Госпиталь брошенных детей - Стейси Холлс

он был одним из великого множества джентльменов. Тем не менее он нашел меня.

– Разрешите?

Он предложил мне руку, и, немного поколебавшись, я приняла ее. Я видела, как респектабельные супруги на улице ходят под руку, словно женщина не может передвигаться без посторонней помощи.

– Это часовня или парк развлечений? – спросила я.

Доктор Мид рассмеялся.

– Может показаться, что это одно и то же. Впрочем, экскурсия обходится дороже одного шиллинга, поэтому она тем более желательна для нас.

Я остановилась и выпустила его руку.

– У меня нет денег.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Это не обязательные пожертвования. Вы можете отдать целый фунт или не давать ничего, в зависимости от состояния.

Мы снова двинулись вперед, присоединившись к ручейку кружевных обшлагов, шейных платков и цилиндров перед входом в часовню.

– Кто эти люди? – спросила я.

– Благотворители. Управляющие и члены их семей. Богатые лондонцы и состоятельные господа из Миддлсекса и Хартфордшира.

– У них нет таких часовен в Миддлсексе и Хартфордшире?

Доктор Мид непринужденно улыбнулся:

– Очевидно, нет.

Женщина перед нами носила самый высокий парик, какой мне когда-либо приходилось видеть. Сложно переплетенный, со множеством лент и заколок, он поднимался на целый фут над ее головой. Мы с доктором Мидом привлекали любопытные взгляды, и многие здоровались с ним, обращая свои улыбки только к нему и намеренно избегая меня. Некоторые из них косились на мое хлопчатобумажное платье, выглядывавшее из-под простого плаща, но никто не смотрел мне в глаза.

Интерьер часовни был современным (ее реконструировали несколько лет назад) и не имел ничего общего с возвышенными сводами и старинными шпилями церкви Сент-Брайд[9]. Она была больше похожа на театр, чем на дом молитвы. Солнечный свет лился через витражные окна высотой в шесть ярдов, а под потолком шла галерея, поддерживаемая мраморными колоннами. Скамьи были расставлены так, что прихожане смотрели не в сторону алтаря, а в сторону прохода между рядами с кафедрой в дальнем конце, так что им приходилось поворачивать голову налево или направо, чтобы видеть священника, читающего проповедь. Я последовала за доктором Мидом к передней скамье в центре, и он жестом пригласил меня сесть. Я чувствовала себя овечкой, отданной на заклание; мне хотелось, чтобы мы скромно сидели сзади. Но он не обращал внимания на взгляды, которые мы привлекали, – или скорее игнорировал их скрытый смысл, отвечая непринужденной улыбкой. Из-за этого он еще больше понравился мне. Две женщины в высоких париках, стоявшие в проходе, открыто глазели на меня; в ответ я смотрела на них до тех пор, пока они не отвернулись, перешептываясь за выставленными веерами. Мне хотелось быть дома и есть сахарное печенье, положив ноги на табуретку, пока Эйб дремлет в кресле. Воскресенье было единственным днем, когда мы могли отдохнуть. А эти люди, похоже, так много отдыхали, что им наскучил покой; поэтому они напудрились, затянули корсеты и надраили обувь, чтобы прийти сюда. Эта часовня была как зеркальный коридор: они пришли сюда не разглядывать друг друга, а видеть свои отражения в глазах других людей.

Группа воспитанников госпиталя, одетых в светло-коричневые наряды, промаршировала по центральному проходу. Я знала, что Клары среди них нет, но все равно вглядывалась в их лица. Они были гладкими и безмятежными, совсем не похожими на искаженные, усталые личики младенцев в Олд-Бейли-Корт, которые напоминали крошечных старух и стариков.

– Эллиот, – произнес звучный, глубокий голос. Крупный мужчина с тяжелыми обвисшими щеками, но в тщательно завитом парике встал перед нами, опираясь на трость с золотым набалдашником.

– Дедушка, – доктор Мид явно обрадовался. – Ты сядешь рядом с нами?

– Я сейчас с графиней, она с семьей приехала из Пруссии. Но после службы приходи к нам на ланч на Грейт-Ормонд-стрит. Там будет собрание. – Его темные глаза были ясными и дружелюбными, и я почувствовала силу его взгляда, когда он посмотрел на меня. – Кто твоя спутница?

– Дедушка, это мисс Брайт, – моя знакомая, которой я стараюсь помочь. И возможно, ты сумеешь помочь нам. Могу я привести ее на Грейт-Ормонд-стрит после службы?

Прежде чем я успела возразить, пожилой мужчина взмахнул рукой, унизанной кольцами, как будто он запустил пальцы в сундук с сокровищами.

– Мы привечаем всех гостей, – сказал он. – Рад познакомиться с вами, мисс Брайт.

Он кивнул нам обоим и быстро двинулся вперед, остановившись в нескольких ярдах от нас перед неким другим существом в роскошном парике.

В спертой атмосфере часовни, наполненной запахами тел, волос и духов, к которым примешивались запахи пота, мускуса, цветочной отдушки и табака, я ощущала, как нарастает головокружение и желание оказаться подальше отсюда.

– Вы что-нибудь выяснили с прошлой недели? – тихо спросила я у доктора Мида.

Он достал из сюртука бумаги Клары, обернутые голубой лентой.

– Я принес меморандум, чтобы показать его управляющим и спросить, не помнит ли кто-то из них человека, забравшего вашу дочь. Видите ли, забирают очень немногих детей – примерно одного из ста, поэтому не приходится запоминать множество женщин. С одной стороны, это очень печально, а с другой стороны, такое обстоятельство может оказаться удачным для нас.

Я взяла бумаги, от которых пахло пылью и стариной, и провела пальцем по единственной понятной мне части: цифре 627. Я даже перевернула лист, как будто слова могли внезапно обрести смысл.

Кто-то еще подошел к доктору Миду и заговорил с ним. Если бы мы были в таверне, в мясной лавке, в его или моем доме… но здесь мы с таким же успехом могли стоять посреди Стрэнда. Я спрятала за спиной руки без перчаток, пока он обменивался любезностями с женщиной, стоявшей перед ним. На этот раз он не представил меня, а она не стала спрашивать. Она была высокой, бледной и элегантной, с гибкими руками и волосами пшеничного цвета под шляпкой. За ее спиной возникло какое-то движение, и секунду спустя по другую сторону деревянной балюстрады передо мной вышла маленькая девочка. Ее большие темные глаза пригвоздили меня к месту, и я вспомнила, что раньше уже видела эту девочку в кремово-желтом платье, выпрыгнувшую из кареты. Мне хотелось сказать, что мне нравится ее платье, или спросить, как ее зовут, но выражение ее лица вдруг стало скрытным, и я замерла от удивления, когда она сунула руку в кармашек на талии и достала забавное крошечное существо, какого я никогда раньше не видела. У него была плоская головка и морщинистая шея, вытянутая из-под твердого зеленовато-коричневого панциря с таким причудливым узором, как будто кто-то нарисовал его. Я могла бы принять его за игрушку, если бы в этот момент оно