Воспитанник орков. Книга третья (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Ушел.

— Это хорошо. Главное, чтобы это страшилище на сушу не вышло. Его ни одно копье не возьмет, — глубокомысленно изрек парень с пауком, вставая на ноги.

Но встал он не в самое удачное время. Какая-то летучая рыбина, весом в добрую кошку, если не больше, решила пролететь над яхтой и стукнулась мордой прямо в физиономию Энама. Сын пустыни завопил, и снова упал в лужу. Отдышавшись, посмотрел на Данута круглыми глазами и с чувством выругался на каком-то непонятном языке. То, что он именно выругался, было понятно по интонациям.

— Эти твари точно на сушу не выйдут? Ты не врешь? — с подозрением спросил Энам.

— Точно тебе говорю, как на духу! — заверил Данут. Подумав, присовокупил: — У них ног нет, чтобы по земле ходить.

Похоже, эта сообщение убедило напарника.

— Худо будет, если мы таких монстров за собой приведем. А не то уже суша скоро.

— Суша? — переспросил Данут, но всмотревшись, увидел чаек-поморников. Если эти бандиты здесь, значит суша и на самом деле недалеко.

Глава 11. Битва растений

Пустыня. Небо, словно бирюзовый купол. Где-то вдали вырастали горы, уходившие прямо в небо своими заснеженными шапками.

Горы были удивительными. Не серые, а густо-бордового цвета, самых необычных очертаний, с отверстиями, просверленными песком. Несколько гор были совсем странными — словно бы нагроможденными друг на друга, внизу черные, сверху белые. Но до гор было очень и очень далеко.

А кругом только сплошной желтый песок, испестренный кое-где кустиками голубых колючек и серой полыни. Песок, песок... песочек, песочище... Хотя, на самом-то деле песок был разным — где-то его желтизна сменялась киноварью, а где-то оранжевым, словно апельсин. А здесь, где барханы словно бы расступались, песок был желто-черного цвета, а редкие маки, раскиданные по барханам, тоже казались черными. Данут слышал от гномов, что там должны быть какие-нибудь полезные ископаемые. Может, железо или медь? Точно он не знал, да сейчас мысли были совсем о другом — как бы не отстать от Энама. Целыми днями перед глазами мелькала спина с рисунком паука.

Энам сказал, что в раскаленном песке можно сварить яйцо. Пришлось поверить на слово. (Эх, он бы сейчас тоже не отказался от вареного яйца. Или, от яичницы из трех-четырех яиц.)

Неутомимый «сын песков» пер вперед, словно молодой лось. Нет, не лось. Сохатые в пустынях не водятся. Ну, тогда как эта здоровенная ящерица, что чешет через пустыню, и все равно ей, что кругом нет ни деревца, где можно спрятаться от зноя. И до чего же мерзкая, зараза! Приснится такая — потом заикаться станешь. Шустрая, вертлявая. Правда, далеко она не ушла, а на вкус так вполне ничего. Даже показалось, что похожа на курицу. Жаль, не было соли, да и жареная она была бы вкуснее (берегли дрова на ночь), но и сырая ушла за милую душу. Главное, что это была не рыба. Наверное, теперь Данут долго не сможет смотреть на рыбы. (Эх, не говори гоп, пока не перепрыгнешь! Все еще может быть в этой жизни!)

Парни шли по пустыне уже третий день. Энам, «оживший» после морского путешествия, взял на себя руководство экспедицией. Понятное дело, что оружие пришлось брать с собой. Еще пришлось тащить на себе все дерево, что удалось отломать от яхты (эх, жаль было такую красавицу курочить, но куда она теперь?), и парус.

Воспитанник орков поначалу решил, что парус им понадобится, чтобы укрываться от дневного зноя, но оказалось, что с его помощью Энам добывал воду — если расстелить парус, то за ночь в нем скапливается вода. Не сказать, что много, но достаточно, чтобы как следует напиться и намочить тряпки, чтобы закутать ими головы. Повязки, конечно же, скоро высохнут, но все лучше, чем ничего.

Данут за эти дни узнал очень много нового и интересного. Например, он отчего-то думал, что по пустыне следует передвигаться ночью, по холодку, а днем прятаться от жары в укромное местечко. Но оказалось, что в темноте по песку много не пройдешь. По нему и днем-то идти трудно — ноги вязнут по щиколотку, а то и глубже. Можно угодить в какую-нибудь нору, запнуться за верблюжью колючку (верблюды, как сказал Энам, это такие звери, с горбом на спине), да и вообще, раз дорог нет, то ни шиша не видно. Ночью здесь отчего-то царит чертовский холод. Он сам переносит холод лучше, чем жару, но все равно, лучше, если под боком есть костер.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На четвертый день песок сменился ровной поверхностью, иссушенной солнцем и покрытой морщинами, избороздивших почву причудливыми морщинами. Идти стало гораздо легче. А на горизонте сгущались черные грозовые тучи. Неужели в пустыне бывает дождь? Как казалось воспитаннику орков — влага, выпадающая с небес, просто-напросто испарится в раскаленном воздухе, не долетев до земли. А вот коли долетит, то это будет совсем неплохо. Глядишь, все кругом посвежеет, да и самим бы не помешало слегка охладиться. Вода, собранная с паруса, конечно же, неплохо, но уж слишком ее мало. От дождя должны бы появиться лужи, но похоже, земля впитывает почву похлеще сухой губки.

Но Энаму отчего-то не понравилось приближение грозы. Он с тревогой оглядывался через плечо, посматривая на тучи, скопившиеся, словно рваные свинцовые плиты, всматривался в далекие всполохи и едва слышные раскаты. Может, боится, что в него молния попадет? И впрямь, если молнии бьют по возвышенностям, то они с напарником здесь самые высокие существа, на многие версты кругом, что означает — по ним первым и попадет!

Молнии сверкали, стремясь попасть в двух путников, бредущих по пустыне. Казалось, они выцеливают именно Данута с Энамом. Одна из молний, угодив в корявый куст, испепелила его в мгновение ока.

Отчего-то по пустыне пронесся холодный, едва ли не ледяной ветер, а потом пошел дождь. Он бил с неба с такой силой, что оставлял на выжженной солнцем земле вмятины. Данут, как мог, замотал голову и спину парусом, но все равно было такое чувство, что попал под каменный поток.

— Быстрее! — вопил, между тем, Энам.

Парнишка, похоже, от ударов дождя не страдал, хотя ему доставалось не меньше. Может, паучок на спине помогает?

Только, какой смысл бежать с утоптанного места (кстати, кто тут эту землю топтал, и почему на ней нет песка?) и нестись по пескам, если и там и тут ровная местность?

«И чего это он?» — недоумевал Данут, но повинуясь приказу, припустил так, что парень с пауком остался далеко позади. По холодку бежать было хорошо, это вам не под пеклом. А сзади несся Энам, подбадривая его криками:

— Вот так. Хорошо. Еще немножко!

Парни бежали, пока не закончилась утоптанная земля и, опять не начался песок. Пробежав еще немного, Энам выдохнул:

— Все, можно передохнуть.

Да, передохнуть можно. Укрывшись парусом, точно пологом, парни рухнули на песок.

— И чего было нестись сломя голову? — проворчал Данут, поеживаясь под ударами «капель».

— Сейчас увидишь, — пообещал Энам, кивнув на пройденную поверхность. — Смотри внимательно. Видишь, первые всходы пошли?

Поначалу Данут не понял, куда указывает его приятель, но вскоре узрел, что сквозь выжженную землю, обильно политую дождем, начали пробиваться крошечные зеленые росточки.

— Вот это да! — присвистнул воспитанник орков. — Как же они быстро лезут!

Данут почувствовал умиление, при виде этих крошек с такой волей к жизни! Значит, прав те мудрецы, которые говорят, что нет на свете безжизненных мест. То, что только что казалось землей, выжженной до черноты, скрывало под собой жизнь. Дождь, пролившийся над пустыней, разбудил сотни, если не тысячи крошечных растений, прятавшихся под толстой коркой. Заполучив живительную влагу и, вдоволь напитавшись ею, они стремительно пробивались вверх, все выше и выше, увеличиваясь в размерах.

А дождь, хотя и бил уже не так сильно, но по-прежнему шел и шел, а росточки прямо на глазах становились травинками, потом превращались в небольшие кусты, обрастали листьями. Данут лишь головой крутил наблюдая, как стремительно вырастают эти странные растения. Они только что были высотой по щиколотку, а теперь уже по колено, а еще через несколько минут стали по пояс. Пожалуй, что Энам был прав, когда торопил его. Если бы они промедлили хотя бы минут на десять, то пришлось бы прорубаться сквозь этот странный кустарник. А ведь прорубаться-то нечем! Ни топора, ни широкого ножа. У меча, что был у Энама, лезвие слишком узкое, да и копье здесь не помощники.