Вопреки, или Ты меня не купишь (СИ) - Билык Диана

Попросил водителя отвезти меня настолько далеко от гостиницы, чтобы не было искушения вернуться и завершить начатое, а когда глянул в окно, чтобы рассмотреть бабульку, ее уже не было. Будто растворилась в холодном парижском воздухе.

Хотя мне нельзя, но в машине, пытаясь забыться, я конкретно так набухался. Мне почему-то всюду чудился запах сочного тела Есении, моей новой жены, которую я не должен желать. Ее запах был везде: в салоне, около меня, во мне, в каждом вдохе и выдохе. Я втягивал носом густой воздух и сжимался от горячих волн распирающих тело. Запах будто преследовал меня, оставался на руках, губах, языке. Это волновало. Я словно себя предавал. Валери предавал. Желал другую. Здесь и сейчас. Ту, что сегодня впервые увидел, впервые потрогал, прикоснулся. Я много месяцев не позволял себе этого и внезапно сорвался. Да так, что катился со скоростью взбесившегося буйвола в пропасть.

Нет. Этого не будет, я не имею права на новые чувства и привязывать к себе молодую жену не стану. Наш союз все равно временный.

Очнулся я в ночном клубе в компании подтянутой молодой женщины с глазами темнее ночи. Она была в черном облегающем платье, на длинной шее переливалось изысканное колье в виде сцепленных листочков. На красивые плечи спадали черные прямые волосы, а в углях темных глаз читался явный интерес к моей персоне. Реагировать адекватно было сложно, я плыл в чумном мареве, отравленный собственной глупостью.

Зря я это затеял. Не нужно было жениться, особенно на той, которая вызывает во мне смешанные чувства. Предчувствие грызло под горлом, как большая крыса.

Я успею освободить Есению от себя до того, как мы взаимно привяжемся. Очень на это надеюсь.

Посмотрел на молодую женщину напротив.

Она не была простушкой или шлюхой. Интеллигентная, красивая, слишком идеальная. От тонких ухоженных пальцев до скоса фарфоровых скул и щеток густых настоящих ресниц. Есения выделялась бы рядом с ней свежей индивидуальностью, россыпью золотистых веснушек на переносице и щеках. Необычной формой глаз, будто миндаль, с мелкими темными точками в глубине холодной синевы. С пшенично-золотыми кудрями густых волос, в которые хотелось зарыться носом. Нельзя… Нельзя к ней привязываться! Дед будто знал, кого подсказать мне в жены, кого подложить в мою одинокую постель, но он и близко не представляет для чего мне это, потому что верит в предложенную сказку.

Не знает он как, то, что я задумал, жестоко.

Сколько я в себя влил горячительного, не помню, и как эта мадам ко мне прицепилась, тоже. Как и ее имени не представлял, а спрашивать не собирался. Она говорила со мной по-английски, хотя я понимал через слово, слишком был пьян, а уровня школьного языка оказалось мало. С французским дело обстояло еще хуже — знал от силы два-три слова. Отличил бы «спасибо» от «люблю», но не более.

— Ты здесь по делам? — спросила темноволосая, перекидывая гриву на одно плечо, приоткрывая моему взгляду довольно глубокое декольте на открытом платье и выступающие косточки.

Она привлекала не только мой взгляд. Мужчины с соседних столов то и дело косились на спутницу, но женщина смотрела только на меня. Прямо и откровенно.

— Нет. Отдыхаю, — ответил неохотно, но я слишком устал, чтобы суметь отказать прямо.

Незнакомка опустила голову, мазнула горячим взглядом по моим губам и отсалютовала мне бокалом.

— Тогда стоит за это выпить.

Она что-то еще сказала, а я, поплывшим от алкоголя разумом, не смог понять. Взгляд у женщины был весьма красноречивым — голодным, скользящим по моим плечам и рукам, ныряющим куда-то под стол. Стало горячо от ее намека. Сразу видно, что опытная львица.

Сжав стакан, я мутным взглядом рассматривал собеседницу. Она облизнула губы и немного растерла алую помаду. Я, под немыслимым давлением либидо и полыхающего в крови огня, потянулся к ней и тронул чужие губы кончиком большого пальца. Порочное движение всколыхнуло во мне не угасшее пламя, качнуло к ней, чтобы тут же отстраниться из-за головокружения и тошноты.

Я бы разделил постель с женой, если бы не зашел так далеко в своей ярости. Уталил бы голод, если бы сдержал свой гнев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Получил бы то, ради чего затеял этот безумный брак.

— Я могу скрасить твой отдых…

— Я женат.

Незнакомка оглянулась, скользнула взглядом по затемненным столам клуба с посетителями, остановилась на танцполе и извивающейся девушке на пилоне. Темные глаза распахнулись сильнее, ресницы дрогнули, словно она увидела что-то жуткое, а затем снова посмотрела прямо и уверенно на меня. Заулыбалась коварно и открыто, подалась вперед и перехватила мои пальцы, сжимающие рюмку.

— Но я никого рядом с тобой не вижу, — шепча, потерла мою руку, погладила кончиками прохладных пальцев мои. — Да и она нас не видит. И никогда не узнает. Я даже имени твоего не знаю, а утром мы вряд ли, после такого количества выпитого, вспомним о прошедшей ночи.

Я отстранился, но руку не убрал. Я все-таки мужчина, и у меня очень давно никого не было.

— Уходи лучше, — голос сломался, стал басистым и жестким.

— Ты совсем не страшный. Даже с таким низким голосом, — она переплела наши пальцы и стала выводить на коже немыслимые узоры, сводящие с ума. — Мне это нужно. Тебе это нужно, — она внезапно пересела ко мне и положила ладонь на мой напряженный пах.

Я будто был опоен не виски, а какой-то возбуждающей хренью. Так пылало внутри, так хотелось все потушить.

Глава 20

Есения

Бояться насилия — это самое жуткое, что со мной происходило в жизни, но остаться в неведении на долгую и холодную ночь — оказалось настоящим испытанием.

Куда ушел Ренат? И что будет, когда он вернется? Смогу ли снова смотреть на него с интересом, пытаться найти в нем хоть что-то хорошее, чтобы не испытывать неприязни после случившегося?

Неужели он настолько жесток и способен на самое страшное? Но ушел же! Остановился…

Я его оправдываю!

Он меня чуть не задушил собой, чуть не искалечил душу, а я ищу ему оправдания?

Я лежала несколько минут, ожидая, что муж, злой и страшный, вернется и продолжит начатое.

Понимала, что играла с ним, что провоцировала, но никогда не думала, что все произойдет именно так. Ренат буквально взорвался, показалось, что он был не в себе.

Какое-то время я лежала неподвижно, закутавшись в одеяло, делая вид, что меня здесь нет. Мечтая исчезнуть. Пыталась согреться и настроиться на близость с мужем. Мне не избежать участи подстилки, мама предупреждала, а отец упоминал, потому я полчаса не шевелилась и дышала через раз, когда снаружи, за дверью, слышались чьи-то шаги и голоса.

Но Волгин так и не вернулся.

А я, незаметно для себя, уснула.

Подкинулась, когда в дверь номера кто-то постучал, а в узенькую щель шторы пытался пролезть мутный солнечный свет.

Натянула одеяло повыше и охрипшим голосом попросила:

— Войдите.

— Принесли ваш завтрак, Есения, — квадратноголовый охранник заглянул в комнату, быстро оценил беспорядок, оставленный с ночи, мазнул изучающим взглядом по моему лицу.

Только после этого невысокая девушка закатила тележку с едой.

— Что-то еще желаете, Есения? — спросил Егор.

— Мои вещи.

— Через пять минут все принесут. Ночью охрана не хотела вас тревожить. Что-то еще?

— Где… — я запнулась, сжала кулаки под одеялом и отвернулась к занавешенному плотной шторой окну. — Где мой муж?

— В отъезде, — ответил заготовлено Егор. — Будет позже.

— Он мне что-то передавал?

— Нет.

Девушка с завтраком подобралась к столику около окна, быстро поставила тарелки и блюда, после чего юркнула за спину охранника и удалилась, забрав с собой тележку. Не попросила даже чаевые, подозреваю, что там все уплачено.

Я слабо заулыбалась. Чувствовала себя до ужаса неловко перед незнакомым мужчиной. Боялась, что он поймет, что вчера было у нас с Ренатом, но едва ли кто-то узнает, чем все закончилось.