Крестный отец - Марио Пьюзо

Оба были в черных пальто и надвинутых на глаза, чтоб не опознали потом, черных шляпах.

Реакция дона Корлеоне оказалась мгновенной. Он швырнул на асфальт кулек с фруктами и кинулся к машине с поразительной для его возраста и комплекции скоростью.

— Фредо! Фредо! — крикнул он на бегу.

Двое в черном, не ожидавшие такой прыти, не сразу извлекли пистолеты, но все же извлекли и стали стрелять вдогонку.

Первая пуля угодила в спину, и дон ощутил сильный удар, по не остановился. Две другие пули попали в ягодицы. Он рухнул, как подкошенный. Нападающие торопились следом, стараясь не поскользнуться на рассыпавшихся под ногами золотистых фруктах. Все происходило стремительно. Фредерико Корлеоне, выскочивший из машины на крик отца — прошло секунд пять, не больше, — не успел ничего сделать. Прозвучали еще два отчаянных выстрела по распростертому без движения телу. Одна пуля ударила в руку, не задев кость, другая — в икру правой ноги. Последние раны были не самые опасные, но очень кровоточащие. Тело дона лежало теперь посреди кровавой лужи. Дон потерял сознание.

Для Фредо, услышавшего сначала голос отца, а затем два первых выстрела, то, что предстало его глазам, когда он выскочил из машины, показалось бредом. От растерянности он даже забыл, что вооружен. Убийцы легко могли пристрелить и его, но нервы у них сдали. Они-то прекрасно помнили, что сын Корлеоне не ходит без автомата. Да и время было потеряно. Двое в черном скрылись за углом, оставив Фредо одного рядом с истекающим кровью отцом. Прохожие, на глазах у которых разыгралась эта трагедия, скрылись за дверями подъездов или попадали ничком на мостовую. Те, кто находился подальше, испуганно сбились в кучки.

Фредо так и не вытащил оружие. Он был в шоке. Бессознательно смотрел на тело отца, плавающее, как ему казалось, в целом озере крови. Люди, увидев, что опасности больше нет, стали выходить из подъездов. Кто-то поддержал пошатнувшегося Фредди, подвел его к кромке тротуара, усадил. Вокруг неподвижного тела дона Корлеоне собралась толпа, падкая до сенсаций. Она расступилась только перед полицейской машиной, которая въехала в гущу людей, завывая сиреной. Следом за полицией прикатила репортерская машина «Дейли Ньюс» с радиоантенной, и фотограф защелкал аппаратом вокруг истекающего кровью дона.

Последней появилась «скорая помощь».

Фотограф переключился на Фредо, откровенно рыдавшего. Это выглядело тягостно: грубое лицо, в тяжелых чертах которого просматривалось сходство с маской Купидона, и которое судорожно дергалось от неудержимых рыданий.

В толпе замелькали агенты, одетые в штатское. Число полицейских машин заметно увеличилось. Один из детективов, опустившись на обочину рядом с Фредо, попытался расспрашивать его, но безуспешно. Детектив сунулся в карман пиджака Фредо и вытащил бумажник, а в нем — удостоверение водителя. Мгновенно он свистнул своему напарнику. Фамилия Корлеоне произвела впечатление на полицейских. Толпу квалифицированно оттеснили от Фредо. Все тот же детектив, наскоро обыскав, обнаружил у Фредо автоматический пистолет в наплечной кобуре. Фредо помогли подняться и усадили в машину без опознавательных номеров, предварительно лишив его оружия. Репортерский автомобиль «Дейли Ньюс», ни минуты не колеблясь, двинулся за полицейской машиной. Фотограф продолжал снимать на ходу все, что попадало в объектив его аппарата.

Не прошло и получаса после покушения, как в доме Корлеоне один за другим зазвонили телефоны.

Детектив Джон Филиппо был из тех, что находились на месте происшествия и увезли Фредо Корлеоне в полицейской машине. Он состоял у дона на постоянном жаловании.

— Вы узнали мой голос? — спросил детектив у Санни.

— Да, — ответил ни о чем еще не подозревающий Санни, которого только что пробудила от сна супруга, позвав к телефону.

Филиппо сказал напрямую:

— В вашего отца стреляли на улице минут пятнадцать назад. Он жив, но тяжело ранен. Его отвезли во Французскую больницу, а вашего брата Фредди отправили в Челси, в полицейский участок. К нему надо вызвать врача, когда отпустят. Я сам еду в больницу, чтобы участвовать в допросе дона, если он сможет давать показания. Сообщу, если будет что существенное.

Сандра, жена Санни, испугалась, увидев, как багровеет от прихлынувшей крови его лицо.

— Что случилось? — спросила она.

Санни нетерпеливым жестом отмахнулся от жены, прикрыв телефонную трубку, и спросил в телефон:

— Он действительно жив?

— Да, — ответил агент. — Потеря крови большая, но похоже, не так плох, как кажется.

— Спасибо, — сказал Санни. — Я ваш должник. С меня штука. Вам принесут ее завтра домой, ровно в восемь.

Он швырнул трубку на рычаг и несколько минут нависал над телефоном, стараясь успокоиться. Нельзя было давать волю гневу, потому что Санни знал за собой этот грех. Дон всегда укорял его за необузданность, а сейчас позволить себе распуститься — значило погибнуть.

Для начала следовало отыскать Тома Хейгена. Санни потянулся к телефону, но звонок опередил его. Букмекер, имевший от семьи лицензию на контору в районе происшествия, спешил известить, что дон убит, его застрелили прямо на улице. Санни порасспросил его, чтобы убедиться, насколько осведомитель в курсе дела, и сказал, что он ошибается. Дон Корлеоне жив.

Почти тотчас же телефон зазвонил в третий раз, но услышав, что звонит репортер из «Дейли Ньюс», Санни без разговора повесил трубку.

Наконец ему удалось набрать номер квартиры Хейгена.

— Том еще не вернулся?

— Нет, — ответила жена. Но они ждут его к ужину.

— Скажи, чтоб он сразу позвонил мне, — попросил Санни.

Усилием воли держа себя в руках, он попробовал проанализировать ситуацию и представить, как повел бы себя отец, окажись на его месте. Санни с первой же минуты понимал, что нападение организовал Солоццо, но сам Солоццо не мог, безусловно, взять на себя смелость выступить против дона, слишком велика была разница в весовых категориях, то есть, в могуществе. Оставалось предположить чье-то мощное покровительство Солоццо.

Телефон зазвонил в четвертый раз, прерывая размышления Санни. Голос в трубке звучал мягко, почти душевно:

— Сантино Корлеоне?

— Да, — сказал Санни.

— Том Хейген у нас, — сообщили ему. — Мы отпустим его часа через три с нашими конкретными предложениями. Пока не суетитесь, не устраивайте дополнительных неприятностей. Случившегося не вернуть. Только будьте благоразумны, ведь всем известно, что вы — человек горячий.

В голосе чувствовалась насмешка. Санни подумалось, что это звонит сам Солоццо, хотя он не мог бы в этом поклясться.

— Хорошо, подождем, — произнес он нарочито глухо и скорбно.

На другом конце провода положили трубку. Санни немедленно засек время на своих массивных золотых часах и, чтобы не забыть, записал цифру прямо на белой скатерти. Несколько минут он сидел неподвижно на табуретке возле обеденного стола, мрачно смотря в никуда. Жена опять попыталась спросить:

— Что стряслось, Санни?

Он ответил как можно спокойней:

— Старика подстрелили.

Увидев, какое это произвело на нее впечатление, Санни добавил грубовато:

— Не волнуйся, он жив. Все будет нормально.

О Хейгене он предпочел умолчать.

Телефон вновь затрезвонил. Теперь позвонил Клеменца. В трубке было слышно, как толстяк задыхается и захлебывается от волнения:

— Знаешь, что с отцом?

— Да, — ответил Санни. — В него стреляли, он жив.

В трубке наступило молчание, потом облегченный голос Клеменцы запричитал:

— Слава тебе, Господи, слава тебе, Господь милосердный… Ты уверен? — переспросил он в волнении. — Мне сказали, он умер прямо на улице.

— Он жив, — еще раз подтвердил Санни, внимательно вслушиваясь в интонации Клеменцы. Казалось, тот взволнован искренне, но актерство входило в его работу.

— Наберись мужества, Санни, — продолжал говорить Клеменца. — Что нужно делать теперь мне?

— Езжай домой к дону, — распорядился Санни. — С собой захвати Паоло Гатто.

— И все? — спросил Клеменца. — А не надо послать ребят к тебе домой и в больницу?

— Нет, приезжай с Паоло Гатто, — повторил Санни. — Вместе приезжайте. — Он выждал паузу, чтобы дать понять Клеменце, в чем дело. Кажется, тот начал понимать. Стараясь говорить вполне естественно, Санни спросил:

— А где его носит, этого Паоло? Чем он занимается в такой момент?

Пауза в трубке затянулась. Потом Клеменца ответил:

— Паоло нездоров. Он дома, у него простуда. Всю зиму простывает.

Санни насторожился:

— Вот как? И часто он за последнее время не был на работе?

— Раза три-четыре, если не ошибаюсь, — ответил Клеменца. — Я всегда предлагал Фредо замену, но он отказывался. А причин беспокоиться лет десять не было, сам знаешь.