Мой жених из другого мира? (СИ) - Комарова Марина

Он с беспокойством посмотрел на меня.

— Ты плохо спала? — поинтересовался на удивление тихо и деликатно, даже мои внимательные домочадцы не заметили.

Я даже немного благодарна. Конечно, подмывало спросить что-то неприличное, но сейчас это неразумно. Иначе завтрак превратился бы в публичные чтения эротических снов Полины Пожидаевой.

— Немного не выспалась, — пробормотала я, отводя взгляд.

Почему-то теперь смотреть на Арне было настоящей пыткой. Перед глазами тут же вспыхивали события ночи, а он сам виделся ну в очень неприличном виде.

— Полинка у нас временами любит сделать вид, что не любит людей и медитирует, — влез в разговор Лёшка, который явно истолковал всё по-своему. — Но ты не печалься: длится это недолго, готовит в это время она норм, болтает мало и голова не болит.

И подмигнул нам, весело так, задорно, даже не прикинув, что всё это может грозить шишкой от ложки, которую я очень трепетно сжимала в руках.

Но пока я соображала, что ответить, Арне не растерялся и невинно поинтересовался:

— А ты откуда знаешь? Ты же брат.

Лёшка на секунду задумался, а потом поправил очки и серьёзно заявил:

— Я блюдю, тьфу, блюду её аморальный облик с самого рождения.

Поперхнувшись, я угрожающе постучала ложкой по столу, давая понять, что сейчас она полетит в чей-то лоб.

Однако Лёшку это ни капли не смутило, потому что он хмыкнул и тут же добавил:

— И теперь, Арне, буду блюсти и твой. А то когда ещё выдастся возможность съездить в Норвегию.

Вот так всё и происходило. Все готовы подставить плечо и любую другую часть тела, лишь бы тебя поддержать. Другой вопрос, что это будет не та часть, на которую ты рассчитывала.

Я села на табуретку, задумчиво уставившись в окно. Бонапарт заметил мой скучающий взгляд и, завиляв хвостом, подбежал к окну. Уселся и начал преданно смотреть в глаза, искренне надеясь, будто я понятия не имею, что его кормили завтраком.

— Я хочу его взять с собой, — вдруг брякнула я и тут же поразилась, что сказала это вслух.

— Кого? — насторожился Лёшка, поправив очки на носу.

— Боню, — сказала я, как нечто само собой разумеющееся. — В Норвегии он мне будет очень нужен.

— Хм, думаешь, придётся отгонять ухажёров в таком количестве, что Арне не справится? Кстати, ты же фотки показывала, у него там котяра живет. И если это не фотошоп, то он размером почти как Бонапарт. Если закрыть глаза, то на ощупь то же самое, только пахнет поприятнее.

— Вот так ты любишь нашего питомца, — фыркнула я.

Хотя, конечно, поспорить сложно. Кошечки в этом плане более… чистоплотны. У нас просто сейчас такой период, без котика. Но просто так получилось. Поверьте, люди, которые спокойно реагируют на шныряющих по двору ежей, никогда не будут против кота.

На кухню вошла бабуля, поправляя яркий фиолетово-жёлтый платок, закрученный на голове элегантной чалмой. Стиль «косыночка обыкновенная» её никогда не привлекал, поэтому бедным платкам всегда доставалось.

— Доброе утро, наследники, — поздоровалась она, направляясь к кофеварке. — Что с утра такие задумчивые? Куда делись Вика и Вероника?

— А также Арне и папа, — добавил Лёшка для полноты картины. Хотя так же прекрасно, как и я, был в курсе.

— Мужчины поехали за продуктами, Вика и мама — забрать наши путевки, — ответила я, поднимаясь, чтобы поставить перед бабулей завтрак.

Вообще-то мы планировали в августе всей семьёй грандиозно заехать в отпуск на Закарпатье. Конечно, для последнего это испытание ещё то, но отдыхать по одному — это явно не для нас. Не зря же выбрали место покрепче — горы, горы и ещё раз горы!

Очень надеюсь, что к этому времени на маму не свалится какой-то мегасрочный заказ, Вика успеет удовлетворить всех заказчиков, но повременит с постоянной работой, а Лёшку не нагрузят какой-то отработкой.

Касаемо нас с папой я уверена. Пожалуй, это единственные люди в деревне Пожидаево, которые властны над своим досугом и рабочим временем. Нет, у нас тоже заказы, но всё же как-то план расписан заранее, не приходится работать с таким творческими и внезапными натурами, как маме и Жоржу.

— Я тут подумала, — вдруг начала бабуля и внимательно посмотрела на меня.

И взгляд зелёных глаз был настолько пронизывающий, что невольно захотелось обернуться, хоть и знала, что за спиной никого нет. В воздухе повисло едва ощутимое напряжение. Лёшка безмолвно сел. За стол, не отводя взгляда от бабули. Несмотря на его острый язык и неумеренную болтливость, он всегда знал, когда стоит помолчать и подумать.

— Да? — осторожно уточнила я, позабыв, что надо ещё добавить порции себе и брату.

— Тебе этот норвежец нравится? — без обиняков спросила она, беря вилку.

— Ну-у… — протянула я, уставившись на носки своих тапочек с медвежатками.

Вот терпеть не могу эти душевные разговоры! Как-то мне с рождения забыли встроить функцию романтики и «Ах, какой мужчина!» То есть это не значит, что я не могу очароваться и влюбиться, но всё это происходит быстро и четко, без лишних сантиментов. И надо сказать, всегда спасало от душевного расстройства. Иначе бы я страдала по Кабычинскому и парочке других мелких уродцев, с которыми в своё время разорвала отношения.

И тут такое. Беда в том, что признаваться оказалось неожиданно… неловко. Редко у меня такое бывает, но всё же порой я превращаюсь в нормальную женщину. Ну или хотя бы такую, какую принято считать нормальной.

Лёшка деликатно молчал, чем заставлял ещё больше нервничать. Сказал бы что-то не в тему и с подколом, мигом бы переключилась, вернула остроту и немного выдохнула. Но нет, мироздание жестоко. Время шло, собеседники начинали скучать и строить доводы, а я…

— Нравится, — наконец-то ответила без всякого выражения.

— Не ощущаю радости, — ехидно прокомментировал Лёшка.

— Мал ещё, чтобы ощущать, — неожиданно резко сказала бабуля, и от неожиданности брат примолк. Потом она вернулась ко мне: — Нравится — это хорошо. Мне он тоже понравился. Конечно, сложно судить за несколько дней о человеке, надо бы разобраться. Только если будем сидеть без движения, то ничего не выйдет.

— А какие предложения? — поинтересовалась я.

— Надо ехать в гости, — пожала плечами бабуля. — И смотреть на всё на месте. Заключать брак пока не спеши, ибо у них там можно на всякое нарваться.

— Ну, нарваться можно везде. Правда, я в любом случае не собираюсь отдавать свои документы, деньги и оставлять дома любимую биту.

— Плакал беленький чехольчик, — пробормотал Лёшка.

Я недобро зыркнула на брата и поставила перед ним тарелку, давая понять, что лучше жевать, а не говорить… иначе жевать будет нечем. Он, понимая, что я дважды предупреждать не приучена, быстро взялся за еду.

Однако с бабулей такой прокатить не могло. Поэтому, пронаблюдав картину наших милых отношений, она сделала глоточек кофе и только хмыкнула.

Но тут до меня кое-что дошло — видимо, мозг наконец-то заработал в нормальном режиме.

— А почему ты про брак сказала?

— Так сегодня слышала, как Арне рано-рано просил у твоего отца твоей руки, — невинно ответила она.

Лёшка подавился салатом и закашлялся. Пришлось оказать посильную помощь и стукнуть его спине. Кажется, перестаралась, потому что его очки чуть не слетели на стол

Сказанное не сразу уложилось в голове. Пока Лёшка всё воспринял и осознал глубину беды, я ещё пребывала в блаженном непонимании. То есть со слухом всё нормально, прекрасно понимаю и всё такое, но организм, дабы защитить свою хозяйку от потрясений и нервных срывов, словно выставил стеклянную стену, о которую со звоном ударялись разные невероятные новости.

Поэтому некоторое время помолчав, я сделала глубокий вдох и сообщила:

— Мне надо подышать. Буду, когда вернусь.

С этими словами я вышла из дома. Потом отвязала Бонапарта, нацепила ошейник с поводком.

— Малыш, мы идём гулять.

«Малыш» малость обалдел от такого обращения, но, заметив моё состояние, покорно потрусил рядом.