Смертельный архив - Алексей Макеев

– Засада!

– Вижу! Что делать?

– В машину! – Шайтан орал в голос, видимо, оглушенный.

На улице творился хаос – Луганский в свете горящего автомобиля разглядел, как чужие бойцы палят во все стороны, слышал, как строчат автоматы нападавших… взорвалось одно из укрытий рядом – Князь заметил, как парня отшвырнуло волной и ударило о стену дома…

Шайтан сидел за рулем, даже не сдернув с машины накидки, – Толик прыгнул назад, не успел закрыть дверцу, «Мерседес» рванул с места.

– Что за… – Князь завернул такую тираду, что грузчики по сравнению с ним – иконы словесности. – Кто это?

– Не видел, – Шайтан сосредоточенно крутил руль, стараясь не попасть в огромные выбоины.

– Падлы, грохнуть хотели!

– Еще не все…

Толик и сам видел – за «Мерседесом», оглашая лес сиренами, понеслись два сине-белых «Форда». Из окна первого вылез мент с «ПМ» и стал стрелять.

– Дебил, – прокомментировал Шайтан, следящий краем глаза в зеркало заднего вида. – Ямы такие, что его быстрее выкинет, чем он попадет.

– На дорогу смотри, – рявкнул Князь.

Шайтан неожиданно сбросил скорость… потом еще… наконец они поехали со скоростью пешехода.

– Спятил? – заорал Луганский, схватив Шайтана за шею. – Гони, или удавлю, сука!

– Не кипятись, все предусмотрено! – прохрипел боец.

Взмокший Князь хотел выкинуть Шайтана и сесть за руль…

Почти у самого выезда на трассу, где лес уступал место просеке, ударили автоматы – с двух сторон, перекрестным огнем. В считаные секунды первый, а потом и второй «Форды» превратились в сито. Пиликнув – будто прощались! – еще несколько раз, сирены смолкли: машины, никем не управляемые, скатились в придорожные канавы. Никто не вылез…

Тенями к «Мерседесу» скользнули две фигуры – одна плюхнулась на пассажирское сиденье, вторая рядом с Луганским… с удивлением он узнал бойцов из своей команды. В ту же секунду Шайтан вдавил газ до упора.

– Как это? – Князь недоуменно мотал головой. – Вы тут что делаете?

За всех ответил начальник:

– Я поставил – на всякий случай… А ты удавить хотел! – в его голосе послышались обиженные нотки.

– Шайтан, пацаны… две годовые зарплаты наличкой… три! – Луганского трясло от возбуждения и адреналина.

«Пацаны» довольно заулыбались – убийство виделось им такой же работой, как для столяра смастерить шкаф.

Глава 20

Князь, естественно, рассказал Звонареву сжатую версию событий, не упомянув о том, как именно ушел.

– Архив до сих пор у нее, – Луганский снова внимательно посмотрел на капитана. – Значит, ни сном ни духом про ментов?

– Нет. Хотя соображения мелькнули.

– Ну?

– Архив большой, информации много… – Звонарев с трудом сел, прислонившись к спинке дивана. – Наверняка там и на наших пара-тройка листков найдется. Она пригласила, он подумал – на кой черт рисковать? – и прислал отряд: закончить разом со всеми – конкурентами и продавцами.

Заведомо ложное соображение придумал на ходу – не стал бы вероятный покупатель, имеющий отношение к власти, рисковать собой: попади бумаги к честному менту… Но Князю знать об этом не стоит – пусть видит, что подозреваемый сотрудничает.

По-видимому, Луганскому пришли в голову те же соображения.

– Не думаю. Если пригласили – значит, знали, что клиент платежеспособен. Соответственно, на лишний риск не пойдет, отдаст деньги, и все; надо искать в другом месте… Ладно! – Князь встал, поправил на выпирающем животе рубашку. – Лежи, отдыхай. Врач сказал, максимум неделю проболеешь… он с меня еще и за руки твои бабла содрал – кстати, что с ними?

– А, – капитан махнул рукой, только сейчас поняв, что ладони действительно перестали саднить и крепко перевязаны. – Неудачная идея – тяжелые последствия.

– Ясно… О! – внезапно Луганский остановился. – Харон! – толстяк с подозрением уставился на Звонарева. – У него-то мы не спросили, может, ты заезжал куда…

У капитана засосало под ложечкой – Луганский слишком много знает о городе, чтобы не слышать о «стукаческом» баре, водитель подтвердит… дальше будет плохо.

Вошел Харон – все такой же равнодушный и холодный, как покойник, – уставился жуткими бесцветными глазами на Князя.

– Скажи, вы заезжали куда-нибудь по дороге из деревни? Или, может, наш друг, – Луганский ткнул пальцем на диван, – звонил?

Парень несколько секунд молчал; Звонареву показалось, что прошла целая вечность… он никогда не думал, что это не выдумка – когда секунда тянется бесконечно долго…

– Нет, – на лице Харона не дрогнул ни один мускул, – из деревни привез сюда; когда достал оружие, он тоже был здесь, ждал.

– И не звонил никому? – на лице Князя появилось едва заметное облегчение.

– При мне нет.

– Хорошо. Ладно, сидите здесь, поговорим, как выздоровеешь, – он пошел к двери. – Попробую узнать, что за крыса пыталась со мной покончить… Это что? – Князь поднял с пола ручку. – Твоя?

– Да. В блокнот писать.

– Не теряй, – бросил на диван. – Все, уехал. А, вот еще что… – задержался. – Грязь твою проверили.

– И?..

– Занятный состав. Я попросил уточнить, – Князь потер небритую щеку, – полимер на основе латекса, используется в медицине для создания искусственной кожи, в фильмах…

– Чем тогда занятный?

– Далеко не каждому по карману. Для примера, в русских фильмах его вообще не используют, выбирают материалы попроще.

– Н-да… – теперь Звонарев удивленно тер подбородок. – Что думаешь?

– Ты притащил, тебе и думать! Отдыхай.

Харон закрыл за ним дверь и вернулся в комнату. Молча уселся в кресло и уставился на капитана.

– Почему? – Звонарев недоуменно моргал. – Почему не сказал?

– Не узнал…

– Мы знакомы? – такого поворота капитан не ожидал. – Откуда?!

– Саньку Рощина помнишь? – голос парня – впервые! – едва заметно дрогнул.

– Конечно, друг мой, воевали вместе.

– Брат его, младший.

Капитан сначала фразы не понял, потом дошло: припомнился мелкий смешливый пацан, братишка Сани, все время пытавшийся увязаться за ними. Но ему было… сейчас было бы…

– Димка?

Харон-Димка-Зомби кивнул. Его глаза по-прежнему ничего не выражали.

– Почему сразу не сказал?! – Звонарев дернулся, тут же сморщившись от резкой боли.

– Зачем? Что это меняет?

– Ну, как же…

– Ты однажды спас брату жизнь, он рассказывал… отдаю долг. Теперь квиты.

Харон резко встал и ушел на кухню – тяжело прятать за непроницаемостью боль…

Санька Рощин, которого Звонарев однажды действительно вытащил из-под душманского огня, погиб в одну из следующих командировок – он вместо школы милиции пошел в армейский спецназ. Капитан тогда, на Богожинском кладбище, первый и последний раз плакал, обнимая почерневшую от горя мать друга.

Больше на эту тему они с Димкой-Хароном не разговаривали.

* * *

«Больная» неделя – как прозвал ее тоскующий Звонарев – тянулась бесконечной резиной: с утра вставал, ходил по квартире, разминая мышцы, уставал – ложился… Телевизор и Интернет не развлекали – первому капитан не доверял, второе не любил и не умел пользоваться. Харон почти безвылазно сидел в квартире, но собеседника хуже трудно представить – несколько раз капитан пробовал «развести» его на беседу, но, кроме односложных «да-нет», ничего не добился. За окном жарился, будто на сковороде, город; в квартире же чувствовалась прохлада – трудяга-кондиционер справлялся на славу, однако Звонареву хотелось выйти, погулять, насладиться раскаленным, зато настоящим воздухом.

Невозможно – фото с личного дела перекочевало на экраны страны. «Опасен», «Вооружен», «Причастен» – громкие, страшные слова били кнутом по нервам. Капитан даже думать не хотел о том, что переживает мама… Впрочем, мама не поверит в этот бред, просто немолодая, страшно… Интересно, что думает Света – и думает ли? – может, видя его лицо, переключает канал? Скорее всего нет: многое – целая жизнь! – прошли рядом, одни на двоих горести, одни радости… наверное, переживает. Может быть, приезжала к маме – хоть и не ладили так, как хотелось капитану, но беда объединяет крепче счастья.

Постепенно затихали правоохранители. В результате беспрецедентной охоты удалось поймать тридцать беглых преступников, найти сто угнанных машин и выйти на несколько группировок, до этого неизвестных. Перетряхнули город так, что надолго запомнится…

Неприятные новости принес Князь – к списку преступлений Звонарева добавилась бойня в деревне. Капитан даже не удивился – судьба последнее время озлилась не на шутку: еще хуже то, что свидетелем выступал Юрков, верный друг и бывший коллега. Луганский не знал подробностей, но по шепоткам выяснил – видел его Коля, сумел опознать и не посчитал нужным скрыть этот факт. Значит, на него можно больше не рассчитывать: капитан остался один, в розыске, без шанса «отмыться»…