Плохая хорошая дочь. Что не так с теми, кто нас любит - Эшли С. Форд

нет толку.

Работая руками, он постоянно бормотал себе под нос. В основном высказывал сожаления по поводу прошлого. Он согнул рыбу так, что послышался треск. В ушах у меня продолжали раздаваться фантомные всплески от валявшегося на боку ведра. Я не могла избавиться от них, даже несмотря на то, что рыба лежала передо мной, а вода начала уже просачиваться мне под ноги.

— Научишься потрошить рыбу, как мужик, тогда ни один тебе не понадобится.

Я сердито посмотрела на дедушку. У этих лягушек и рыбы были глаза, и, насколько я знала, уши. Почему я должна прислушиваться к его бреду? Мне показалось, что дедушка ломает и поедает все, что могло бы его полюбить. Мне не хотелось сидеть здесь и заниматься тем же. Но я уже сидела здесь и потрошила рыбу «как мужик», что бы это ни значило. И это была очередная вещь, которую мне следовало знать, но не повторять. Я всегда буду знать, как потрошить сома на могиле лягушек. Я навеки останусь связанной с сожалениями дедушки. Я всегда буду хоть немного сердиться на него.

Когда дедушка переплел пальцы и вывернул локти, чтобы размять руки, и собирался уже потрещать костяшками, я закрыла уши перепачканными чешуей ладонями и жалобно попросила: «Пожалуйста, не делай так». Он замер и удивленно уставился на меня. Мне показалось, что хруст его пальцев будет настолько громким и резким, что причинит мне боль. Не знаю, с чего я это взяла. Просто мне так показалось. Я была той самой рыбой на столе, которую согнули и сжали так сильно, что она едва не переломилась пополам. Чувство зародилось у меня в руке и поползло по уже дрожащему телу. Я не ощущала себя в безопасности. Ничто не могло спасти меня от того, чтобы утонуть на свежем воздухе. Это был мой первый приступ паники. Дедушка наблюдал за мной, пока приступ не прошел, а потом отвез домой.

11

На Новый год у нас дома собралось много тетушек, дядюшек, двоюродных братьев и сестер и друзей семьи. Разговоры на кухне постепенно разгорались, доходили до точки кипения и охлаждались хорошей шуткой. Я прислушивалась, и фразы доносились из разных углов комнаты. Каждое лицо было мне знакомо, но энергия отличалась от привычной. Родители ведут себя иначе, когда их дети спят, а я в достаточной степени освоила мастерство невидимости, чтобы наблюдать за такой трансформацией.

Улыбка на лице мамы растянулась настолько, что даже смех исходил из нее под углом. Мне нравилось наблюдать за ней в таком состоянии. Она казалась мягкой и счастливой. Моя мать была рождена для вечеринок, но ей редко выпадали такие моменты. Она никогда не жаловалась детям на это, но я знала. Квартира у нас была маленькой, а ее голос громким — я знала, что ей одиноко и грустно. Конечно, она с кем-то встречалась, но не была замужем. Не было мужчины, который разделял бы с ней счета, воспитывал детей или мечтал о совместном будущем. В этом смысле она была одинока. Но сегодня вечером она оживилась. Сегодня ее окружали родные и друзья.

— Что касается семьи, то у каждого из нас есть мы, — повторяла она мне с братом, особенно когда мы дрались.

Она заслуживала большего. В тот новогодний вечер она выглядела как женщина, которая имеет больше, независимо, было ли это правдой.

Я тихо наблюдала за ней из-за стола. Самый легкий способ для ребенка потерять свое место за столом рядом со взрослыми — заговорить. Если никто достаточно долго тебя не слышит, то о тебе забывают. Пускают вещи на самотек. Говорят такое, чего бы не сказали при детях в обычных обстоятельствах. Даже взрослые, которые замечают тебя и помнят о твоем присутствии, просто указывают на тебя пальцем, смотрят в глаза и предупреждают:

— Смотри не повторяй ничего такого, понятно?

Мне не было интересно повторять услышанное. Гораздо интереснее было наблюдать за взрослыми, пользуясь такой свободой. По вечерам взрослые казались раскованнее, как будто после захода солнца их ноги приподнимались на фут-другой над землей. И чем позже становилось, тем выше они взлетали. По этой причине мне не хотелось быстрее взрослеть; я была довольна тем, что просто дожидаюсь своего срока. Даже тогда мое детство казалось мне драгоценным — тем, за что стоит цепляться. Мне просто хотелось смотреть и удивляться.

Моя мать и ее сестры были замужем или встречались с кем-то. По крайней мере, я так считала. На этой же вечеринке присутствовал один мужчина, родственник, который бывал у нас нечасто, но я его знала. Он всегда улыбался и давал нам, детям, по долларовой бумажке. Возраста он был примерно такого же, как и наши дяди, но охотно разговаривал с нами, и наше присутствие, похоже, его нисколько не тяготило. Пусть я и была невидимкой, но больше всего мне нравилось, когда со мной заговаривали как со взрослой. Когда он заметил, что я тихонько сижу на диване, хотя уже давно наступило время идти спать, он перехватил мой взгляд и подмигнул мне. Я улыбнулась и помахала ему в ответ, довольная тем, что меня заметили, но не прогнали.

Незадолго до полуночи взрослые стали вести себя грубее, глаза их расширились. Я до сих пор оставалась невидимой, но, похоже, они перестали замечать даже друг друга. Они смеялись так громко, что налетали друг на друга, роняли пластиковые стаканчики и неуклюже вытирали лужицы скомканными бумажными полотенцами. В конце концов кто-то включил телевизор, чтобы не пропустить Новый год. Кто-то другой едва не сшиб телевизор. Я прошла в нашу темную гостиную, чтобы немного посидеть одной и успокоиться. Взрослые с дикими глазами заставляли меня нервничать. Я прислонилась к двери, ведущей во двор, и принялась оставлять отпечатки ладони на стекле — просто так, чтобы чем-то развлечься.

— Ты что тут делаешь одна?

Этот человек, друг семьи, был таким вежливым, что его голос нисколько не испугал меня. Я не ответила, но продолжила оставлять отпечатки ладони на стекле. Потом обернулась и приподняла брови.

— Видите?

Он подошел поближе, опустился на колено рядом со мной и тоже стал прижимать ладонь к стеклу. Я думала, что мама не оценит такой узор у себя на двери во двор, но раз уж и взрослый занимается такими вещами, то вряд ли это настолько скверное занятие. Взрослые, как правило, знали, как не выводить из себя других взрослых. Я думала, что именно поэтому они не кричат друг на друга и не колотят друг друга так