Святая Земля и Русское Зарубежье - Александр Владимирович Занемонец

Троицкий собор в центре Иерусалима, а также Горненский монастырь. Впрочем, первый начальник московской миссии не особенно разбирался в юридических тонкостях и имущественных вопросах. Как докладывал в патриархию его помощник о. Владимир Елховский: «…меня беспокоит отсутствие интереса в этом вопросе отца Леонида. Несколько раз я пытался с ним говорить на эту тему, но ответ всегда был один: “Вы политически отстали, зачем нам эти земли, дома? Все равно здесь будет революция, и все отберут”. Возражений на это он не хочет слышать и раздражается, поэтому я замолчал, но считаю, что в этом вопросе он глубоко не прав».

В новой московской миссии остался из старого миссийского духовенства в первую очередь архим. Мелетий (Розов) – старейший в то время клирик РДМ, рукоположенный в свое время будущим патриархом Алексием (Симанским). Архим. Антоний (Синкевич), начальник РДМ и несколько человек миссийского духовенства смогли уехать в Амман и даже думали о переезде еще дальше, поскольку опасались расправы со стороны представителей советских органов в Израиле. В итоге зарубежная РДМ обосновалась в русском Елеонском монастыре в Восточном Иерусалиме, который в результате войны оказался под контролем Иордании. Многие из горненских сестер, особенно молодых, тоже перешли на Елеон в ходе военных действий 1948 г. и больше в свой монастырь не вернулись. Таким образом, разделение между двумя русскими миссиями в 1948–1967 гг. соответствовало границам между Израилем и Иорданией.

«Хозяин здесь – Советское государство»: первые начальники московской РДМ

Несвобода церкви в Советском Союзе отражалась и на положении Русской миссии Московского патриархата. В романе Л. Улицкой «Даниэль Штайн. Переводчик» есть один персонаж – о. Ефим, православный священник. Вот как описывается в романе ситуация с «советским хозяином»: «Я не знаю, как работает этот механизм, но через некоторое время Ефим получил приглашение посетить Русскую Духовную Миссию и явился в Троицкое подворье. Он полагал, что его примет архимандрит, но принял его человек, представившийся Николаем Ивановичем, и провел с ним собеседование. Теперь Ефим ждет назначения на приход… Все решает Николай Иванович, а вовсе не архимандрит, как могло бы прийти в голову. Должность Николая Ивановича в Патриархии – шофёр!»[18]

Наверное, мы никогда не узнаем, кем именно были в московской миссии в те годы Николаи Ивановичи, особенно после разрыва дипломатических отношений между СССР и Израилем в 1967 г., когда миссия осталась единственным «советским» представительством на территории уже враждебного для СССР Израиля. При этом в составе духовенства московской миссии в Иерусалиме нередко встречались очень интересные, талантливые и подлинно верующие люди. Сразу сложилась традиция, что начальники миссии, в сане архимандрита, оставались на Святой Земле всего несколько лет, а затем становились епископами в Советском Союзе. Ни один из членов московской миссии не умер на Св. Земле в должности начальника. Судьба о. Антонина (Капустина), которого нельзя было выманить со Св. Земли никаким архиерейством, перестала восприниматься как образец для подражания, и начальствование в Иерусалиме для многих становилось ступенькой в «церковной карьере». Впрочем, самый яркий след в церковной истории оставили, скорее, те, кто ни к какой карьере не стремился и навсегда остался архимандритом: о. Антонин (Капустин), о. Киприан (Керн)…

Из первых начальников московской РДМ в 50-е гг. стоит отметить о. Пимена (Хмелевского), будущего архиепископа Саратовского, и о. Никодима (Ротова), впоследствии митрополита Ленинградского.

О. Пимен (Хмелевский) оставил дневники, которые вел в годы своего пребывания на Святой Земле. Они недавно изданы и являются крайне интересным и ярким свидетельством о жизни РДМ тех лет[19]. О. Пимен (1923–1993) происходил из дворянской семьи польских корней. Родился в Смоленске. В церковь пришел после того, как в молодости послушал антирелигиозную лекцию, поразившую его своей элементарностью. Еще в конце войны он стал насельником Жировицкого монастыря в Белоруссии, а после войны окончил Минскую семинарию и принял священный сан. Поскольку семинарий тогда было совсем немного, как и талантливых образованных семинаристов, о. Пимен вскоре оказался в Москве и был приближен к патриарху Алексию I, искреннюю любовь к которому сохранил на всю жизнь. Уже в Иерусалиме

о. Пимен писал: «Смотрю на стену своей комнаты и думаю, как хорошо, что я взял с собой портрет Святейшего Патриарха. Умные, добрые, мудрые глаза смотрят на меня и согревают своим теплом. Великий господин и отец наш!.. Спокойной ночи, Ваше Святейшество» (с. 82). Несомненно, о. Пимен, выехавший за границу в середине 50-х, не сомневался, что даже личный дневник будут читать особые сотрудники, однако его любовь к патриарху была искренней. Роднило их и общее дворянское, «несоветское» происхождение.

С 1955 по 1957 г. о. Пимен был начальником московской РДМ, только что усвоившей себе историческое название. Интересно читать дневники о. Пимена после иерусалимских дневников о. Киприана (Керна): Пимен и Киприан стояли во главе миссии с разницей в четверть века, обоим было тогда по 30 лет, оба – живые и интересные люди. Любопытно, как различались миссии под их руководством. О. Пимен подробно описывает дела РДМ и ее служение, личные контакты как внутри «русского Иерусалима», так и вне его, отношения с местными жителями и властями.

Дневник свидетельствует о широте взглядов и интересов о. Пимена. Вот распорядок одного из его дней на Святой Земле «Служил в Яффе. Смотрел ремонт гробницы святой Тавифы. В Иерусалиме после обеда о. Никодим ездил с монахинями в Катамон, в Крестный монастырь и в Абиссинский храм. Купил маску для плавания под водой. Вечером слушал из Москвы «Бориса Годунова» (с. 286). Или вот: «Неделя Православия. Литургию в Иерусалиме служил о. Феоктист, а я – в Яффе. Был в зоопарке, снимал зверей» (с. 319).

Несмотря на схожесть пути о. Пимена и о. Киприана, видно, насколько о. Пимен был зажат внешними рамками, которые уже воспринимались в московской миссии как должное: «Пришел некто из водопроводной управы, и я ему сказал, что хозяин здесь – Советское государство» (с. 250).

А вот что писал о. Пимен о посещении миссии греческим митрополитом Иаковом из Женевы: «Он спросил о деятельности и целях нашей Миссии, сколько у нас священников и прочее. Многие почему-то думают, что наша задача – обращать в Православие евреев! Я подробно рассказал о нашей Миссии, о принадлежащих ей местах… Дал ему несколько иконочек, брошюру “В защиту мира”, пообещал посылать ему ЖПМ, если он хочет, в Швейцарию» (с. 260).

А вот описание Духова дня в Троицком соборе в 1957 г.: «На приеме присутствовало 150 человек. Потом был обед для своих. Пришли 8 сотрудников Советского Посольства и Палестинского Общества и наше духовенство» (с.