Крестный отец - Марио Пьюзо

Уолес позволил доктору впихнуть в него очень мягкое успокоительное. Таблетка помогла расслабиться и унять нервный стресс.

Он попробовал здраво оценить ситуацию. Более всего пугала легкость, с какой неведомый Корлеоне погубил прославленного на весь мир драгоценного коня, шестьсот тысяч долларов — таков был первый шаг Корлеоне, первая ставка в их партии. Уолес мысленным взором окинул собственную жизнь. Ему всего удалось добиться: богатства, самых соблазнительных женщин, которые буквально стелились, только помани их контрактом. Он сиживал за одним столом с королями и королевами. Все, чем власть и деньги могли осчастливить, принадлежало Уолесу. И бросить все это теперь на карту из-за принципа? Из-за каприза? Нет, он еще не сошел с ума. Хорошо бы, конечно, добраться до этого Корлеоне! По какой статье, интересно, карается зверское убийство лошади?

Уолес дико расхохотался. Врачи и слуги переглянулись. Ему в голову пришла еще одна мысль: как будут потешаться над ним по всей Калифорнии, когда проведают о случившемся. Это доконало продюсера. Стать посмешищем и все время дрожать за свою жизнь? Опять же, имея дело с подобными типами, ни за что нельзя ручаться. Убьют — не убьют? У них вполне может оказаться в запасе нечто страшнее смерти.

Уолес начал последовательно отдавать распоряжения, входя в рабочее состояние. Доктор и слуги были предупреждены, что если о происшедшем кто-нибудь узнает за пределами дома, они наживут в лице Уолеса вечного врага. Подготовили сообщение для прессы о смерти знаменитого рысака Хартума от болезни, подхваченной во время перевозки из Англии. Уолес распорядился схоронить останки коня прямо на территории усадьбы.

А еще шесть часов спустя Джонни Фонтейн получил по телефону приглашение от режиссера-постановщика на съемки картины, к которым приступали в следующий понедельник.

Вечером Хейген докладывал дону материалы к завтрашней деловой встрече с Виргилием Солоццо. Дон распорядился, чтобы при этом присутствовал и его старший сын. Санни явился, но выглядел измотанным и все время прихлебывал воду из стакана. «С невестиной подружкой переусердствовал», — подумал Хейген.

Дон Корлеоне в кресле пыхтел сигарой. Том всегда держал под рукой коробку «Де Нобион» для дона. Попробовал как-то угостить хозяина «гаваной», но тот заявил, что гаванские сигары дерут горло.

— У нас есть все, что требуется? — приступил к делу Вито Корлеоне.

Хейген раскрыл папку с материалами. Для постороннего глаза в этих бумагах не заключалось ничего особенного, так, кое-какие расчеты и заметки на полях.

— Солоццо собирается обратиться к нам за содействием, — сказал Хейген. — Он надеется получить от семейства Корлеоне примерно миллион долларов и защиту от властей. За это Солоццо гарантирует нам определенную долю в прибыли, но размер пока не установлен. Надо иметь в виду, что за спиной Солоццо стоит семейство Таталья, тоже входящее в долю. Солоццо занимается наркотиками, он связан с Турцией, где производится мак. Из Турции мак по морю доставляют в Сицилию, а уже оттуда, переработанным в героин, — сюда. Легально можно производить только морфий, но фабрика Солоццо по производству морфия в принципе является надежным прикрытием. Самое трудное — транспортировка наркотиков и Штаты и их реализация. И денег у Солоццо, видимо, не хватает для начала. Миллион долларов с ветки не снимешь.

Дон поморщился, он не любил лирических отступлений. Хейген заметил это и спохватился.

— Солоццо именуют Турком. Во-первых, потому что он долго жил в Турции и даже обзавелся там женой и детьми. Во-вторых, горяч, как турок, и чуть что хватается за нож. Во всяком случае, таким он был в молодости. Но головы не теряет и действует всегда в интересах дела. Он не дурак и не привык попадать в зависимость. Имеет одну судимость в Италии и одну — в Америке. Власти знают его пристрастие к наркобизнесу. Нам это только на руку, поскольку при таком прошлом он не может рассчитывать на неприкосновенность. В Штатах у него тоже есть семья: жена американка и трое детей. По-видимому, он хороший семьянин. Если будет уверен, что о жене и детях позаботятся, вряд ли кто-то сумеет его разговорить даже под угрозой тюремного срока.

Дон Корлеоне выпустил дым и спросил сына:

— Что скажешь, Сантино?

Хейген представлял примерно позицию Санни. Тяжелая рука отца уже давно тяготила старшего Корлеоне, и он стремился найти собственное поле деятельности. Вроде того, о котором шла речь.

Санни промочил горло, прежде чем заговорить.

— В этом порошочке целые состояния, — сказал он. — Хотя риск не для слабонервных. Загремишь — так уж лет на двадцать. Но если в само дело не лезть, а только финансировать, почему бы и не заняться?

Хейген оценил ход Санни: самым верным было подчеркивать очевидное, выявляя возможные преимущества.

Дон Корлеоне опять попыхтел сигарой.

— Ну, а твое мнение, Том?

Хейген внутренне подобрался, считая своим долгом быть полностью откровенным. Он осознавал, что дон Корлеоне решил отказать Солоццо, но осознавал и то, что при этом не все последствия предусмотрены доном, а такое встречалось редко.

— Говори, говори, Том, — подбодрил его Вито Корлеоне. — Даже сицилиец на твоем месте может иметь собственное мнение.

Все трое рассмеялись.

— Мне кажется, предложение стоит принять, — сказал Хейген. — Это объективная необходимость. Наркотики более прибыльны, чем любой другой бизнес, и если мы уклонимся, найдутся другие, та же семья Таталья, например. При размахе доходов, которые принесет это дело, им нетрудно будет завести связи с полицией и с властями, а нам это совсем не на руку. Став сильнее в экономическом отношении, они могут посягнуть и на наши владения. Тут как с враждующими государствами: если одно начинает вооружаться, другому тоже приходится срочно хвататься за оружие. Сегодня наша опора в игорных домах и профсоюзах Но завтра наркотики выйдут на первое место. Отказавшись войти в долю, мы ставим под угрозу свое благополучие, пусть не сразу, но в будущем — наверняка.

Казалось, речь Хейгена произвела впечатление на дона. Он запыхтел сигарой и проворчал:

— Это, конечно, самое важное.

Потом вздохнул и встал:

— Во сколько мы встречаемся завтра с этим нехристем?

— В десять утра, — ответил Хейген с надеждой в голосе. Может, дон все-таки решится?

— Будьте здесь оба, — сказал дон. Он выпрямился и тронул сына за плечо: — Сантино, отоспись хоть ночь. Ты черт знает на что похож. Пожалей себя, молодость не вечна.

Санни, ободренный отцовской лаской, задал вопрос, на который не отважился Хейген:

— Так что ты надумал, папа?

— А что я могу надумать, не имея цифр и других подробностей? — улыбнулся невесело дон Корлеоне. — Какой процент он предложит и вообще. Да и с вашими мнениями я еще не разобрался. Не в моем характере торопить события. Посмотрим.

Уже в дверях он небрежно сказал Тому:

— А есть в твоих бумагах информация о том, что перед войной Солоццо был сутенером? В точности, как сейчас семейство Таталья, которое эксплуатирует проституток. Ты запиши, пока не забыл…

Хейген вспыхнул, уловив насмешку. Он знал, конечно, об этом факте из биографии «Турка», но не стал упоминать, считая несущественным и опасаясь, как бы дон, щепетильный в подобных вещах, не сделал из сутенерства Солоццо далеко идущих выводов. Так и получилось в результате.

Смуглого и мускулистого Солоццо и впрямь можно было принять за турка. Жесткие черные волосы, выпуклые глаза и кривой семитский нос производили впечатление на окружающих странной гармонией. Держался Солоццо с суровым достоинством.

Санни Корлеоне встретил гостя у дверей и проводил в кабинет, где уже ждали дон с советником. «Опаснее его, пожалуй, один Люка Брази», — поймал себя на мысли Том Хейген.

Мужчины подчеркнуто вежливо обменялись рукопожатиями. «Если бы дон спросил о нем, настоящий ли это мужик, мне пришлось бы ответить утвердительно», — продолжал размышлять Хейген. Ни один из знакомых не излучал столько силы, даже сам Вито Корлеоне. Рядом с Солоццо дон как-то проигрывал: выглядел простовато, приветствовал гостя чересчур по-крестьянски.

Солоццо сразу взял быка за рога. Он заговорил непосредственно о наркотиках. Дело уже поставлено на конвейер, с маковых плантаций в Турции ежегодно он получает товар. Имеется легальная, разрешенная властями фабрика во Франции, где из мака производится морфий. Есть надежно укрытое предприятие в Сицилии, перерабатывающее сырье в героин, В обеих странах дело поставлено сравнительно безопасно. Другое положение с ввозом в США. Как все они знают, ФБР на корню не купишь, так что ввоз товара в Штаты означает некоторый процент потерь. Но все равно игра сипит свеч, прибыль огромная. А риск минимальный.