она поняла, что с нею ЭТО случилось. И вдруг очень захотелось плакать.

Нынешнее лето должно было стать для нее особым, единственным. Но не по той причине, по какой оно становилось особым теперь.

Времени прошло уже довольно много, а Сергея все не было. Алена не представляла, где он мог задержаться, и хотела вернуться к пепелищу, чтобы честно выполнять обязанности, ради которых, собственно говоря, и осталась она в Никодимовке. Но лишь поднялась на ноги, как оказалась лицом к лицу с Галиной, торопливо семенившей к ее убежищу со стороны усадьбы.

― Я так и знала, что ты где-то здесь! Уже и на том месте побывала, где мы вчера сидели. Здравствуй! — немножко радостным, немножко виноватым тоном проговорила она, уже с нескольких шагов протягивая руку.

― Здравствуйте… — ответила Алена, пожимая хрупкую, приятно сухую ладонь. Конец приветствия она проглотила, так что разобрать, на «ты» или на «вы» ее «здравствуйте», было невозможно.

― Мы и домой к вам стучали. Я с Николаем! — предупредила Галина. — Он там! — Показала в сторону пепелища. — Встретил кого-то, разговаривают. Костя заболел после выпивки! А где Сережа?

Она была в светло-сером костюмчик с узким, в три четверти рукавом. И светло-серый цвет делал еще приятнее для глаз ее ровный, в меру коричневый загар. Костюмчик на первый взгляд слишком плотно облегал грудь, талию, бедра, но, не стесняя движений, он лишь подчеркивал всю естественную миниатюрность ее тела.

― Сергей перемет выбирает, — ответила Алена, умышленно называя Сережку полным именем. С какой стати на второй день знакомства Галина вздумала фамильярничать?

― Пере… — Галина споткнулась. — Кого?

―…мет, — добавила Алена. — Удочка такая. Рыбу ловит.

Галина приподняла брови.

― Рыбу?.. Ой… Как же это он, когда Леша… Еще неизвестно, чем все кончится… — И она слегка закусила указательный, палец, сама напуганная своим предположением.

― Он такой, — соврала Алена про Сергея, — хладнокровный… — И глянула в сторону кувшинок за камышами. — Говорит: «Танцевать можно, а рыбу ловить нельзя?..» — Взял лодку и уплыл.

Галина заметно смутилась. Пригладила шелковистые пряди на висках, чтобы скрыть проступивший под коричневым загаром румянец.

― Я вчера пьяна была, Оленька! С самого утра. Нормальная я разве смогла бы танцевать?

― Все танцевали, — истины ради заметила Алена. — Не плакать же всем? — Она сдвинула брови.

― Нет-нет, — перебила ее Галина, — нормальная я ни за что не могу взяться — из рук валится…

― А я сегодня завтрак готовила… — сказала Алена.

Галина внимательно посмотрела на нее, вздохнула, отщипнув иголку от молодой елочки возле пня.

― А я даже на работу завтра не пойду, в больнице буду…

― В больнице? — переспросила Алена.

― Сегодня там Лешина мама, — как ни в чем не бывало разъяснила Галина, — а завтра она пойдет на работу — я буду. Уговорила начальство! Все-таки когда начальство мужчина, нам дороги везде открыты! — кокетливо, но осторожно пошутила она.

Алена шевельнула сомкнутыми губами.

― А если я попрошу начальство — мне разрешат?

― Что?.. — согнав улыбку, переспросила Галина.

― Ну, быть в больнице.

Галина смешалась.

― У Алеши?..

― Ну да! — подтвердила Алена. — Ведь некрасиво, правда, что мы приехали, отдыхаем…

― Ой, да зачем же вам! — обрадовалась Галина. — Я буду предупреждать вас, как там, что… Нескольким все равно нельзя!

Алена отвела за спину левую руку, пошевелила пальцами: сомкнула в кулак, потом медленно развела. Посмотрела на дальний берег у Горелого леса, чтобы скрыть неприязнь.

― Сережка вернется — мы собирались в Южный…

― Значит, поедем вместе! — с готовностью поддержала Галина. Ни в словах ее, ни в лице: за все время разговора не мелькнуло ничего предосудительного, что оправдало бы Аленину злость. Но ответила она не слишком приветливо:

― Нам надо переодеться. Да Сережа и пообедать должен…

― Мы подождем! — согласилась Галина. — Посмотрим пока: Тут что-то опять рылись. Искали что-нибудь?

― Не знаю, — сказала Алена. — Может, искали… А что там искать?

Галина засмеялась.

― Кто их знает! Идем. — Взяла Алену под руку. Красивая ты, Оля, честное слово! Счастливой, наверно, будешь. Я бы на месте Сергея шагу от тебя не ступила!

Поняла она Аленин намек или случайно назвала Сергея как положено?

* * *

Лодку Сергей оставил на прежнем месте и, наблюдая со стороны, умышленно не помог своим новым приятелям оттащить «Наяду» ближе к тростнику, замаскировать камышом и осокой патронташи, ружья, втиснутые прикладами под кормовое сиденье.

― Не уведут? — поинтересовался Павел.

Сергей шевельнул плечами.

― Весла не уводят…

Они распоряжалась Лешкиной лодкой как собственной.

Сергея это новое знакомство тяготило не меньше вчерашнего. К тому же ему надо было разыскать Алену.

А попутчики его не очень торопились. Гена, засунув кулаки в карманы брюк, изучал камыши. Павел отмывал рукава своей кожанки. Владислав, сидя на борту лодки, сушил ноги, чтобы натянуть сначала полосатые желто-коричневые носки, лотом альпинистские, на рубчатой подошве, ботинки.

Подобрав гибкую тальниковую хворостину, чтобы насадить на нее язей, Сергей подошел к лодке. Туманно объяснил:

― Я побегу. Мне надо еще увидеться…

― А бабку поминать как? — оглянулся Павел. — Мы не заблудимся?

Сергей ткнул хворостиной с язями по направлению бывшей усадьбы.

― Вдоль берега. Я тоже туда…

К пепелищу подходил, держась прибрежных кустов, чтобы увидеть Алену, если она не одна, раньше, чем его заметят. И в своем новом качестве соглядатая оказался свидетелем еще одной — по многим причинам несимпатичной для него — сцены.

Тропинка вывела его к тому откосу на берегу, где до вчерашнего дня Лешка чалил свою «Наяду».

Алена стояла у самой воды, высматривая за камышами противоположный берег. А Николай и Галина поджидали ее возле кустов, буквально в нескольких метрах от Сергея. Он не видел, когда Николай положил руку на талию Галины, но видел, с какой осторожностью она убрала эту руку и тихонько отвела за спину…

Если бы она отстранилась при этом, оттолкнула его — это было бы еще можно понять. Но она задержала его руку в своей руке, когда отвела за спину.

― Не видно, Оля?

И уже в который раз Сергей почувствовал злость — глухую, обидную злость на Лешку, словно он один был виноват во всем.

Алена увидела его первой, когда Сергей хрустнул тальниковой хворостиной в руке, чтобы предупредить о своем появлении. Шагнул из-за кустов.

― Здравствуйте!

Они повернулись к нему, расступясь в очень естественном движении. Галина обрадовалась:

― Здравствуй, Сережа!

― Ты что так долго?! — упрекнула от воды Алена.

Яркие девчоночьи губы Николая тронула улыбка.

― Оля все глаза проглядела.

― Часа два всего-навсего, — не слишком удачно ответил Сергей, пытаясь угадать, как отнеслись к его появлению. Но физиономия Николая была замкнута для эмоций. А вот прозрачные, с поволокой глаза Галины задержались на его лице чуть дольше, чем того требовало обыкновенное любопытство, и были настороженны…

― Два часа из-за этих рыбок? — упрекнула Алена, подходя ближе.

Галина только теперь заметила его добычу.

― Ой какие большущие! — Ткнула пальцем в мягкое рыбье брюхо. — На целую сковородку!

Сергей протянул снизку Алене:

― Будешь жарить?..

Алена взяла согнутую пополам хворостину и передала Галине.

― Возьмите себе. Нам сегодня все равно некогда. А завтра, — мотнула головой в сторону Сергея, — он еще наловит.

Галина непроизвольным движением переняла хворостину и, подняв язей на уровень глаз, должно быть, раскаялась в своем восторге.

― Господи! Они ж испортятся! Если бы мы хоть на велосипедах.