Тайна монеты Каракаллы - Сергей Карпущенко

Два плечистых парня подошли вразвалку к сцене, на которой возились Каракалла и его брат. Они вскочили на помост легко, как боксеры, взбирающиеся на ринг. С двух сторон они подошли к дерущимся, и удары их ног пришлись прямо по почкам «господ артистов», которые, не понимая, что происходит, прекратили драку и вскочили на ноги. Увидев мордоворотов, они попытались было дать им отпор, но несколько мастерских жестоких ударов сбросили их с помоста. Парни спрыгнули на землю и принялись избивать актеров, имевших в своих тогах очень жалкий вид. Теперь они лишь прикрывались руками и просили парней остановиться.

Толпа взирала на избиение вначале настороженно, потом послышались недовольные фразы:

— А не слишком ли круто? Ребята? — взывал к крутым кто-то из толпы.

— Чего они вам сделали? Хватит мордовать-то!

Вдруг послышался прямой призыв к защите чести и достоинства друзей:

— Мужики, да нас же много! Мы им сейчас бошки открутим! Пошли, помахаемся!

Ободренная толпа перелезла с дороги на участок. Кто схватил палку, кто — камень. Володя и Кошмарик, и до этого смотревшие на избиение со страхом, теперь с ужасом ожидали трагической развязки. Босяки одолели бы крутых в два счета. Но их остановил визгливый окрик — кричал пузатый, у которого в руках появилось помповое ружье, направленное в сторону толпы:

— А ну назад! Это — мое владение! Застрелю! Все по закону будет! Назад!

Володя и не видел, как пузатый достал ружье, — наверное, оно находилось в салоне «мерседеса». Босяки остановились, затоптались в нерешительности, пока кто-то из них не прокричал:

— Мужики, не бойся! Не стрельнет! Пугает только! Размажем по грязи этих крутых! Давай!

Толпа снова двинулась к стоявшим в бойцовских стойках охранникам пузатого, но тут прозвучал выстрел, и картечь просвистела над головами босяков так убедительно, что они бросились к дороге и пустились наутек. Бежали и все три древних римлянина, унося на себе портьеры Володиной мамы. Их голые ноги так и сверкали.

Пузатый, держа ружье наперевес, подошел к напуганным друзьям — постановщикам. Его серые льдистые глаза излучали холодный блеск классовой ненависти ко всем, кто хочет покуситься на его собственность.

— Ну чего вам здесь надо? — кривя рот, прохрипел он.

— Да так, ничего… — прошелестел Володя.

— А ничего, так валите отсюда быстро-шустро! Вышибу мозги и все будет по закону! Это, — он кивнул в сторону участка, — моя собственность! Слышите, ребята, моя!

Володе показалось даже, что заскрипела пружина спускового крючка от давления на него пальца взбешенного домовладельца.

— Да мы уходим, шеф! — разрядил обстановку Кошмарик, пытаясь говорить беззаботно, но Володя слышал, как дрожал его голос.

Он подошел к магнитофону со все еще звучащей музыкой мистической английской рок-группы, остановил пленку и побрел с ним в руках в сторону дома. Кошмарик шел с ним рядом. Они свернули за угол и уже не видели, как все еще продолжал стоять с ружьем наготове владелец участка, а два его охранника, морщась от брезгливости, выбрасывали за пределы землевладения тряпье актеров.

Старый, но такой прикольный товарец!

Мама, успевшая приехать из города, встретила ребят с изумленным лицом:

— Володя, куда подевались шторы?

Володю вопрос поразил. Он пришел домой на автопилоте, как сомнамбула, потрясенный жестокостью людей, всей этой хамской обстановкой, сопровождавшей представление, и не мог поверить в то, что кого-то могут волновать такие глупости, как шторы, старые к тому же и некрасивые.

— Шторы? — машинально переспросил он. — А в них убежали древние римляне!

Он не видел, как его слова поразили маму. На негнущихся ногах он прошел в комнату и бухнулся ничком на постель. Не слышал он и того, как Виктория Сергеевна, чуть не плача, расспрашивала Кошмарика, что случилось с Володей, и ее слов: «А это не наркотики??!» Не слышал Володя, как Ленька убеждал маму, что никаких наркотиков ни он, ни его друг не употребляли, просто Володя увидел на улице драку пьяных мужиков, а поскольку он впечатлительный и нервный, то это его сильно потрясло. Что до штор, то здесь Кошмарик не нашелся, как ответить, но заверил Викторию Сергеевну, что к их исчезновению ни римляне, ни греки отношения не имеют. В общем успокоив ее, как сумел, Кошмарик пришел к Володе, сел рядом с ним на постель и сильно хлопнул его между лопаток:

— Хорош кукситься, старик! Все прошло классно, и твоя «Мышеловка» захлопнулась вовремя!

Володя, пришедший в себя от удара, перевернулся на спину и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что и ежу теперь ясно, кто тебя душил.

— И кто же это был? — удивился Володя.

— А этот крутой мен на «мерседесе» и с помповой пушкой!

— А с чего ты взял?

— Ты видел, как он на тебя смотрел? Как смотрел на этих бомжей? В нем столько злости, что на десятерых хватит. Я сразу это понял, когда увидел его палящим из ружья. Когда ты в первый день забрался на его участок, он, придя туда и увидев незнакомого на его владениях, обозлился, подошел к тебе и стал душить! Чокнулся он от страха за свою собственность. Я знаю, такое с людьми бывает, особенно с новыми русскими. Один, рассказывают, тещу свою убил только за то, что она его любимую чашку разбила. Потом врачи разбирались и поставили диагноз: сдвиг по фазе от излишней любви к своему имуществу. Имуществомания по-научному называется. А ты еще его тогда ножом пырнул, вот он и кинулся палить из ружья. Придурок, одним словом, правда, я из-за этого психа столько денег потерял! — Кошмарик застонал. — Если завтра эти бухарики станут требовать гонорар за игру, я их далеко пошлю. Во-первых, спектакль они сорвали, драку устроили. Во-вторых, пусть вначале отдадут шторы. Твоя мамочка сильно переживает по поводу их пропажи. Нет, не дам им ни рубля!

— Так что же, — спросил Володя, — и не было никакого маньяка-душителя? А одеколон?

— С одеколоном мы уже разобрались, — решительно отрезал Кошмарик.

— А упавший дельтапланерист?

— В клубе все это подстроили, завистники и конкуренты.

— А Валя Разуменко, пропавший недавно?

— Гуляет по Питеру, как и Кирюха Котов! Так что все, Вовчик, лопнул твой душитель, будто мыльный пузырь. Все это — наше воображение. Спи спокойно, дыши чистым воздухом в две дырки, лови рыбу и ковыряйся в земле, как добрый старый навозный жук. Это же надо — столько времени из-за какого-то жадного психа потеряли! Ну да ладно, если бы не сегодняшнее представление, так бы и бегали по Вороньей горе, как ищейки, нюхая, где тут «Чемпионом» пахнет!

И Володя, убежденный Кошмариком, заулыбался. Он радовался тому, что избавился наконец от страха, который одолевал его последние полмесяца.

Утром Володя вышел к маме и с радостью обнял ее. У него было прекрасное настроение, и он очень хотел, чтобы оно передалось ей. Она взъерошила ему волосы и поцеловала, а Володя сказал:

— А шторы я тебе принесу. Знаешь, мы вчера одну пьесу играли, я их для декораций брал…

И только он вспомнил о спектакле, сизые рожи «синяков», ужасную драку актеров, избиение их мордоворотами, злобу на лице пузатого и оглушающий выстрел из помпового ружья, как настроение его резко упало.

— Все! Забыто! — сказал Володя сам себе. — После завтрака иду на гору! Копать! Я должен найти что-то стоящее!

…Лопата была только одна, но Кошмарику, который пошел вместе с ним к фундаменту дворца Марии Федоровны, она была не нужна, потому что ковыряться в земле ради разбитых черепушек Ленька не собирался. Он пошел лишь за компанию, чтобы убить время — не оставаться же на даче, хоть и в гамаке, когда к тебе в любой момент может подойти Володина мама с разговорами о смысле жизни? Смысл своей собственной жизни Кошмарик давно определил, а до других ему дела не было.

Настроение у Володи было праздничным. Так легко разрешилась проблема с душителем! Сейчас им нужно было подняться по дорожке на самый гребень горы, а потом спуститься по другому ее склону к подножию. Путь пролегал между густых зарослей орешника и вереска, и то там, то здесь открывались чудные виды на дальние дали, голубоватые, сливающиеся с небом. Он’ нес лопату, и надежда найти что-то редкое не покидала его.

Отчаянно дымивший Кошмарик неожиданно бросил на друга взгляд и заявил:

— Вовчик, с одним маньяком мы, кажется, разобрались, но на горе сейчас живет еще один.

— Как это? Кто это? — встрепенулся Володя.

— Кто? Да это ты и есть!

— Ну, ты это брось! — нахмурился мальчик.

— Не брошу! Ты и есть настоящий крутой маньяк, шизоид, псих! Ну кто, скажи, кроме маньяка, стал бы копать землю, как экскаватор, не получая за это ничего? Или найденная старая вещица, которой грош цена, награда?